Бернар Клавель - В чужом доме
— Его клиентам больше нравятся рогалики из кондитерской Мореля.
Ему едва удалось закончить фразу. Хозяин воздел руки и завопил:
— Что? Как ты сказал? Его клиентам больше нравятся!.. Черт побери! К чертям! А кто они такие, его клиенты? Кретины, олухи! Нет, просто уму непостижимо. Разве Морель кондитер? Он сапожник!.. Ей-ей, уши вянут! Ну нет! Это уж слишком. Лучше оглохнуть, чем выслушивать такие бредни!
Он внезапно умолк, на минуту задумался, а затем, еще ближе подойдя к Жюльену, спросил:
— Сколько он брал у нас рогаликов, этот болван?
— Четыре дюжины, господин Петьо.
— Четыре дюжины? Это немало. А потом, когда клиенты начинают воротить нос, никогда не знаешь, к чему это может привести.
Он снова задумался. И опять занялся кремом. Но время от времени останавливался и ворчал:
— Четыре дюжины… И при этом ссылается на клиентов… Нет, тут, конечно, что-то другое… без сомнения… Быть того не может… Морель! Черт побери! Был бы хоть стоящий кондитер, а то этот сапожник… Морель!
Вдруг хозяин поднял голову, поставил на стол миску и положил веничек, с которого капля по капле стекал шоколад.
— Ну-ка, Жюльен, погляди мне в глаза, — сказал он.
Мальчик повернулся с кастрюлей в руках.
— А ты всю правду сказал?
— Как вы можете сомневаться, господин Петьо!
— Ну, не строй из себя простачка. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что ты тут замешан.
— Я, господин Петьо?
Хозяин вплотную подошел к Жюльену.
— Да, именно ты, господин Дюбуа! — прошипел он. — Да, мой милый, хоть у тебя вечно такой вид, будто ты только что с облаков свалился. Может, ты нагрубил владельцу гостиницы или кому-нибудь из служащих?
— Клянусь вам, господин Петьо… — начал мальчик.
— Не спеши клясться. Я тебя как облупленного знаю. Видите, как покраснел?!
Он надвинулся на мальчика и заорал:
— Смотрите, смотрите, какой он красный. Я поймал его. Теперь я уверен, что он во всем виноват. Ведь он такая птица! Этого надо было ожидать! От него всего можно ожидать.
Он схватил Жюльена за ухо, тот приготовился к удару. Дернув ученика за ухо, хозяин прибавил:
— Ладно, я сам туда схожу, в эту вокзальную гостиницу. Сейчас же и пойду. И если ты там свалял дурака, то получишь такую взбучку, какой даже во сне не видал.
Хозяин выпустил ухо мальчика и вышел из цеха. Как только он переступил порог, мастер спросил:
— Ты правда как-то в этом деле замешан?
— Нет, шеф, — ответил Жюльен. — Даю вам честное слово.
— Вот и прекрасно, — сказал мастер, — так-то оно и для тебя лучше.
Господин Петьо отсутствовал всего несколько минут. Когда он возвратился, гнев его, видимо, немного остыл.
— Хозяйка права, — заявил он, — мы зайдем туда после обеда, как бы гуляючи. А то получится, будто мы навязываемся.
Жюльен больше не слушал. Продолжая работать, он думал о комнате в отеле «Модерн» и о том, что он в ней увидел.
Перед его мысленным взором то и дело возникала голая парочка. Эта картина не оставляла его весь вечер и долго мешала уснуть. Он думал о ней. Думал также о девушке с улицы Пастера. И рядом видел себя. Они лежали в постели, совершенно раздетые. В комнате было темно. Оба были счастливы, потому что предавались любви, но также и потому, что после этого долго лежали в объятиях друг друга — не шевелясь, не говоря ни слова.
Перед глазами мальчика один за другим проплывали различные образы. Он неизменно видел комнату и парочку в ней, но всякий раз парочка была другая. Иногда в комнате он видел самого себя, он лежал на той же постели, но вместо горничной из отеля рядом с ним находилась девушка с улицы Пастера. И тогда сердце его сжималось, сжималось до боли.
Иногда Жюльен думал о том, что рано или поздно он, конечно же, увидит горничную из отеля «Модерн». Она на него, верно, злится? А может, она его не узнала?
Поздно вечером он услышал, как домой возвратились хозяева. Подняв голову с подушки, Жюльен напряг слух, но ему не удалось разобрать, о чем они говорили между собой. Некоторое время их голоса раздавались в столовой: дверь туда была, видимо, открыта; затем на лестнице послышались шаги. Проходя мимо комнаты, где спали ученики, хозяева замолчали. Потом дверь в их спальню захлопнулась, щелкнула задвижка, и дом погрузился в тишину.
Морис спал. Слышалось его ровное дыхание. Эдуар еще не вернулся. Жюльен мельком подумал о болезни, которую тот продолжал лечить прямо у них на глазах. Морис в конце концов взорвался, и Эдуар пользовался теперь одной и той же большой консервной банкой из-под яблочного мармелада: он держал ее у себя в шкафу.
Затем Жюльен снова стал думать о голой парочке и незаметно уснул.
51
Ночью Жюльен спал дурно. Он несколько раз просыпался и все время мысленно видел все ту же парочку. Поднялся ветер. Должно быть, он дул с юга, потому что раскрытая рама ударялась о косяк окна и в комнату врывались струи воздуха. Мальчик чувствовал, как они пробегают по его лицу. Он вспомнил, что всякий раз, когда дул южный ветер, мать говорила:
— Этот ветер сводит с ума.
Ворочаясь с боку на бок, Жюльен повторял:
— Может, я схожу с ума?
Когда в комнату вошел мастер, мальчик обрадовался тому, что уже пора вставать. Работа потекла своим чередом: рогалики, бриоши, хлебцы… Морис разжег плиту, он подсушивал и снова смачивал слоеное тесто для пирожных и собирался приготовлять заварной крем.
Господин Петьо вошел с улыбкой на губах. Отворил дверцу печи, чтобы определить температуру, потом посмотрел на циферблат.
— Дело идет на лад, — заметил он, — печь уже разогрелась. Все-таки у нас отличная печь.
Хозяин несколько раз прошелся от двери к плите и обратно, потом остановился позади Жюльена и крикнул:
— Я всегда говорил, что в тебе ума не больше, чем в моем мизинце!
Он выдержал паузу. Никто не обернулся. Тогда, стараясь передразнить Жюльена, хозяин снова заговорил:
— Господин Петьо, в вокзальной гостинице больше не желают брать наши рогалики. Они предпочитают рогалики из кондитерской Мореля… Слюнтяй ты, вот что! Ладно, завтра ты им все же, как обычно, отвезешь четыре дюжины рогаликов. Если бы с клиентами всегда разговаривали такие шляпы, как ты, мне в пору было бы положить ключ возле двери и возвратиться в Италию. Хозяин замолчал, подошел к сушильному шкафу и вытащил оттуда два противня. Хотя он говорил громко, в голосе его не слышно было настоящего гнева.
— Что ж там все-таки произошло? — спросил мастер.
— Да ничего. В полном смысле этого слова — ничего. Потребовалось только немного пошевелить мозгами да вовремя ввернуть нужное словечко, и этот толстый усач опять оказался у меня в руках. Две недели его обслуживал Морель, он и вбил себе в голову, что ему стоит и дальше иметь дело с Морелем. Просто так, без всякого резона. Конечно, если положиться на умение господина Жюльена Дюбуа отстаивать интересы фирмы, немногого добьешься!
Продолжая задвигать противни в печь, господин Петьо решил преподать Жюльену урок — научить его расторопности, объяснить, как должен поступать хороший торговец. Но мальчик его не слушал. Он не сводил теперь глаз с будильника. Скоро он повезет рогалики в гостиницы, придется зайти в отель «Модерн», а там он, конечно, встретит горничную, которую видел вчера в объятиях мужчины.
Наполнив корзину рогаликами, Жюльен вскочил на велосипед и двинулся в путь. В буфете его встретила продавщица, всегда чем-нибудь угощавшая мальчика. Голова у него была тяжелая, в горле пересохло, он попросил стакан пива, которым тут же запил припрятанные рогалики. Пиво было прохладное и немного горчило.
— Нынче утром ты не больно спешишь, — заметила буфетчица.
— И все-таки мне пора.
В вокзальной гостинице толстяк с густыми усами встретил его громким смехом.
— Черт побери! — воскликнул он. — А ваш папаша Петьо здорово хитер… Надеюсь, ты не проболтался насчет цены?
— Уверяю вас, я ему ни словечка не сказал.
— Верю. Но твой хозяин — продувная бестия. Он отлично понимает, что окажись он на месте Мореля, то и сам поступил бы точно так же. Так вот, он заявился сюда вчера вечером, и теперь дело в шляпе.
— Что же он вам сказал? — спросил мальчик.
— Ага, он тебя в это не посвятил! Ну, разумеется, оно и понятно. Раз уж ты ничего не знаешь, с какой радости ему все тебе раскрывать.
Владелец гостиницы громко расхохотался, его тройной подбородок задрожал, а кончики усов зашевелились; потом объяснил:
— Так вот, придя сюда, он заявил, что согласен брать с меня за рогалики на одно су меньше. Когда я это услышал, то понял, что незачем больше таиться. И отрезал: «Нет, мне это не подойдет. Морель продает рогалики по такой же цене, а они у него больше ваших». Тогда твой хозяин сказал, что сбавит еще су. И теперь дело в шляпе.
