Бернар Клавель - В чужом доме
Хозяин вокзальной гостиницы, лысый толстяк с длинными усами, похлопал его по плечу и сказал:
— Очень жаль, что ты уже не будешь к нам ходить, потому что ты славный малый, гораздо более вежливый, чем ученик от Мореля, откуда нам привозили рогалики, пока ваша кондитерская была закрыта. Но только рогалики от Мореля гораздо крупнее и стоят дешевле, так что сам понимаешь…
Жюльен сделал неопределенный жест, будто извиняясь.
Владелец гостиницы расхохотался:
— Я-то знаю, ты тут ни при чем, но ничего не попишешь: каждый соблюдает свои интересы… Выпьешь стакан пива?
Мальчик согласился. Хозяин наполнил пивом два больших стакана, и они чокнулись. Потом он протянул Жюльену двадцать франков и сказал:
— Вот твои чаевые. Ведь ты у нас больше не появишься до нового года, так что будет правильно, если я их тебе вручу сейчас.
Жюльен поблагодарил. Владелец гостиницы проводил его до дверей и прибавил:
— Само собой я на тебя рассчитываю, надеюсь, ты не проболтаешься своему хозяину, что Морель продает мне рогалики по более дешевой цене. А то заварится каша, они ведь, думаю, подписали какое-то соглашение в своем синдикате. Ты скажи просто, что мои клиенты предпочитают рогалики Мореля.
Жюльен утвердительно кивнул.
— Стало быть, условились? — спросил на прощание владелец гостиницы. — Я тебе доверяю, потому что мы как-никак друзья, только не впутай меня в неприятную историю. Ведь если все откроется, Морель поднимет цену.
Жюльен пообещал молчать и ушел.
В других местах ему коротко говорили:
— Как обычно.
В отеле «Модерн», когда Жюльен, поговорив с буфетчиком, проходил через холл, его кто-то окликнул:
— Эй, эй, кондитер!
Голос доносился с лестницы, ведущей в номера. Жюльен поднял голову. На площадке второго этажа какой-то мужчина в синем комбинезоне стоял перегнувшись через перила, и делал ему знаки подняться.
Мальчик повернул назад. Он узнал водопроводчика, с которым несколько раз сталкивался.
— Что случилось? — спросил мальчик.
Тот поднес палец к губам и тихо сказал:
— Иди сюда, только не шуми. Славно позабавишься.
На лестнице был постлан пушистый ковер. Жюльен бесшумно поднялся наверх. Когда он достиг площадки, водопроводчик указал ему на коридор, куда выходили двери номеров. Возле одной из них стояла приставная лестница. По ней медленно и осторожно спускался мужчина. Несмотря на царивший в коридоре полумрак, Жюльен узнал второго водопроводчика. Человек, стоявший на площадке, между тем объяснял:
— Видишь, вон там, над дверью, застекленная форточка. Мы чиним центральное отопление, трубы проходят как раз перед форточками, и бывает — такое увидишь! Я постою здесь, а ты осторожно взберись на лестницу, чтобы не сорваться и не расквасить физиономию, загляни в форточку и, будь уверен, не пожалеешь.
Жюльен колебался. Водопроводчик слегка подтолкнул его.
— Ступай, погляди. Получишь полное удовольствие, и задаром, — сказал он.
Мальчик неслышно подошел к двери и стал взбираться по приставной лестнице. Второй водопроводчик уже слез с нее и теперь посмеивался, делая знаки приятелю. Достигнув верхней перекладины, Жюльен наклонился вправо и вытянул шею.
Окно комнаты, выходившее на площадь Греви, было полуоткрыто, и в него падал свет уличного фонаря. Сначала слегка ослепленный этим светом Жюльен ничего не видел, кроме окна, но затем, привстав на цыпочки, он разглядел кровать. На ней, обнявшись, лежала обнаженная парочка. Сперва мальчик отшатнулся, но потом, заметив, что ни мужчина, ни женщина не смотрят в его сторону, прижался лицом к стеклу. Женщина служила в отеле. Жюльен знал ее: привозя заказы, он не раз встречал эту высокую, хорошо сложенную женщину с черными глазами и рыжеватыми, должно быть, подкрашенными волосами. Ей было лет двадцать пять — тридцать. Виктор утверждал, что у нее есть ребенок, который воспитывается у кормилицы в какой-то деревне неподалеку от Отюма. Мужчина был Жюльену незнаком. Впрочем, мальчик все время видел его со спины и не мог разглядеть лица. Мужчина и женщина целовались и ласкали друг друга. Жюльен, как зачарованный, смотрел на них. Внезапно он вздрогнул и чуть не свалился с лестницы. Стекло, к которому он прильнул, легонько звякнуло. Мальчику показалось, что оно треснуло, он стремительно отпрянул, но все же успел заметить, что женщина посмотрела на него.
Стоя возле лестницы, водопроводчики смеялись.
— Вы, видно, спятили, — рассердился Жюльен.
Один из рабочих все еще сжимал в руке складной металлический метр, которым он и ударил по стеклу.
— Как! — воскликнул он. — Ты еще недоволен? А ведь смотрел во все глаза. Что ж, выходит, и подшутить нельзя?
— Зачем вы ударили по стеклу? — спросил мальчик. — Она меня увидела.
— Скажешь тоже! Она ведь на свету, а ты — в темноте. Не могла она тебя разглядеть. Ну, а потом риск не велик: не побежит же она за тобой в таком виде.
Водопроводчик взял ящик с инструментами, другой взвалил на плечо лестницу, и они удалились.
Жюльен шел за ними до лестничной площадки. Они стали подниматься на следующий этаж, а он направился вниз.
— До свиданья! — крикнул один из водопроводчиков. — До следующего раза!
— А главное, не слишком увлекайся, — прибавил другой. — Такие красотки не про нас. Они нам не по карману.
Жюльен быстро вышел из подъезда, вскочил на велосипед и поехал через площадь. Поравнявшись со статуей, он оглянулся и бросил взгляд на фасад отеля. В одном из окон второго этажа он увидел женщину: она стояла, чуть отступив от подоконника, и тотчас же скрылась в глубине комнаты.
50
Когда Жюльен вошел в цех, хозяин разглагольствовал о Венеции. С самого утра, отдавая различные распоряжения, он не переставал рассказывать об отпуске, проведенном в Италии.
— Я-то все это давно знаю, — говорил он. — Понимаете, ведь я уже несколько раз проводил лето в Риме и Милане, но вот мои дамы в жизни такого не видели… Эдуар, вы укладываете на противень слишком много булочек за раз, они слипнутся… Да, на Венецию стоит поглядеть. Но порой там бывает довольно противно. Вода в каналах походит на воду в нашем баке для посуды в конце дня… Как вы думаете, Андре, не пора ли приниматься за птифур?
— Сейчас займусь, — сказал мастер.
Господин Петьо болтал без умолку, то и дело упоминал о дорогах, о том, сколько километров он проделал и сколько машин обогнал. Жюльен направился к мойке. Когда он проходил возле плиты, Морис обернулся и прошептал:
— Кастрюлька этого сифилитика в мойке, но не беспокойся, ее надо только ополоснуть, я уже смазал ее жиром и прокалил на огне.
Хозяин закончил свою историю и, обернувшись к Жюльену, спросил:
— Ну, как с рогаликами? Все по-старому?
Перед глазами мальчика все еще стояла парочка, предававшаяся любви. Никогда ничего подобного он еще не видел и только часто представлял себе такие сцены.
— Я тебе говорю! — заорал господин Петьо. — Ты, видно, все еще в отпуску? А ведь мы приступили к работе со вчерашнего вечера.
Все расхохотались. Хозяин смеялся вместе с другими, потом прибавил:
— Как видно, двух недель отдыха тебе мало.
Жюльен смотрел на него. Господин Петьо повторил:
— Ну, так как с рогаликами? Ничего нового?
— Нет, господин Петьо, — сказал мальчик.
Но тут же он вспомнил о вокзальной гостинице. Мгновение поколебался, но потом, когда хозяин опять принялся рассказывать о своей поездке, пробормотал:
— Вот что… То есть… Насчет вокзальной гостиницы…
Он умолк. Хозяин тоже замолчал и уставился на него. После недолгой паузы господин Петьо спросил:
— Так что стряслось в вокзальной гостинице?
— Видите ли, они больше не хотят наших рогаликов.
Хозяин нахмурил брови, отложил венчик, которым взбивал крем, и спросил:
— Что ты там мелешь? Они больше не хотят наших рогаликов?
— Не хотят.
— Кто тебе сказал?
— Сам хозяин.
— Как же он это сказал?
Жюльен замялся, стараясь получше вспомнить.
— Он сказал… он сказал мне: «Передашь господину Петьо, что я не буду брать у него рогалики».
— Но он все же привел тебе какой-нибудь резон?
Остальные поглядывали то на Жюльена, то на хозяина.
Мальчик также смотрел на них. Он все еще медлил с ответом. Чувствовал, что хозяин распаляется, и знал, что гнев господина Петьо неминуемо обрушится на него. Хозяин уже огибал плиту и медленно приближался.
— Так какой же резон он привел? — опять спросил он.
Жюльен пожал плечами, помолчал еще немного, а потом пробормотал сквозь зубы:
— Его клиентам больше нравятся рогалики из кондитерской Мореля.
Ему едва удалось закончить фразу. Хозяин воздел руки и завопил:
