Александр Покровский - Калямбра
Лис нарисовал в воздухе восьмерку и произнес длинное слово, что-то вроде «Алаакациоум!» – нападавшие с визгом пропали.
Я даже испугаться не успел.
– Кто это? – спросил я у Лиса.
– Мелкие прихвостни Саиба, – услышал я в ответ. – Не забыл его?
– Как же, забудешь его! – поежился я. – А что это за слово ты произнес? Заклятье?
– Нет. Заклятье – это то, что давно опробовано. То, что в ходу не одно человеческое тысячелетие. А это просто небольшая импровизация. С Саибом иначе нельзя. Всегда нужно что-то новенькое. Так и живем.
Лис усмехнулся.
– Слово, – продолжил он, – всего лишь незначительные звуковые колебания – а, вот, поди ж ты, способно остановить даже Саиба. Пусть он теперь немного поломает над этим голову. Последним слогом я сделал преграду непроницаемой. Ты знаешь, что такое мысль?
– Мысль?
– Ну, да.
– Мысль – это способность… хотя нет, не способность. Мысль – это.
Лис улыбнулся.
– Не правда ли, трудно подобрать слова?
– Трудно, – смутился я.
– Вот видишь, – заметил Лис, – человек, существующий только для того, чтобы мыслить, не может с ходу подобрать слова для описания того, что он называет мыслью. Хочешь увидеть Сократа?
– Сократа?
– А что такого, можно увидеть кого угодно.
И мы сейчас же оказались в полутемной комнате. Свет попадал в нее из небольшого окошка.
– Лис! – позвал я шепотом.
– Я здесь, – отозвался он.
– Где мы?
– В темнице, конечно. Вот он, Сократ.
В углу на широкой деревянной скамье лежал старик.
Он лежал на спине.
– Он спит. Завтра над ним совершится суд. Пусть он поспит.
– Это точно Сократ?
Лис, казалось, любовался спящим.
– Абсолютно точно.
Глаза уже привыкли к полутьме, и я разглядел лицо лежащего. Его нельзя было назвать красивым, но спокойным это лицо было.
– Он кажется очень спокойным.
– Он уже принял решение.
– Он знает, что его осудят?
– Конечно.
– Ты его не освободишь?
– Сократ всегда свободен. Люди не умеют ловить и сажать в темницу мысль. Сократу жилось легко. Он умел летать.
– Ты говоришь о нем в прошедшем времени.
– Мыслящий не живет в настоящем. Только помыслил – и это уже прошедшее.
– И ты не поможешь ему бежать?
– Сократ не побежит. Все дело в имени. Человек по имени Сократ не бежит.
– Почему?
– Он – гражданин. Сократ – гражданин Афин. Один из тех, кто учил людей мыслить, будет осужден ими на смерть. Способность мыслить пугает. И еще она будит псов зависти. Бездарность нападает на дар. Хватит, пожалуй.
Мы сейчас же оказались на берегу моря. Светило солнце, и волны далеко выбегали на песок.
– Вот этим волнам все равно, – задумчиво произнес Лис, – был на земле Сократ или не был.
После этого Лис провел лапой по моему лицу, и я немедленно провалился в сон.
Во сне я, кажется, освобождал кого-то.
13– Эй! – воскликнул я.
– Эй! – отозвался Лис.
– Ты теперь работаешь эхом?
– Только когда нет другой работы.
У Лиса, судя по всему, было прекрасное настроение. Он даже вилял хвостом.
– Ты говорил, что Сократ твой друг.
– Ты никак не можешь забыть Сократа?
– Честно говоря, да.
– Сократа никто не может забыть. Когда он жил на Земле, все разумные только и спрашивали: «Где Сократ?» – и «Что он сказал?» – всем было интересно. Один только Сократ не интересовался Сократом. Он искал формулы. И существовал Сократ только тогда, когда их искал. Но найденная формула означала конец существования, потому, очертя голову, требовалось броситься в новые поиски.
– А Сократ тебя видел?
– Во сне. Наяву он меня только слышал.
Тут меня осенило.
– Лис! – вскричал я. – Так ты – демон Сократа?
– Что ты! – Лис смутился, как пойманный со шпаргалкой школьник. – Я с ним только говорил. С Сократом хотели говорить многие. Это тот случай, когда у тебя получилось. Ты вырастил то, что хотел. Вынянчил, выпестовал. Множество, множество раз ты создавал разум, но этот разум все время начинал делать что-то не то: торговал, мошенничал, прислуживал и лизоблюдствовал. А тут вдруг такой праздник. Все друг друга поздравляли, все ходили ко всем в гости и говорили: «Смотрите! У нас получилось! У нас теперь есть Сократ!»
А потом были другие – Рабле, например, или Блаженный Августин. Да, и до, и после Сократа случались удачи – Платон, например, Пифагор, Диоген. Но Сократ полюбился всем сразу.
– Почему?
– Он умел распознать тщету.
– А другие?
– Не всегда и не вдруг. То ли дело Сократ. Все помнят, что он был, и лишь немногие могут вспомнить его речь. Они начинают спорить: «О чем говорил Сократ? Об этом? – Нет! О вот том!» – они не понимают, что Сократ – это и есть речь, что это мысль, лоснящаяся, как угорь на солнце. Попробуй ухватить. И он всегда разный. Сократ, помысливший только что, отличается от Сократа, помыслившего вчера. Как небо и земля! И в то же время – это он, Сократ. И все ждали этих отличий. Все бродили за ним толпами. Все радовались ему как дети. Настоящий праздник! Веселье! Сократ помыслил!
– А потом они его предали.
– Нет. Просто из множества мелких не слепить ничего крупного. А вот зависть скатает свой ком. Сократ всех перерос. Кому нужен Сократ-переросток?
– Знаешь, – сказал вдруг Лис, – во сне обязательно должна быть зеленая трава и голубые небеса. На траве надо лежать, а в небеса смотреть. Ты лучше ложись на траву и смотри в небо.
С этими словами Лис исчез, а я ощутил себя лежащим на мягкой траве.
14– Хочешь вырасти до небес? – спросил меня Лис, и сейчас же земля стремительно ушла вниз, и я увидел только две толстенные колонны – то были мои ноги.
Я поднял голову, и она прошла через облака. Облака остались на уровне моего носа, а над облаками сияло ослепительное солнце.
– А хочешь, станем деревьями? – спросил Лис опять, и сейчас же зашелестела листва, и я понял, что это моя листва, что ветви – руки, а ствол – тело. Было не страшно, но как-то холодно в груди, и в то же время очень– очень радостно.
– А теперь смотри! – воскликнул Лис, и огромная ветка, качнувшись на ветру, прошла сквозь меня. Я огляделся – ветви были везде, но не было того дерева, что я считал только что самим собой.
– Теперь ты – воздух! – прокричал мне Лис. – Ты везде! Множество твоих частиц, охлаждаясь у полюсов, устремляются в южные широты, и тогда получаются бури, ураганы, смерчи, самумы. Ты и есть эти бури. Здорово, правда?
И я сейчас же ощутил себя летящим от полюса к тропикам.
Бам! – и теперь я лежу на земле. Рядом со мной остановился верблюд, а потом – еще один.
Мысли мои потекли очень медленно и лениво.
– А вот теперь ты – камень под ногами верблюдов, – сказал Лис.
