Алексей Колышевский - Изгои. Роман о беглых олигархах
У каждого своя правда
Илья проснулся непривычно поздно. Обычно он вскакивал в шесть утра, бегал трусцой около получаса, и так было на протяжении последних двадцати лет, но в тот день все началось по-другому. Был полдень, за окном скупой свет осеннего дня напоминал о том, что все относительно, и даже такая на первый взгляд малость, как погода, в состоянии задать настроение на весь оставшийся день. Обычной живости в теле не было, словно оно вдруг стало чужим. Никаких неприятных ощущений, если не считать некоторой слабости и совершенно непреодолимого желания спать дальше. Совершив над собой форменное насилие, он встал и на ватных ногах проследовал в ванную. Там, принимая душ, он потерял равновесие и чуть не расшибся. Спасся лишь тем, что ухватился рукой за душевую стойку. Все это настолько удручило Илью, что он вознамерился позвонить своему доктору. Накинув халат, словно пастушью бурку, на плечи, он подошел к телефону, и тот своим пронзительным звонком разразился ему в лицо. Вдруг, неожиданно! Илья вздрогнул и поглядел на телефон с недоверием: брать или не брать? Удивившись тому, что он вообще об этом думает, Илья поднял трубку.
– Добрый день, – говорили по-английски. – Это мистер Краснофски? Я журналист «Би-Би-Си», меня зовут Артур Квишем, делаю программы о России. Прошу вас о коротком интервью.
– Нет, – поморщился Илья, который журналистов не любил и никогда с ними не общался. – С какой стати? Зачем я вам понадобился?
– Дать комментарий, – журналист, казалось, был слегка озадачен, и в следующий момент Илья понял, чем именно он был озадачен: – Дать комментарий по поводу гибели вашего приятеля. Вы что, ничего не знаете?
– Да что такое, черт возьми! – воскликнул Илья с неподдельным гневом. – Какого еще приятеля?! Все мои приятели в полном порядке. О ком вы говорите?
– Стало быть, вы ничего не знаете, – с мстительным удовлетворением проговорил журналист, и его безупречный английский язык каждым своим словом ранил мозг. – Известный вам бизнесмен Феликс Черновицкий сегодня утром погиб на охоте в Танзании.
Илья наконец перешел ту незаметную, но вполне ощутимую линию между здоровьем и болезнью и вмиг покрылся холодной липкой влагой. Он сел прямо на пол. При этом телефонная трубка выпала из руки и, лежа на полу, продолжала разговаривать голосом дотошного журналиста. Илья некоторое время смотрел на нее, затем сделал усилие и грохнул трубкой по аппарату. Журналист не перезванивал.
– Не может быть, – Илья произнес это вслух и сам поразился, как хрипло, незнакомо прозвучал его голос, – не может этого быть!
Он, насколько мог быстро, подволакивая одну ногу, дошел до кабинета, навалившись на письменный стол, поднял крышку ноутбука. В глаза ему выскочила недописанная страница сценария. Он писал это всю предыдущую ночь: злоключения главного героя, его чудесное спасение, Африка, охота на льва, роща и шимпанзе, рассевшиеся на ветвях. Лев бросился на охотника и убил его… Впился клыками в лицо.
– Не может быть! – завопил Илья. – Кто-нибудь! – зачем-то позвал он, но никто не пришел. Тогда он схватил телефон, набрал номер Феликса, но Феликс не отвечал. Илья позвонил в «Би-Би-Си»…
С корреспондентом по фамилии Квишем соединили быстро. Артур явно ждал его звонка, во всяком случае, обошелся без прелюдий вроде «я так рад, что вы все же передумали».
– Как он умер? – коротко представившись, спросил Илья и замер в ожидании ответа. Он знал ответ…
…Врач-англичанин, которого за добродушный характер и веселый нрав Илья про себя прозвал «доктор Ливси», не обнаружил в организме своего пациента никаких опасных для жизни изменений. «Вы лишь переутомлены, и только», – интеллигентно констатировал он. «Необходимы все традиционные в таких случаях правила. Сон с десяти вечера до девяти утра, прогулки на свежем воздухе, никакого телевизора, никаких газет. Вы очень много курите, – компетентно отметил врач, раскуривая короткую и толстую сигарку, похожую на один из его пальцев, – и, разумеется, никакого творчества!» Илья, слушая его, с покорностью кивал. Когда же доктор Ливси надел пальто и пожелал своему пациенту скорейшего выздоровления, пообещав заглянуть через пару дней, Илья спросил его:
– Скажите, доктор, вы любите читать?
– Смотря что, – несколько высокомерно ответил доктор и интеллигентно поправил очки в модной оправе от Гуччи.
Илья развел руками и улыбнулся:
– Просто хорошие книги.
– Ну разумеется! – воскликнул доктор и в нетерпении притопнул. Он явно куда-то спешил.
– А вы можете, дочитав интересную книгу почти до конца, усилием воли заставить себя закрыть ее, с условием, что вы так никогда и не узнаете, чем закончилась история?
Доктор прекратил «бить копытом» и задумался. Он был так воспитан: всегда вежливо раздумывал или по крайней мере делал вид, чтобы собеседник не решил, что спрашивает о чем-то скучно-банальном:
– Нет. Это выше моих сил. Все врачи от природы весьма любопытны.
– Тогда не просите от меня невозможного, – ответил Илья и пожал доктору руку на прощанье.
Совершенно успокоившись после визита добрейшего доктора Ливси, Илья закурил сигарету и, перестав волочить ногу, вернулся в кабинет, где и проработал несколько часов, не отрываясь от компьютера. По истечении очередного часа он вдруг понял, что не просто близок к концу истории, а находится от него буквально в нескольких предложениях. Здесь ему стало как-то не по себе, он медлил, сомневался. Его охватила хорошо знакомая каждому пишущему индивидууму мнительность. На правильном ли он пути? Подходит ли именно такой конец? Не запорет ли он всю историю к чертовой матери? В памяти всплыло лицо Феликса. Нет, ему не было жаль своего приятеля. С какой стати? Но в том, как он погиб, имелось совершенно мистическое сходство со сценарием, написанным Ильей, в общем-то, забавы ради. Сомнений быть не могло: все совпало до мелочей, лев отгрыз Феликсу половину черепа!
– Что еще сбудется? – пробормотал Илья, поднимая трубку так часто звонившего в тот день телефона.
Это был Пол, помощник голливудского продюсера. Интересовался, «как идет процесс, не нужна ли помощь?». Илья обрадовался его звонку, пригласил домой на чашку чая. Голливудец согласился. «Посмотрим, что можно сделать с финалом. Именно в такие моменты я и бываю по-настоящему нужен».
Сидели в библиотеке, пили коньяк. Понемногу, как и все нормальные люди. Пол читал рукопись, делая пометки на полях, задавал вопросы, на большинство из которых сам же и отвечал, не успевал Илья собраться с мыслями. Нет, он явно болеет. Уж неизвестно, прав ли был доктор (а хотелось, чтобы он оказался прав), но что-то непохоже это на обычное переутомление. Илья даже хотел извиниться и перенести встречу до лучших времен, но все закончилось гораздо раньше, чем он предполагал. Гость, дочитав до конца, отложил стопку листов и встал из кресла. Протянул Илье руку и сообщил, что уходит. Илья, тем не менее обескураженный таким поворотом, спросил, в чем дело. Разве у его собеседника нет никаких соображений, чем же, в конце концов, должна завершиться эта история?
– А она уже завершилась, – невозмутимо ответил голливудец и добавил: – В какой-то мере. Здесь мои советы бессильны. Вы, только вы сами можете ее закончить. Не торопитесь. У вас что-то усталый вид, я поэтому и ухожу. Не смею больше тратить ваше время. Придете в себя, снизойдет вдохновение, так вы знаете, как меня найти. Я никуда не двинусь из Лондона еще долгое время. Знаете почему? Да все очень просто! Дело в том, что я уже обещал своему боссу этот сценарий, он ждет. И он и я – мы все понимаем. Ведь это гораздо сложнее, чем просто воровать деньги у государства. К примеру.
На этой высокой ноте иностранец откланялся, а Илья при словах «воровать у государства» выдавил из себя кислую улыбочку.
Конечно, фраза, брошенная американцем Полом, Илью насторожила. Немного подумав, он все же решил не придавать ей особенного значения. «Подумаешь, ему наверняка кто-то про меня рассказал. Я даже примерно догадываюсь, кто бы это мог быть. Нас знакомила бывшая любовница Феликса. Как же ее зовут? – Илья потер лоб. – Вика, вроде бы. Точно, Вика. Вот стерва. Наболтала про меня черт-те чего небось. Не удивлюсь, что у нее связь с этим американцем. Интересно, а он знает, что собой представляет эта самая Вика? Меня всегда пугали такие откровенно, даже идейно развратные шлюхи. Ничего святого. В ней душа существует отдельно от тела, постоянный внутренний конфликт – это как вулкан. Сегодня он молчит, а завтра убьет все, до чего сможет дотянуться. Такие, как Вика, никого не любят и всю жизнь мстят окружаюшим за якобы несправедливость, преследующую их с рождения. Ищут какое-то свое, особенное счастье, а его, такого особенного, и вовсе не существует. Как будто их прокляли. Обрекли на вечные поиски, и ползут они через жизнь, оставляя после себя мокрый, скользкий след. Жаля и шипя на всякого, кто приблизится слишком близко».
