Станислав Новицкий - Запуск разрешаю! (Сборник)
— Кстати, сколько раз в месяц тебе платят? У нас два раза. Аванс и получка. А у вас?
— У нас зарплату я могу получать хоть каждый день. Виктор остолбенел.
— Cepera, ты слыхал? Отпуск — сколько хочешь. Зарплата каждый день. Коммунизм. Устрой меня в свою контору.
— В какую?
— Ну, где ты получаешь зарплату.
— Я сама себе плачу.
— Возьми меня к себе.
— Хорошо. Считай, что ты принят.
Виктор доволен.
— Можно еще один вопрос? — через минуту спрашивает Шлейкин.
— Можно.
— Барбара, — говорит Виктор, отвлекшись от мешалки. — Что?
Виктор подмигивает нам с Леной:
— Барбара, когда у нас зарплата?
— Вот мы доделаем эту партию и сдадим в магазины. Они будут долго продавать. Затем на мой счет перечислят деньги. Я вычту из этой суммы все затраты…
— Какие такие?
— Те расходы, которые требуются для производства. — Барбара начинает перечислять: — Глина, краски, транспорт, электричество. В расходы могут войти затраты на рекламу, на организацию презентаций.
— Это что?
— Угощение для публики… Иногда я устраиваю показ новых образцов. Накрываю стол.
— Пиво может войти в затраты?
— Почему нет? И спиртное, и продукты… Еще я плачу налоги. Много налогов. То, что остается, может идти нам на зарплату.
— А если не остается. Такое бывает?
— Бывает.
— И что тогда?
— Тогда нам с тобой нечего будет есть, — просто отвечает Барбара.
Виктор некоторое время молчит, сосредоточившись на работе. Затем говорит:
— Барбара, ты меня еще не записала в свою фирму?
— Уже.
— Вычеркивай на фиг! — требует Шлейкин. Под общий хохот.
Утром мы тщательно заворачиваем продукцию в бумагу и упаковываем в коробки. Складываем их у самой дороги. Умываемся, приводим в чистоту одежду, завтракаем. Выходим из дома. Недовольный Виски лениво посматривает на нас заспанными глазами.
— Жди, — приказывает ему Майкл.
Барбара чиркает какую-то записку и кладет ее в верхний ящик:
— Поехали.
— А кто примет товар? — забеспокоился Шлейкин.
— Заберут без нас.
— Как это? Я не поеду, — говорит Виктор.
— Почему?
— Вдруг сопрут. Правда жалко. Всю ночь пахали. Мы с Виски остаемся. Будем стеречь.
Барбара и Майкл только улыбаются.
— Чего смеетесь? Я серьезно. Пропадет же работа!
— Украдут? Это исключено. По крайней мере, никогда такого не было.
Виктор не успокаивается:
— Еще товар надо передать по накладной. Как положено. Сдал — принял.
— Я вложила перечень изделий, — говорит Барбара.
— А если торгаши разобьют? Потом скажут, так и было. Или недостача. Вы еще не знаете этих прохвостов. Украдут и всё свалят на вас.
Майкл и Барбара только усмехались:
— Виктор, ты плохо думаешь о людях.
— Я их знаю с рождения. Как же я, по-вашему, должен о них думать?
— Поехали, Виктор.
Шлейкин еще какое-то время упирается. Потом все же опускается рядом со мной на заднее сиденье.
— Серж, ну хоть ты им скажи. Что за страна? Прямо как дети.
По полудню добрались до дома Беверли. Он находился на опушке леса. Большое поместье с хозяйственными зданиями и садом. Встретили нас хозяйка дома Беверли и ее тринадцатилетняя дочь Сара. Они стояли на крыльце большого трехэтажного дома. Дородная Беверли напоминала купчиху Кустодиева. Худенькая Сара терялась в складках ее широкого платья. Барбара представила нас. Майкл расцеловался с хозяйкой дома. Сара сказала по-русски:
— Здравствуйте. Добро пожаловать!
— Привет, — почему-то сразу обрадовались мы. Будто встретили родного человека.
— Я учу русский, — сказала Сара.
— А мы его уже знаем, — ответил Виктор.
Сара рассмеялась и тут же вызвалась показать нам свои владения. Мама не возражала.
В двух сотнях метров от дома находилась конюшня. Там шумно перебирали копытами несколько статных жеребцов.
— Мы с мамой по воскресеньям занимаемся верховой ездой. Это Дон, а это Ваня. Правда, красивые?
В углу конюшни стояло полдюжины клеток. В них, будто направленные радиолокаторы, шевелились длинные уши.
— Мы еще выращиваем кроликов.
— Для еды? — спросил Виктор.
— Простите, я не хорошо понимаю.
— Для еды, — я хлопнул Виктора сзади, — что вы им даете?
— Чем кормим? Морковка, капуста, — Сара показала на ящик с овощами. Можете их угостить. — Правда, они смешные?
Затем она повела нас вглубь чистого, светлого леса. Остановились на берегу небольшой речушки. В прозрачной тени веселились стайки мелких рыбешек. Тут же, не обращая на них внимания, лениво шевелили хвостами довольно крупные экземпляры.
— Это форель, — сказала Сара.
— Ее можно поймать и съесть? — поинтересовался Виктор.
— Разумеется. Но мы этого не делаем. За рыбой ездим в супермаркет.
— А другим людям можно здесь рыбачить?
— Нет. Это частная территория. Видите, — Сара показала на металлический колышек с надписью «Private».
— Привет, — прочитал Виктор.
— Прайвет, — улыбнулась Сара. — Как это по-русски? Частное владение.
— То есть ваша собственная речка.
— Не вся, — рассмеялась Сара, — только часть.
Она снова побежала вперед.
— Интересно, — сказал Виктор вполголоса, — простым людям здесь хоть искупаться можно?
— Была бы твоя речка, ты бы разрешил? — спрашиваю.
— Нет, конечно, — без раздумий ответил Виктор.
Сара остановилась у небольшой излучины.
— Как-то папа ловил рыбу в этом месте.
— Ага, все же ловил.
— Но потом отпускал.
— А вот это зря.
Мы вышли из леса. На раскидистом дереве, стоявшем на опушке, был устроен широкий настил.
— А это что?
— Место для охоты. Папа отсюда стрелял оленей.
— Олени тоже ваши, домашние?
— Что вы. Они дикие. Но иногда заходят в наш лес.
— Если б на мою дачу, — по ходу замечает Виктор, — забрели олени, ни один бы не унес копыта…
— А у нас их полно. Для них на зиму мы припасаем много кормов.
Вышли на поляну, усеянную грибами.
— Их можно есть? — спросил Виктор.
— Не знаю. Грибов для еды полно в супермаркете.
— Это ж сколько добра пропадает, — тихо возмущался Виктор. — Сара, у вас столько прекрасной земли. И она так плохо используется.
— Почему?
— Пустует. У вас, к примеру, есть огород?
— Что?
— Место, где можно выращивать растения для еды.
— Есть такое, — подумав, говорит Сара. — Сейчас покажу.
Обогнув бассейн, гараж и спортивную площадку, мы вышли к дому с северной части. Там Сара показала огород. Размером в пять квадратных метров.
— Здесь мы выращиваем растения, которые можно использовать для еды, — гордо сказала Сара. — Один куст картошки, один томатов, одна фасоль, один стебель кукурузы, вот свекла, это бобы, вот кочан капусты и огурец…
Заметив удивленное лицо Виктора, Сара объяснила:
— Можно я сразу отвечу на ваш вопрос, Виктор? Конечно, всего этого мало для еды. Но вполне достаточно для того, чтобы знать, как что растет и это… Родит плоды.
— Плодоносит.
Вошли в дом. Осмотрели комнаты. Мы с Виктором подавленно молчали. Конечно, мы и раньше много раз видели подобную роскошь, в кинофильмах…
Сара показала кабинет. Библиотеку с огромным количеством дорогих старинных фолиантов. Свою розовую комнату. Бильярдную. В зале для музицирования стоял концертный рояль. Рядом, на подставках, электрогитара и саксофон.
В углу сияла профессиональная ударная установка с несколькими барабанами и многочисленными тарелками.
— На ней играет мама, — похвасталась Сара.
Спустились вниз. Прошли через зимнюю оранжерею и гостиную. Сара сказала, что торопится. Ей надо ехать на занятия по танцам. Она берет частные уроки.
Сказала на прощание:
— Виктор, хотите, я вам покажу еще одно место, где есть растения, овощи, фрукты и остальное пригодное для еды?
— Конечно, — оживился Виктор.
Сара торжественно открыла дверь в столовую. Посреди комнаты — большой обеденный стол. Барбара, Лена и Беверли как раз заканчивали сервировку.
Через некоторое время мы дружно махали Саре из окна. На танцы ее увозил сверкающий черный лимузин.
Что показывают гостям после того, как они хорошенько выпили и закусили?
У нас иногда семейные альбомы. В Америке — то же самое.
— Это мой дед. — Беверли листает старый альбом. — После революции он бежал из России. У него были свои пароходы на Волге. Потом он женился в Америке и тоже занимался судоходством. Когда-то учил меня русскому языку. Правда, безуспешно. У Сары получается гораздо лучше.
— Она говорит великолепно, — подтверждаем мы.
— Мои мать и отец. Вот я в первом классе. А это на тренировке нашей школьной сборной по баскетболу. Это в университете. Ой, это лучше не смотреть. — На фотографии полуобнаженная Беверли в компании таких же раздетых девиц. Рядом длинноволосые парни.
