Юлия Кова - Живой журнал
— Андрей, а у тебя сигареты далеко? — Ира откладывает телефон, плавно встаёт, безмятежно берёт мою пустую тарелку и ставит её в мойку. После чего подходит к окну. Солнце истончает ткань её одежды, и я вижу её — почти всю.
— Ир, может, тебе дать футболку? — Я кидаю ей «Rothmans». — Если ты стесняешься.
Самойлова оглядывает свою порванную рубашку, завязанную на груди.
— Нет, спасибо, мне и так хорошо. Кстати, благодаря тебе, я уже мало чего стесняюсь. — Ехидно хмыкнув, Самойлова ловко, на лету, перехватывает левой рукой сигаретную пачку и заглядывает за оконные жалюзи в поисках пепельницы. И вот тут происходит неизбежное.
— Ах, так вот в чём дело, оказывается… а я-то, дурочка, все гадала, и как это Серый Волк так ловко меня обставил, — медленно произносит Ира, рассматривая то, что я прячу от чужих глаз. — Между прочим, Исаев, я о твои медальки, пока ты красоту на себя в ванной наводил, чуть зуб себе не сломала. — Ира кивает на круглую стеклянную вазу из IKEA. — Я приняла то, что ты держишь здесь, за шоколадки. Ты бы хоть табличку повесил: «Не кусать, а то уйдёте без зубов».
— А зачем табличка, если я сюда никого, кроме тебя, не приводил? — спрашиваю я, отслеживая её реакцию.
— Не приводил? — радостно вспыхнула Ира. — Но я думала… — И тут Самойлова, перехватив мой заинтересованный взгляд, быстро отворачивается. А я усмехаюсь: «Знаю я, что ты думала: что у меня тут рота девок перебывала. Нет, дорогая, ты у меня тут — и первая, и единственная, и последняя».
Между тем Самойлова усиленно делает вид, что её заинтересовала пепельница.
— Ир…
— Что?
— Тебе понравилось?
— Да, — отвечает она, не раздумывая. Потом смущенно: — Прости, а ты о чём?
— Ну уж явно не о пепельнице, — фыркнул я и поймал её недовольный, косой взгляд. — Но если без шуток, то, поскольку у нас с тобой, как видно, намечается некоторое продолжение, то я хочу кое о чём с тобой договориться ещё на этом берегу… Во-первых, извини меня за утреннее насилие. Откровенно говоря, это вообще не мой стиль. Обещаю, подобное рукоприкладство больше не повторится. — Спина Иры на минуту напрягается, но потом она опускает плечи и коротко, согласно кивает мне, но на меня не смотрит. Я спокойно продолжаю: — Во-вторых, запомни раз и навсегда: то, что ты узнала про мой шрам — это только моё, и никого не касается. Даже тебя… И в-третьих, пожалуйста, усвой, наконец: ты мне — не героиня-любовница. Меня не нужно защищать, спасать, направлять и опекать, как ты это любишь делать. Почему — ты теперь знаешь. — Я ловлю её взгляд и подбородком указываю на подоконник. — Ир, ты действительно очень мне нравишься. Но если ты ещё раз позволишь себе зайти на ту территорию, которую я тебе только что обозначил, то я очень больно тебя прищемлю. И не будет второго раза.
Самойлова пружиной разворачивается ко мне и узит зрачки:
— Вот как? А если ты сам мне повод дашь?
— Даже если я дам тебе три повода… Ир, повторяю: заканчивай свои походы к МГИМО, в больницы… ещё куда-нибудь.
— То есть ты у нас — мизогин21, да, Андрей?
— Ир, ну не передёргивай ты. — Я морщусь. — Меня вполне устроит равноценное партнерство с тобой. Свои границы я тебе озвучил. О твоих ты сама мне скажешь… Пойми, ты действительно мне нравишься, и я не хочу делать тебе больно.
Ира выгибает бровь:
— А может быть, ты просто-напросто боишься мне проиграть?
— Нет, не боюсь.
— Почему?
— Потому, что я обычно выигрываю.
— Уверен?..
— Ну, ты же ещё здесь. И это ты пришла сюда.
От этого неоспоримого аргумента Самойлова прикусила губу и уставилась на меня молча и мрачно. А я ловлю себя на мысли, что эта женщина каким-то непостижимым образом всего за пару часов вписалась в мою квартиру и в мою жизнь. И мне действительно очень хорошо с ней. Вот пусть всё так и остаётся — на час ли, на день ли, на неделю. Ровно на столько, на сколько это вообще возможно для нас двоих, зная её норов (sorry, нрав) и мой непростой характер.
Поймав напряжённый взгляд Иры, встаю с кресла и иду к ней, чтобы скрепить нашу сделку. Самойлова вздрагивает, но в этот раз отступать не собирается. Подойдя к ней вплотную, я накрываю ладонями её хрупкие пальцы. В глазах у Иры появляется желание, которое вытянуло и спасло нас, но остаются тревога и неуверенность. Ира не знает, что от меня ждать, потому что не может «прочитать» меня. Зато я хорошо знаю, что у нас с ней давно свои, абсолютно диаметральные жизни, которые сегодня вдруг сошлись в одной ослепительной точке, да так в ней и остались.
— Ты правда любил меня? — шепчет Ира и прячет лицо у меня между ключицами.
— Да, правда, — подхватываю её и сажаю на кухонный стол.
— А — сейчас?
— А сейчас я тебя обожаю. — Я укладываю её на стол и расстёгиваю её джинсы. Ира приподнимается, опираясь на локти:
— Андрей, что ты делаешь?
— Работу над ошибками. И потом, я же должен тебе долг вернуть?
— Слушай, давай не будем. Считай, что я его тебе простила и.… и к тому же я уже говорила, что я так не люблю, и не надо, и…
— Ну-ка цыц, партнёрша. Ты же пока остаёшься? — Ира растерянно кивает, наблюдая за тем, как я обнажаю её ниже пояса. А я замечаю, что это почему-то всё ещё смущает её. Впрочем, сегодня я уже видел в этих синих глазах подобные эмоции, сдобренные, правда, пикантной толикой пыла и сопротивления.
— Что, пытаешься обнаружить во мне признаки разбитого сердца? — дразню её я и, подвернув под себя ногу, сажусь напротив того места, где сидит Самойлова.
— Андрей, не надо.
— Ир, ляг, а?
— Нет, я просто поверить в происходящее не могу. — Самойлова откидывается назад, но тут же снова приподнимается: — Нет, давай мы лучше поговорим.
— Давай, говори, — и я опускаю вниз голову. В ответ — хриплые крики и стоны. Женщина выгибается, а я держу её. Такое просто никогда не может надоесть, особенно, если знать вкус победы.
Потом был душ, диван и мой плейлист. Моё кресло и её первая робкая инициатива. Совместный заказ обеда и ужина в «Delivery Club». Мои шутки о её заумных постах в Facebook. Её едкие и остроумные подколки относительно того, почему я бегаю по утрам с визитками. Две чашки кофе, одна сигарета на двоих, и, наконец, спальня. На своей кровати в час ночи я всё-таки угомонился.
— Ир, всё. Больше не могу. Давай спать. — Я вью уютное гнездо у неё под боком.
— Давай, спи, — отвечает Ира и, закинув за голову тонкие руки, задумчиво смотрит в потолок. Там квадратики и полоски света играют в прятки с тенями. Но мне почему-то кажется, что тени прячутся лучше, чем свет, поэтому и выигрывают.
