Это могли быть мы - Макгоуэн Клер

Кейт познакомилась с Трикси в первые месяцы безделья, когда только переехала в Лос-Анджелес и слонялась по дому Конора, словно призрак, не надевая ничего, кроме бикини или одной из его рубашек. Она питалась странной пересоленной американской едой, мороженым и фруктовыми батончиками, и зерновыми хлопьями вместо конфет. Раз эта жизнь была не реальна, калории не имели значения. Об Англии она совсем не вспоминала. Когда приходили горничные, она запиралась в ванной и слушала, как те взбивают подушки и пылесосят полы, а потом потихоньку спускалась вниз, оставляя отпечатки мокрых ног на деревянной лестнице. Потом горничные каким-то образом наводили порядок и в ванной, словно вокруг дома вдруг рассеивался туман, оставляя его в безупречном состоянии.

Однажды она смотрела романтическую комедию из внушительной коллекции дисков Конора и ложками ела мороженое. Ей приходилось регулировать термостат, чтобы из-за холода в доме лакомство не оставалось твердым как камень. Конор этого терпеть не мог. Он изо всех сил старался контролировать все на свете, включая температуру в доме и собственную жизнь. Кейт вскочила, словно испуганный зверь, услышав, как открылась дверь и раздался какой-то шум. Конора не было дома. Тогда кто это? Капля мороженого сорвалась с ложки и упала на обтянутый джутовой тканью диван. Черт! Она уже была готова выскочить из дома, когда рядом с бассейном возникла фигура. С той стороны никто не мог попасть в дом, не имея ключа. Тощая девочка-подросток в очень облегающих джинсовых шортах и короткой майке, рыжие волосы заплетены в косички и уложены вокруг головы. Дорогие солнечные очки. Она разговаривала по телефону, иногда останавливаясь, чтобы чиркнуть маленькой ножкой по кристально чистой воде бассейна.

Несмотря на панику, Кейт прошла на кухню и убрала мороженое в морозилку – настолько боялась разозлить Конора. Девушка рывком раздвинула стеклянные двери и вошла в дом, шлепая резиновыми сандалиями по плитке. Кейт была одета в одну футболку, не прикрывавшую трусики. Происходившее напоминало сон, в котором ты случайно оказываешься в школе в одном нижнем белье.

– Ну, зашибись! Очередная телка, – произнесла девушка словно про себя, прежде чем снова поднести к уху телефон. – Мам? Он опять за свое. Тут какая-то шлюха в одних трусах. Нет, старая. Ну, почти твоего возраста. Фу!

Кейт стояла неподвижно на протяжении всего этого разговора. Что это за девушка? Мозг лихорадочно работал, но безрезультатно.

– Не знаю, где он. Наверное, опять где-нибудь голый, – она заплакала. – И так каждый раз, мам! Что с ним не так?

Потом появился Конор, вернувшийся неизвестно откуда, но не голый, а в белой рубашке и джинсах.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он у девушки.

– Ты сам дал мне ключ! Могу вернуть, если не хочешь меня видеть.

– Нет-нет. Ты с матерью разговариваешь?

Конор взял у девушки телефон. На Кейт он еще даже не посмотрел.

– Привет. Нет, просто у меня живет подруга. Она опять принимает все слишком близко к сердцу. Господи! Ладно-ладно. Хорошо. Ладно. Я потом отвезу ее домой.

Он вернул телефон.

– Ты хоть ешь? А то только кожа да кости остались.

– Спасибо.

Девочка продолжала смотреть на Кейт, прикусывая выбившийся кончик одной из косичек. Кто она? Одна из актрис, с которыми работает Конор? Стал бы он с ней разговаривать в подобном тоне, если это так?

Конор открыл холодильник.

– Что-нибудь тебе приготовлю. Готов поспорить, ты сегодня не обедала.

Вдруг сменив тон, девочка подошла к нему сзади, обняла за талию и положила голову на спину.

– Спасибо, папа.

Папа. Папа! Кейт положила ложку для мороженого и попыталась выскользнуть за дверь, но не смогла сделать это бесшумно. Конор поднял голову.

– Кейт? Может, брюки наденешь?

Слово «брюки» вместо обычного «штаны» показало ей, что он вовсе не так спокоен, как казался.

Значит, эта девочка – его дочь? Тогда почему он их не познакомил, да и вообще ни словом не обмолвился о ее существовании?

– Я уйду, если хочешь, – сказала она.

Глупость. Куда?

– Нет, конечно. Уже давно пора тебе познакомиться с Трикси.

Трикси. А по телефону, видимо, они говорили с ее матерью, то есть с его бывшей женой. «Трикси». Вьющиеся рыжие волосы, узкое белое лицо, густо намазанное косметикой. В тот день, когда она нарушила хрупкую тишину убежища Кейт, ей было всего четырнадцать. Просто ребенок, запущенный Аланной, собственной матерью – женщиной, навсегда отвратившей Конора от мыслей о браке. Просто девочка, уже страдавшая от пристрастия к наркотикам, булимии и боли.

После неловкого обеда, во время которого никто ни словом не перемолвился с Кейт, Трикси уехала на машине, которую вызвал для нее Конор. Кейт ожидала, что он скажет хоть что-нибудь, пока моет посуду. Наблюдая за точными, математически выверенными движениями кухонного полотенца, она подумала, что, наверное, сверхъестественная чистота в доме царит из-за того, что Конор встает по ночам и наводит чистоту.

– Жалеешь, что она меня увидела?

– Она иногда слишком тревожится.

– А ее мать – какая она?

Размеренные движения полотенца. Он потянулся протереть стол перед ней, и она подняла локти.

– Конор, сегодня я познакомилась с твоей дочерью. Я… в общем, я практически прячусь в твоем доме. Только ем, сплю и смотрю фильмы с Мег Райан, – она на секунду замолкла. – Я заляпала диван мороженым.

Он вскинул голову.

– Нужно было сказать тебе, что я не люблю, когда едят в комнатах.

– Нет. Нужно было сказать, что у тебя есть дочь.

Это было трудно осознать. Она бросила все и сбежала с человеком, который даже не сказал ей, что у него есть ребенок.

– Кажется, я о ней упоминал.

В самом деле? Нет, она бы запомнила. Это бы все изменило. Разве нет? Она не знала.

Хромированный стул был твердым и холодным. И некуда было пристроить ноги. Кейт подогнула их, вдруг осознав, что у сердитой дочери были очень красивые и ухоженные ногти на ногах. В Лос-Анджелесе даже психически нестабильные люди выглядят лучше, чем она.

– Ты только очень туманно упомянул, что был женат. На ее матери?

– Мы с матерью Беатрис были женаты, да.

Он синтаксически отделил слово «да» от себя, словно мусор.

– И как ее звали?

– Мать?

– Твою жену. Бывшую жену, если вы развелись.

– Аланна, – напряженно ответил он.

– Я рассказала тебе о своем муже. Рассказала все о нем и о том, почему мне пришлось уйти. Ты не сказал ничего. Ты не говорил, что у тебя есть дочь по имени Беатрис. Кто выбирал имя?

– Это в честь Беатриче из Данте. Так что выбирал я. Мать, разумеется, всегда звала ее Трикси.

– Красивое имя.

Конор снова принялся протирать стол, хотя, на взгляд Кейт, на нем и так не было ни пятнышка.

– Конор… Мы когда-нибудь поговорим? То есть я даже не знаю, что здесь делаю. Когда Трикси спросила, кто я такая, я даже не знала, что ответить. Я – никто, – она поняла, что в ее голосе пробиваются те же визгливые агрессивные нотки, которые она использовала в разговорах с Эндрю, пытаясь пробиться сквозь вязкую завесу мужского отрицания, поэтому смягчила тон. – Прости. Просто в последнее время все так странно. Словно меня не существует.

Конор принялся чистить сетку в раковине.

– Она – моя дочь, и у нее есть ключ от моего дома. Она имеет право предъявить права на меня, если захочет. Я допустил ее рождение, поэтому отвечаю за то, чтобы она устроилась в этой жизни настолько хорошо, насколько сможет. Но нам с ее матерью не стоило заводить ребенка, не говоря уже о браке.

– Так почему вы это сделали?

– А зачем люди это делают? Просто делают. Мы с ней неплохо ладили. Она – актриса, и какое-то время пользовалась успехом. Раньше играла в подростковых фильмах. Я хотел попасть в шоу-бизнес, она мне помогла. Мне была нужна виза, и мы поженились. В Вегасе. Казалось, что это подходящий вариант. Но потом я обнаружил, что связал свою жизнь с человеком с кучей психических проблем, с пристрастием к кокаину и зависимостью от обезболивающих. С женщиной, которая принимала наркотики во время беременности. Которая оставляла Трикси одну, чтобы поехать на прослушивания. Поэтому я и пообещал себе тогда, что отныне буду всегда свободен.