Алексей Колышевский - Изгои. Роман о беглых олигархах
– Нет. Вернее, иногда я делаю это, – невпопад ответил я. Переходить с внутреннего голоса на внешний, оказывается, непросто.
– Они его нашли?
– Да.
Я машинально потер лоб. Вот и все. Финита ля.
– Шурик, а ты тогда за каким сюда явился? Подожди-ка! Хозяин гостиницы сказал, что видел какого-то придурка, судя по его описанию. Это не мог быть ты, ведь только я могу тебя видеть, получается. Тогда кто это был и где он сейчас?
– А ты по сторонам посмотри, – Шурик до этого говорил совершенно монотонно, на одной ноте, а сейчас отпустил какой-то неестественный, пластмассовый смешок.
Я огляделся. В углу копошились какие-то неясные тени. От них исходил сварливый шепоток, точно они переругивались между собою. Как хорошо, что этого не видит Вика. Она собирает вещи. Вещи… Но у меня с собой не было никаких вещей. Во всяком случае, столько, чтобы набралась почти полная коробка, их точно не было.
Внезапно Шурик начал корчиться и попеременно хвататься то за живот, то за голову. Тело его, еще миг назад вполне осязаемое на вид, теперь стало расплываться, терять свои четкие контуры, и я понял, что еще совсем чуть-чуть, и он исчезнет. Растворится.
– Шурик! Скажи, а как там?
– Помрешь, так узнаешь, – беззлобно ответил Шурик и начал исчезать постепенно, совсем как знаменитый Чеширский кот Кэрролла. Сначала пропали ноги по колено, затем по пояс, ну и так далее, пока не осталась одна голова. Эта говорящая голова открыла рот и – я не вру! – плюнула в мою сторону. Плевок приземлился совсем рядом со мной, на одеяло, и превратился в цветочный бутон. Я не особо-то разбираюсь в цветах, так как подобно множеству российских мужчин всегда дарю бордовые розы на кавалерийской ноге, но, по-моему, этот был разновидностью хризантемы. Машинально отвлекшись на цветочек, я увидел, что под одеялом что-то лежит, протянул руку и нащупал футляр с полонием. Тут же откинул одеяло (Вика со своей коробкой орудовала в ванной), убедился, что с ядом все в порядке, спрятал его в задний карман. Голова-Шурик улыбнулся и тоже исчез. Впрочем, опять не до конца. Его улыбка некоторое время оставалась висеть в воздухе.
– Ну все, я готова, – запыхавшаяся Вика тащила из ванной тяжеленную коробку и сдувала локон, норовивший попасть ей в рот. – Вещей у тебя, однако. Я и не ожидала, что ты коллекционируешь одежду от Версаче и Армани, а сам в ней отчего-то не ходишь. Это одежда гангстеров и денди-плейбоев. Зачем она тебе? Ты фетишист?
– Какой еще Армани? Я вообще не понимаю, откуда здесь эти вещи, – несколько рассеянно и все еще находясь под впечатлением от явления Шурика, ответил я. – В любом случае не стоит тащить эту коробку, полную секонд-хенда, с собой, поверь мне.
Мы выбежали на лестницу, и я был готов ко всему. Например, к целому взводу полицейского спецназа или к двум девочкам-близнецам из «Сияния» и загадочному слову redrum, писанному кровью на белой стенной штукатурке, но ничего этого не случилось. Лишь хозяин гостиницы сидел за своей стойкой с прежним, довольно кислым выражением лица. Я сказал ему что-то ободряющее. В ответ он разразился рыданиями.
– Да что это с вами? – не выдержала Вика. – Такое впечатление, что вы самую малость прилично выпимши!
– Нет! – истерично вскрикнул хозяин гостиницы. – Я отныне физически не могу быть выпимши! Меня нет! Я там, в подвале, вместе с этими парнями, которым вздумалось покопаться вот у него, – он ткнул в мою сторону желтым от табака пальцем. – А я дурак! Ох, я и дурак! На старости лет попасть в волчью яму!
Старик горько взвыл, а я, наказав Вике оставаться на месте, спустился в подвал, где, к своему бесконечному ужасу, лицезрел кошмарную картину. Ничего более страшного я воочию не наблюдал. Никогда.
Восемь мужских тел, совершенно голых, были прибиты к стене подвала головой вниз, причем старик был приколочен выше всех, почти у самого потолка. Сдерживая желудочные позывы, я заставил себя подойти поближе и явственно увидел, что все несчастные имеют на шее след от укуса почти у ключицы, и лица их принадлежат какой-то южной народности. Видимо, кто-то из них и выронил книгу с иероглифами в моей комнате. Но кто их послал? Переборов ужас и отвращение, я вгляделся в лицо одного из них, показавшееся мне знакомым. Ну конечно. Так и есть. Этого парня я видел тогда, во время обеда у Хромого Микаэла. Как, интересно, они меня выследили? Возможность ответить на этот вопрос теперь представится вряд ли. Но кто же их так обработал? В этот самый момент раздался уже знакомый мне смешок, я резко обернулся и увидел улыбку Чеширского кота – Шурика. Прочий Шурик не появлялся, но эти его живущие отдельной жизнью губы вдруг раздвинулись и обнажили два ряда зубов, острых и загнутых, точно акульих!
Я пулей вылетел из подвала, успев подумать: «Почему, если Вика не видела Шурика, то увидела старика и даже смогла говорить с ним?» И еще подумал о чем-то банальном. Кажется, это было облегчение от того, что меня не было среди этих семерых, прежде одетых в столь любимую гангстерами всех народов униформу от Версаче и Армани. Старика, который попал, словно меж двух жерновов, мне было искренне жаль. Ставший нежитью Шурик позаботился о том, чтобы шоу продолжилось. И оно продолжается.
Охота на льва
С Феликсом мы договорились встретиться на нейтральной земле в людном месте. Зная этого парня, можно было легко предположить, что в кулуарной обстановке он отчебучит что-нибудь если и не вполне оригинальное, то, во всяком случае, фатальное для меня. Но, к моему удивлению, он пришел совершенно один, охраны и близко не было видно. Я именно настаиваю, что Феликса никто не опекал; у меня наметанный глаз, и я отличным образом выделяю напряженные спины телохранителей в общей толпе, да и вообще где бы то ни было. Значит, доверяет. Спорить с таким железным аргументом, как смерть Микаэла, невозможно.
Я вел себя уверенно, но не нахально. Мне не надо ничего доказывать. Ведь тот способ, благодаря которому Микаэл отправился в места отдаленные, лишь свидетельство моего исключительного профессионализма, не так ли? Феликс не возражал. Вообще-то он был доброжелательно настроен и периодически довольно потирал руки. Он желал знать подробности, и пришлось в весьма обтекаемых выражениях дать ему понять, что он их никогда не узнает. Да-да! У меня есть свои профессиональные секреты, которыми я не собираюсь делиться.
Такой ответ пришелся ему по душе, и он на время оставил свои расспросы.
Феликс рассказал, что нужно лететь в Танзанию, оформлять все на месте. Это необходимая формальность, его юристы давно все подготовили, и дело осталось лишь за тем, чтобы поставить на договоре свою подпись. Он предложил мне лететь вместе с ним.
– Заодно, если не возражаешь, там можно отлично поохотиться на льва. Хоть какое-то развлечение после лондонской промозглости.
Конечно же, я согласился…
* * *Мы вылетели из лондонского аэропорта Гэтуик ранним холодным и дождливым утром конца октября. «Возьми с собой тропикаль, – посоветовал Феликс, – белый в Африке должен выглядеть хозяином жизни. Пробковый шлем и слонобой десятого калибра – будет что вспомнить, когда состаришься». Я внял его совету. В «Лиллиуайт» – громадном спортивном магазине на Риджент-стрит – я выбрал себе этот самый «тропикаль»: песочного цвета хлопковый костюм, состоящий из брюк, рубахи с длинным рукавом, ботинок с голенищами почти до колена (защита от змей) и хрестоматийного пробкового шлема.
Мы летели чартерным рейсом на самолете президентского типа, где вместо двух сотен пассажирских мест салон разделен на несколько помещений. Есть спальни, кают-компания, кухня. В общем, такой летающий отель. Бассейна только не хватает, зато есть душ.
В кают-компании мы с откровенным смаком завтракали белужьей икрой, запивая ее сицилийским шардонэ. Телохранители Феликса – двое близнецов – все время находились рядом с ним и поглядывали на меня с явным недоверием. Они ничего не пили, кроме диетической колы – напитка дегенератов и американцев. Вино было великолепным, и вообще нужно признать, что сицилийские вина, на мой взгляд, лучшие в мире, хотя на вкус и цвет, как говорится…
Вика время от времени выполняла роль официантки и тщательно делала вид, что мы незнакомы. Улучив момент, когда она отправилась за очередной бутылкой вина, я встал и тоже двинулся к выходу.
– Далеко собрался? – поинтересовался Феликс.
– Отлить, я ж не бездонная винная бочка, – отшутился я.
В кухне, отсеке, оборудованном холодильником, столиком и двухконфорочной электроплитой, никого не было. Зато на столике стояло блюдо с фруктово-ягодным ассорти. Недолго думая, я вытащил из кармана футляр с полонием и дважды нажал на кнопку дозатора. Почти невидимое облачко пыли осело на кусочки дыни, кумкват и громадные ягоды ежевики. Впиталось в нежное мясо арбуза, покрыло упругую мякоть папайи… Кто бы ни готовил эти фрукты, получается, что последний штрих пикантности в блюдо внес именно я. Приправил, так сказать.
