Си Джей Уотсон - Прежде чем я засну (ЛП)
- Ты помнишь Адама?
Я посмотрела на неё. Она отвернулась от меня, прикрыв огонёк от ветра, и я не видела выражение её лица, и не могла сказать, было ли это движение осознанным уклонением от моего взгляда.
- Нет. Несколько недель назад я вспомнила, что у меня был сын, и с тех пор я пишу об этом и чувствую, что ношу с собой эти знания, как кусок скалы в груди. Но, нет. Я не помню ничего о нём.
Она послала облако голубоватого дыма в небо.
- Это печально. Мне очень жаль. Но ведь Бен показывает тебе фотографии? Разве это не помогает?
Я взвешивала, сколько я могла рассказать ей. Кажется, они были на связи, были когда-то друзьями. Мне нужно быть осторожной, но всё же я ощутила всевозрастающее желание как говорить, так и слушать, правду.
- Да, он показывает мне фотографии. Хотя их нет у нас дома. Он говорит, что я слишком расстраиваюсь из-за них. Он прячет их.
Я чуть не сказала, держит под замком. Кажется, она на самом деле была удивлена:
- Прячет? Правда?
- Да. Он думает, что если я наткнусь на них случайно, то это собьёт меня с толку.
Клэр кивнула.
- Но ты же могла и не узнать его? Ты же могла не понять, кто он?
- Наверное, могла.
- Могу себе представить такое, - сказала она, поколебалась и добавила. - Сейчас, когда он ушёл.
"Ушёл", - подумала я. Она сказала, это так, как будто он просто выскочил на несколько часов, чтобы отвести девушку в кинотеатр, или в магазин за туфлями. Хотя я и понимала. Понимала молчаливое согласие не говорить о смерти Адама. Пока. Понимала, что Клэр пытается защитить меня.
Я ничего не сказала. Вместо этого я попыталась представить, как это видеть своего сына каждый день, когда каждая фраза имела значения, ещё до того, как каждый день стал отделённым от череды других. Я попыталась представить, как просыпаюсь каждое утро, зная, кто он, имея возможность планировать, ждать Рождества, его День Рождения. "Как нелепо, - подумала я. - Я даже не знаю, когда у него День Рождения".
- Ты бы хотела его увидеть?
Моё сердце подпрыгнуло.
- У тебя есть фотографии? Можно...
Она выглядела удивлённой.
- Конечно же! Дома. На компьютере.
- Мне бы хотелось одну фотографию.
- Да. Но...
- Пожалуйста. Это так много значит для меня.
Она положила свою руку на мою.
- Конечно. Я принесу в следующий раз, но...
Её прервал плачь вдалеке. Я посмотрела в сторону парка. Тоби бежал к нам, плача, в то время как игра в футбол продолжалась.
- Чёрт! - выругалась Клэр под нос, встала и крикнула. - Тобиас! Тоби! Что случилось?
Он продолжал бежать.
- Дерьмо. Я схожу и посмотрю, что там с ним.
Она подошла к сыну и присела на корточки, чтобы спросить, что случилось. Я посмотрела на землю. Дорожка была покрыта мхом, и несколько травинок, пробившиеся сквозь асфальт, тянулись к солнечному свету. Я была довольна. Не только тем, что Клэр принесёт мне фотографию Адама, но и тем, что она сделает это в следующую встречу. Значит, мы ещё раз увидимся друг с другом. Я поняла, что каждый раз будет, как первый. Какая ирония! Я склонна забывать, что у меня нет памяти. Ещё я поняла кое-что, то, с какой ностальгией она говорила о Бене, заставило подумать, что моя идея об их романе - нелепа.
Она вернулась.
- Всё в порядке, - сказала она, щелчком выкинула сигарету и вдавила каблуком её в землю.
- Небольшое недопонимание в вопросе принадлежности мяча. Пройдёмся?
Я кивнула, и она повернулась к Тоби:
- Дорогой! Мороженного?
Он согласился, и мы пошли по направлению к дворцу. Тоби держал Клэр за руку. "Они так похожи, - подумала я.- В их глазах горит одинаковый огонь".
- Я люблю приходить сюда, - сказала Клэр. - Этот вид такой вдохновляющий. Тебе так не кажется?
Я взглянула на серые дома, перемежающиеся с зеленью.
- Наверное. Ты всё ещё рисуешь?
- Почти нет. Я дилетант. Я стала дилетантом. Наши стены усеяны моими картинами, но ни у кого больше их нет. К сожалению.
Я улыбнулась. Она не упомянула о моём романе, и мне хотелось спросить, читала ли она его и что о нём думает.
- А чем ты сейчас занимаешься?
- В основном присматриваю за Тоби. Он на домашнем обучении.
- Понятно.
- Не было выбора. Ни одна школа не берёт его. Они говорят, что у него слишком подрывной характер. Они не могут с ним справиться.
Я посмотрела на её сына, который шёл рядом с нами и держал маму за руку. Он казался абсолютно спокойным. Он спросил, когда он получит мороженное, и Клэр ответила, что скоро. Я не могла представить, что с ним бывает сложно.
- Каким был Адам? - спросила я.
- Ребёнком? Он был хорошим мальчиком. Очень вежливым. Хорошо вёл себя.
- Я была хорошей матерью? Он был счастлив?
- О, Крисси. Да. Да. Ни одного ребёнка не любили больше, чем его. Ты не помнишь? Ты пыталась забеременеть какое-то время. У тебя была внематочная беременность. Поэтому ты волновалась, что не сможешь больше забеременеть, но потом появился Адам. Ты была так счастлива. Вы оба. И тебе понравилось быть беременной. Я же ненавидела это. Я была надутая, как чёртов дом. И эта ужасная тошнота. Кошмар. Но у тебя всё было по-другому. Тебе нравилась каждая секунда этого времени. Ты сияла всё время, пока носила его. Крисси, ты освещала комнату, когда входила в неё.
Я закрыла глаза, пока мы шли, и попыталась сначала вспомнить себя беременной, а потом представить это. Но у меня не получилось ни то, ни другое. Я посмотрела на Клэр.
- А потом?
- Потом? Роды. Это было прекрасно. Бен, конечно же, присутствовал на них. Я приехала, как только смогла.
Она остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на меня.
- И ты была великолепной матерью, Крисси. Великолепной. Адам был счастлив, окружён заботой и любовью. Ни один ребёнок не может желать большего.
Я попыталась вспомнить материнство, детство своего сына. Ничего.
- А Бен?
Она сделала паузу, а затем сказала:
- Бен был великолепным отцом. Всегда. Он любил этого мальчика. Он мчался с работы домой каждый вечер, чтобы увидеть его. Когда Адам произнёс первое слово, Бен позвал всех и рассказал им. То же самое было, когда он начал ползать и делать первые шаги. Как только Адам начал ходить, Бен стал брать его в парк, на футбол и вообще всюду. А Рождество! Столько игрушек! Думаю, что единственно из-за чего, вы ссорились, из-за того, сколько Бен купил игрушек Адаму. Ты волновалась, что он избалует ребёнка.
Я ощутила укол сожаления, желание извиниться за то, что пыталась отказать своему сыну в чём-либо.
- Теперь бы я разрешила ему всё, что бы он ни захотел, - сказала я. - Если бы только могла.
Она грустно посмотрела на меня.
- Знаю. Знаю. Но пусть тебя утешает осознание того, что он не хотел больше, чем ты давала.
Мы пошли дальше. У пешеходной дорожки был припаркован фургон, который продавал мороженое. Мы повернули к нему. Тоби начал дёргать мамину руку, таща её вперёд. Она наклонилась, дала ему банкноту и отпустила.
- Возьми одно! - крикнула она вслед. - Только одно! И подожди, пока дадут сдачу!
Я смотрела, как он бежит к фургону.
- Клэр, сколько было Адаму, когда я потеряла память?
Она улыбнулась.
- Должно быть, три. Может быть, четыре.
Я почувствовала, что вступаю на новую территорию. Опасную территорию. Но я должна. Я должна узнать правду.
- Мой доктор говорил, что на меня напали, - сказала я. Она не ответила. - В Брайтоне. Зачем я была там?
Я посмотрела на Клэр, изучая её лицо. Кажется, она принимала решение, взвешивая варианты, решая, что делать.
- Не знаю точно. Никто не знает.
Она замолчала, и мы обе некоторое время наблюдали за Тоби. Он купил мороженое и начал его разворачивать со сконцентрированным выражением лица.
Молчание слишком затянулось. "Если я не скажу что-нибудь, - подумала я. - То это будет длиться вечно".
- У меня был роман, да?
Никакой реакции не последовало. Ни вздоха, ни возгласа отрицания, ни даже удивлённого вида. Клэр спокойно смотрела на меня.
- Да. Ты изменяла Бену.
В её голосе не было эмоций. Интересно, что она думала обо мне. Тогда и сейчас.
- Расскажи мне.
- Хорошо. Но давай присядем. Я просто умираю, как хочу кофе.
Мы пошли к главному зданию.
Кафе было совмещено с баром. Стулья стальные, столы невзрачные. Повсюду были пальмы, попытку создать определённую атмосферу разрушал холодный воздух, который врывался в помещение всякий раз, когда кто-нибудь открывал дверь.
Мы сели друг напротив друга за столик, на котором было разлито кофе, согревая руки о наши напитки.
- Что случилось? - снова спросила я. - Мне нужно знать.
- Об этом нелегко говорить, - произнесла Клэр. Она говорила медленно, как будто выбирая путь по труднопроходимой территории. - Думаю, это началось немногим позже рождения Адама. Когда первоначальное волнение поутихло, начался чрезвычайно трудный период.
