Алексей Слаповский - Большая книга перемен
– Что?
– Конечно, нет. Если бы изменяли, то ваша любовница указала бы вам на ваши упущения. Для чего нужны любовницы? Они говорят мужчинам то, чего не говорят жены. Уж поверьте мне, я не раз бывала любовницей и не стесняюсь этого. А вот мужа не было – не нашла подходящей пары. Это ведь главное. То есть мужчина, с которым я захотела бы прожить всю жизнь, должен быть так же умен, иметь такой же взыскательный вкус. Ну и, конечно, хорошо зарабатывать, потому что, между нами говоря, я всегда презирала мужчин, которые не умеют зарабатывать. Неправда, что гении этого не умеют. Мой отец был гений, а умел. Его жена, моя мама, одевалась лучше всех в городе, пила только дорогое хорошее вино, никогда не ездила в общественном транспорте, только с отцом на машине или на такси. Нравится кофе?
Илья сделал уже несколько глотков, сдерживаясь, чтобы не морщиться: вкус был отвратительный, в рот лезли крупинки, хотелось сплюнуть, а нельзя, пришлось глотать.
– Да, очень… Оригинально.
– Вам не нравится, я вижу. Не пейте, будьте самим собой. Что поделать, если у нас все поголовно утратили вкус к настоящим вещам – настоящему кофе, настоящему вину. Сплошной «Макдоналдс». Хотя, знаете, молодежь, с которой я дружу, а я дружу только с молодежью, потому что со стариками мне не интересно, а старики для меня начинаются с сорока лет, у нас все рано стареют, а с молодежью мне интересно, я в курсе того, что они читают, смотрят, Бегбедер, Уэльбек, Мураками, это все страшно интересно, а из кино, конечно, Гринуэй, обожаю Гринуэя, вы видели?
– М-м-м…
– Ну конечно, вы любите все внятное, понятное, да?
Немчинов, хоть и казался человеком покойным, кротким, никогда не был мальчиком для битья. Отодвинув чашку, он сказал:
– Послушайте, Лаура Денисовна, а можно я сам решу, что люблю, а что нет? Без подсказки?
– А вот это вам идет! – похвалила Лаура. – Вы сразу стали похожи на мужчину, а не на канцелярскую крысу!
Тьфу, мысленно сплюнул Немчинов. Что с ней сделаешь, неисправимая женщина. Лучше не обращать внимания на ее дурацкие выпады, спрашивать о своем.
– Я обожаю, когда мужчина гневается, особенно если из-за любви, из-за ревности. Николай Носин, помните его?
– Нет.
– Что вы тогда вообще знаете о наших гениальных музыкантах?
– Он был музыкант?
– Да, теперь в Израиле, но неважно, он был такой высокий красавец, темные глаза, так вот, однажды он меня ударил. Но я простила. В моей жизни было всего трое мужчин, которым я могла простить все.
– Леониду в том числе?
– Вы об этом знаете?
– А что тут удивительного? Многие знают.
Лаура, вся такая бойкая и оживленная, вдруг съежилась, притихла, будто озябла.
– Действительно, должны знать, помнить. А я стараюсь не трогать. Он был такой… Светлый, чистый.
– Вы дружили с ним?
– Это была любовь, – грустно сказала Лаура почти нормальным голосом, без пафоса, без напева. – Мне было всего сорок, выглядела я на тридцать, я была, конечно, по-своему блестящей. За мной полгорода бегало, невзирая, что не красавица в смысле физиономии. Знаете, в чем секрет успеха любой женщины и любого мужчины? Вокруг должна быть легенда. Неважно, на виду человек или живет тайно, легенда должна быть. Что-то такое полусказанное, понимаете меня? О чем все догадываются, но никто не может ухватить. Это вызывает любопытство. Вот и его ко мне привело любопытство: хотел меня понять. И покорить, конечно, он был покоритель от природы, но не такой, как братья. Можно сказать, он покорял, не желая покорить. Он настолько ничего не понимал в женщинах, что мне пришлось его учить, как подростка. Вы не поверите, были моменты, когда он мне казался посланцем другой цивилизации. А иногда – сумасшедшим. Еще больше, чем я, поэтому и сошлись, – засмеялась Лаура.
– То есть у него и с вами отношения были, и с Ириной?
– С Ириной у него было давно. Вы думаете, он ее знал столько лет и не замечал? А потом – ни с того ни с сего? Нет, он влюбился в Ирину сразу, когда она еще была невестой Павла. Но, сами понимаете, невеста есть невеста. Тут кое-какие подробности, но это не моя тайна. А на какие-то другие отношения Ирина не могла пойти. Что вы хотите, восточная женщина. Но потом опять. Она не хотела двойной жизни. Собиралась уйти. Леонид со мной советовался, как быть, что делать. Мы ведь не разошлись, продолжали жить вместе, ему негде было тогда жить.
Немчинов кивнул:
– В таких случаях говорят: остались друзьями.
– Глупое выражение. И почему друзьями, любовниками тоже. Одно другому не мешает. Как вы себе представляете вообще: страстная женщина и темпераментный мужчина в одной квартире – и ничего? Это даже как-то неестественно. Это лицемерие какое-то. А он лицемерия на дух не переносил. Он признался, что я для него по-прежнему привлекательна во всех смыслах, но там все-таки давняя любовь.
– Значит, жена Павла хотела уйти к Леониду? – уточнил Илья.
– Конечно. Но – дети. Павел мог не отдать их. А ее вообще убил бы. И убил в конечном итоге.
– Вы уверены? Я читал об этой аварии: пьяный водитель выскочил на красный свет.
– Думаете, так трудно напоить водителя и заставить его проехать на красный свет? Если ему и его семье хорошо заплатить, а самого выпустить через год.
– Откуда вы это знаете?
– Ничего я не знаю, кроме того, что в наше время бывает всё.
Немчинов пожал плечами:
– Какой смысл? Если она не ушла?
– Не ушла, но ненавидела. А Павел не мог ей простить. К тому же она собиралась уйти опять, хотя Леонида давно не было. Павел понял, что она не столько любила Леонида, сколько ненавидела его.
– Это ваша версия?
– Это правда – или я не разбираюсь в людях. Может, вы думаете, что и Леонид утонул?
– А разве нет?
Лаура сделала необычную для себя паузу, тянувшуюся целых несколько секунд, а потом сказала:
– Знаете, Илья, я болтушка, немножко даже сплетница, есть такой грех, потому что меня живо интересует всё, что происходит с людьми. Но есть вещи, которые я ни с кем не буду обсуждать. Не имею права.
– Послушайте, вы сами намекнули, что, по-вашему, Леонид не утонул. А раз не утонул – то что? Утопили? Закопали? Кто? Павел?
– Я не хочу и не буду об этом говорить. Извините.
Немчинов понял, что Лаура знает нечто, неизвестное другим. Он видел также, что ее так и жжет – поделиться этим знанием, похвастаться, ошарашить. Но она мужественно терпела. Другой бы человек на месте Немчинова, кто половчее, сумел бы сыграть на слабых струнах Лауры, притворился бы, что не верит, подначил, раскрутил, но Илья не хотел этого делать.
Видимо, Лаура не надеялась на свою выдержку, поэтому она вспомнила, что ей срочно нужно отлучиться.
– Извините, я вас выпроваживаю, мне еще надо переодеться. Да, чуть не забыла! У меня готов большой материал об отце с новыми фактами, я на днях вам его занесу, хорошо? Очень глубокая аналитическая статья. Газета у вас несерьезная, развлекательная, но где у нас вообще серьезная пресса? Так я занесу, хорошо?
Конечно же Немчинов согласился.
22. БИ. Убранство
__________
____ ____
____ ____
__________
____ ____
__________
Данная гексаграмма благоприятна только для дел, имеющих отношение к театру.
На премьеру пьесы «Бабло-блюз» Егор, если б захотел, мог продавать билеты хоть по тысяче долларов – брали бы. Все просто: отец режиссера, Павел Витальевич Костяков, обязательно бывает на премьерах, а с ним и брат Максим, и другие большие люди Сарынска, и многие хотели бы оказаться в этом обществе. За любые деньги.
Может, именно поэтому Егор первый прогон со зрителями (то есть как бы премьера, но как бы и нет) устраивал для своих, по пригласительным билетам. Он позвал, конечно, отца, дядю Максима и двоюродного дядю Петра (обоих с женами), пригласил дедушку Тимура Саламовича (тот давно уже перестал русифицировать свое отчество), пригласил сестру Раду, пригласил – как всегда приглашал по просьбе отца – некоторых губернских персон различной важности, а также друга Павла Витальевича, нарколога Сторожева с супругой. Конечно, позвал Егор и Дашу. Даша спросила, можно ли прийти с другом. Даже нужно, ответил Егор, подумав, что заодно посмотрит, каков у нее друг. Пригласил Егор и лояльных журналистов из разных изданий, а некоторых и нелояльных, зато пишущих заведомые кондовые глупости. Это лучше всякой рекламы.
Актерам, в том числе не игравшим в первом составе, тоже было позволено позвать родственников и знакомых. Яна пригласила двух подруг из прежней жизни и отца с матерью. Сейчас у нее роль пока два с половиной слова, неважно, главные роли будут потом. Важно, что все увидят – она своя здесь, среди этих особенных людей.
А половина мест отдана была верным друзьям и почитателям, среди которых, кстати, не было никого из театра профессионального, то есть Сарынского государственного академического театра драмы имени Алексея Николаевича Толстого. Советский классик удостоил когда-то город приездом в связи с постановкой своей пьесы «Нечистая сила (Дядюшка Мардыкин)». На банкете после спектакля взволнованный величием происшедшего директор, провозгласив тост за здоровье живого классика, выдвинул предложение назвать театр его именем. Это было одобрено единогласным ревом пьяных и счастливых голосов. Алексей Николаевич милостиво благодарил, говоря, что недостоин такой чести, и забыл о существовании Сарынска на другой же день после отъезда, ни разу не упомянул о нем ни в статьях, ни в письмах, ни где бы то еще ни было.
