Валерий Пудов - Приключения Трупа
— А этот, свинья, каков? Не стар? Не носитель бацилл?
Зажатые провожатые при генерале отвечали:
— Господин — отпетый правитель был.
— И верный страж мертвяков от злодеев.
— И не ворьё, а торгаш — первый класс.
Служители обители от простоты поразевали рты.
И тотчас под припляс восторга родилась у них идея.
Обсуждали ее старательно, как невнимательную вошь от своих отгоняли: суточно!
И назвали затею — нешуточно:
— Даешь приватизацию морга и организацию торга!
Момент признали точным, эксперимент — срочным, проголосовали за частное дело согласно, как приятели, а ужасное тело — дружно подняли из лужи и избрали — председателем.
6.Если бы Труп презрел немоту как пробел неживых, не песни бы запел под дым труб, а извлек урок из занятий своих и изрек:
— Не удирайте от противного приема из мушиного дома, а прибирайте его к рукам. И вам с того — много, и им — в дорогу к вам.
И был бы прав и суров, как костоправ у глыбы мослов.
Мертвякам среди собратьев в морге — поди, не хуже беспутных оргий: народ там — не обозленный, без проклятий, судилищ и острот. Вчуже, но — в уютном хранилище, да за казенный счет!
Мразь этой обители — примета для горемычных служителей, а дохлякам грязь — безразличный хлам привычнее кителя: словно зашел в клуб неровной походкой (набекрень — голова, впереди — звон труб, позади — стон дам: «люб, люб, люб — нам»), и от щекотки повело, как сверло или лодку, и в подол — плюх! — как на пень дрова!
Оттого и провел Труп среди мух не день и не два.
От него идут и слова:
— Одним — натужный труд, другим от них — уют. Одних несут с эскортом, другие им — поют: «Живые — служат мертвым, а мертвые — живут!»
XXX. И МОРГ, И ТОРГ
В государственном морге — строгие порядки, но в итоге — нечисто: не благодарственные письма, а взятки.
Для контроля над раздольем спекулянта — и прейскурант с грифом, и калькуляции, а негодяи снимают пенки и без дотации.
То скрывают тарифы и завышают расценки, то применяют трюки: номинал в кассу принимают потом, а криминал — сразу, тайком и в руки.
Заводится и пересортица: в квитанции указана услуга по высшему классу, как другу — иностранцу, а обходятся — по низшему и под ругань с румянцем. И того не дадут, за что заплачено, зато наорут, рыдая, что отстегнут из своего запаса, из чужого сарая, что и труд — собачий, и — изойдут в плаче. И живого обдерут, как липку, и с распростёртого мертвого, пеняя на ошибку, приберут и дорогие покровы, и прелести, и вставные челюсти.
А результат у дел — скромный: подвал, полный тел, и мат — перемат — неуемный. Государству — расходы, подлецам — доходы, мертвецам — зажим, мытарства — живым.
Поэтому группа под председательством воспетого Трупа решила задачу иначе.
Учредила частный комбинат и предложила ручательство за ясный успех у всех подряд. Власти посулила налоги, народу — свободу от напасти и горя, покойным — крематорий, а санитарам — достойные итоги с наваром. Отменила прейскуранты и предложила варианты: богатый мертвец получит по цене хоть могилу, хоть дворец на луне, а плоть измученных нищих бесплатно исчезнет в огне. И для живых — полезней: ни пищи для дурных болезней, ни кладбищенских забот, а прах с пепелища пойдет в мешках на огород.
Власть проявила страсть к почину, не робея, освежила рутину, и скоро, быстрее метеора, рисковая затея обрела силу приговора и открыла для мертвого сора просторы льготного коридора. Вожделённая вольтова дуга заискрила, похоронная арба покатила, и новая контора ловко ухватила дела: кочерга ворошила тела, топка жгла заразу дотла, труба дымила, метла мела, завал нежителей перерастал в капитал служителей, а грозный туберкулезный воздух над пепелищем сразу стал чище.
2.Но что на одного — кафтан, на сто — от него карман.
А недовольные паем кусают больно: не угодил комбинат на всех — и получил в тыл ряд прорех.
Сжигал материал тления бесплатно, а выдавал прах для хранения на дому, понятно, за мзду: кому культурно и подороже — в урнах, кому дешевле, как придорожную землю и руду, хрустя — в горстях. Остатки гостей посылал под посадки — для удобрения полей.
Но праховое дело оказалось аховым.
Похоронные делегации стали возмущаться: тело — огромное, а выдавали для печали — малость, кучку в ручку. Другие кричали по пьянке, что останки — дорогие и обвиняли контору в поборах.
А иные раздували, как ветер, страх, и звали вора к ответу, а народ на расправу — утверждали, что прах — не тот: и по цвету — не светел, и на ощупь — проще, да и по составу — не пепел. Дали, мол, в котёл мощи от тещи, а взяли в подол стружку от кружки, крошку от сушки или от кошки ушко.
Крематорные служки отвергали лживые догадки и позорные упреки в мороке и подрыве порядка. Отвечали кратко:
— Крах основ — обычай зренья, как слепому город — тень. Прах отцов — добыча тленья, а живому дорог — день.
И призывали не ронять стать из-за мелочей, не превращать дым в гам и скорей приступать к своим делам.
Но убеждали мало. Одна волна протестов затихала — на её место прибывала другая и, вероломно отпевая своё, словно лишала топку тяги и толкала житьё — бытьё из поддувала на закопку в овраге.
3.Вызывало осложнение и неясное положение славного Трупа, героя уступа, главного мертвеца, забавного оригинала и отца перестроя ужасного тления в живое начало.
Контора комбината заверяла, что блистательный Труп невредим, нужен людям, как дым — орудиям, и служит для декора, выставляя помятый пуп, председателем труб.
Но такая отговорка подходила, как небольшая норка — для крокодила: времена пошли не прежние, безмятежные, как у дна корабли, а двойники героя росли неровной горою, словно сорняки из-под земли.
Что ни час несли для поджога новых кандидатов и убеждали служителей морга, как бестолковых депутатов, строго и упрямо:
— Вот! У нас — тот самый!
Будто раскопали невпопад поразительный клад.
— Едва ли генерал, — вяло отвечал усталый комбинат, — необутый и без медали!
Но посетители не искали склок у порога и наступали, как каток на дорогу.
4.Сначала шли у них на поводу и внимали мольбе, как стрельбе, но — себе на беду.
Жгли своих новичков круглые сутки. Но жуткий завал не иссякал. Крупные кули человечьего материала росли, и подвал стал мал. Не хватало и дров на печи, и санитаров для процедурных пожаров.
И тогда комбинат объявил:
— Люди от труда — без сил, склад — в беспорядке, а урны — в недостатке. Хватит распускать прибаутки, поощрять предрассудки и отдавать назад эту кладь и тару! Монету будем брать не за возврат, а за прием товара! А потом, при серьезной оплате, бескостный прах будем отправлять в космос под охраной — на страх инопланетянам. Завещал нам так сам генерал — мертвяк!
И вмиг приток тел сник и обмелел, словно каждый кусок отважного героя потяжелел и стал огромным роем, плата за покой оказалась дорогой, а жалость сжалась в жадность.
Бедные бледные поклонники бывшего депутата изрекли:
— Не сберегли чудившего живьем — прибережем для земли!
И гурьбой поволокли покойников обратно домой.
5.Нажива на суетливом мертвеце процветала теперь помалу, но без потерь и от зари до зари, как на юнце — угри.
Желая славы без края для вертухая державы, богатые раззявы застолбили доставку его на стартовую площадку и торопили монетой посадку в ракету.
Спешили оравой в планетарий, где по борозде находили космический колумбарий для укладки своего сожженного, но не распыленного героического утиля.
Платили вполне и за убежище на Сатурне, а не в урне, и за лежбище на Луне, в братской депутатской могиле.
Под чувственные рыки труб следили в ступоре за ходом ракет, а экскурсоводы при искусственном куполе будили спесь под свет помет: «Великий Труп — здесь! Привет!»
А есть ли в звездном дыму такая неземная кладь, никому не давали проверять — едва ли желали серьезно прогадать: попал, шептали, в пути под услугу — плати номинал по кругу!
Взял комбинат и морской подряд: доставлять людской прах на судах по всему земному шару (и не даром): кому — к дому, кому — за океан, а кому — за материк.
А попадет пароход под ураган, кто найдет концы улик?
Мертвецы на дне — что гонцы на Луне.
А от гроз счет за увоз — растет!
6.Успех комбината раззадорил власть, как море — капитана, а лаз — беглеца. Убрать горе в пасть кармана — благодать без помех и затраты на мертвеца.
Оттого и издали правители в запале, не внемля язвительным протестам, указ без лица:
— никого не класть в землю целиком;
— всех повсеместно сжигать и сгребать в ком;
