Татьяна Соломатина - Роддом. Сериал. Кадры 1–13
Официальные оппоненты сделали без огонька пару незначительных замечаний. Потому что так надо. Оппоненты же, в конце концов. А затем ещё раз сказали, как важна и значительна и всяко прочее актуальна поднятая Семёном Ильичом Паниным тема. Поднятая и разработанная, и просто-таки новое научное направление… Особенно нахваливал панинскую диссертацию действительный член Сергеев, разумеется.
Семёну Ильичу задали положенные вопросы. Семён Ильич дал положенные ответы. Всех гостей и вольных слушателей и самого соискателя учёной степени доктора медицинских наук отпустили на перерыв. А глубокоуважаемые члены остались на голосование. Но ровно через пять минут и они стали вываливаться на перекур. Так что на бенефисе шубки-свитера был полный аншлаг. Специализированный диссертационный совет, член на члене, действительный на корреспонденте! А девочки и мальчики — всегда девочки и мальчики. Ну, кроме разве что Степашина и Марусиной. Да и им ничто человеческое…
После объявления решения — единогласного! — о присвоении соискателю Семёну Ильичу Панину учёной степени доктора медицинских наук по специальности акушерство и гинекология состоялся, наконец, «внутренний» фуршет. Ну и слава богу, а то Варя чуть с ума не сошла, крыльями горлицы прикрывая паштет.
Сперва, конечно же, все жали Панину руки, поздравляли и обнимали. Татьяна Георгиевна терпеливо выстояла очередь. Она здесь была далеко не первым лицом. Скорее даже лицом никаким. Просто гостем диссертанта, заведующей обсервационным отделением родильного дома, входящего в состав крупной многопрофильной больницы. Мелкая сошка. Тут. Да.
— Выглядишь потрясающе! — прошептал ей Сёма, протокольно обнимая и целуя. — Потрясающе выглядишь, стерва. Но ведёшь себя отвратительно!
— Поздравляю! Поздравляю! Вы, Семён Ильич, давно достойны! — громко сказала Мальцева, а в ответ ему прошептала, продолжая горячо жать руку: — Сёма, ты не мусульманин, а я — не покорная младшая жена. Ты кому в ответной речи спасибо говорил? Любимой альма-матер, первому учителю ремесла, академику такому-то и профессору сякому-то. И любимой супруге Варваре Степановне, без которой… Так что отъебись!
— Танька, это же просто тупой стандартный протокол! — не выпуская её руку, вслух сказал Семён Ильич, немного опешивши. Он привык к большей сдержанности своей Мальцевой на людях.
Кто-то оглянулся. Кто-то замолчал. Татьяна Георгиевна вырвала руку и отошла в сторонку.
На внутреннем фуршете Мальцева не пила. Надо было ещё дорулить до ресторана. Зато уж накокетничалась от души. Какие они всё-таки смешные, эти учёные мужи. Что уж говорить об учёных девах!..
В ресторане и вовсе уж беспредел творился. Что, впрочем, было вполне прогнозируемо и ожидаемо. Нет-нет, для начала все, разумеется, выпили — и за медицинскую науку, и за свежеиспечённого доктора этой самой медицинской науки, и за школу, и за учителей, и за соратников, и за тех, «без кого бы мы никогда…». Затем пили за красивых женщин и мужественных мужчин. Разбивались по группкам, сплетничали. Перегруппировывались и снова сплетничали о тех, с кем только что сплетничали об этих. Всё как обычно. Ну и, разумеется, танцы-шманцы-обжиманцы.
— Как вы, Татьяна Георгиевна, на таких копытах ходите и не падаете?! — горя бордовым румянцем, поинтересовалась Елизавета Петровна, кивнув подбородком в элегантные ботильоны Мальцевой. Взмокшая, употевшая, расхристанная, но тем не менее не уходящая домой профессорша. Как же! Вдруг что без неё случится. Она даже плясала, колыхая пространство потрясающей даже видавших виды акушеров-гинекологов кормой.
— О, ну что вы, Елизавета Петровна! Это очень удобная обувь. Всё дело в колодке. И в фирме-производителе. На обувь, Елизавета Петровна, никогда не надо жадничать! Эти, к примеру, вызвавшие ваш горячий живой интерес «копыта», я купила на Пятой авеню в Нью-Йорке, в магазине, где никогда не бывает распродаж, — ласково улыбнулась ей Мальцева.
— Всё выпендриваетесь, Татьяна Георгиевна? — перекрикивая музыку и шум, парировала Елизавета Петровна.
— Всё выпендриваюсь! — согласилась Мальцева не менее громогласно.
— Миша! — попыталась оторвать действительного члена от этой мерзкой Татьяны Георгиевны Елизавета Петровна. — Миша, идём танцевать!
— Этот тур за Мальцевой! — вцепившись мёртвой хваткой в руку Татьяны Георгиевны, стонал хмельной Сергеев.
— Потанцуй с профессором, сволочь! — отцепил его от Таньки подошедший Панин. Казалось, что он и не пьян совсем. — Мы с Татьяной Георгиевной выйдем на воздух, поговорим.
— При живой жене! Постеснялись бы!.. — начала было профессор Денисенко, но друг в беде не бросит, и хмельной действительный член Михаил Александрович Сергеев увлёк пыхтящую профессоршу на танцпол.
Мальцева и Панин вышли на улицу. Он прикурил ей сигарету. Чего не делал уже очень давно. Во-первых, потому что давно. Во-вторых, потому что бросал курить… Даже сейчас только прикурил, разок затянулся и отдал Татьяне Георгиевне. Сам не стал.
— Тань…
— Не говори ничего. Пожалуйста. Ничего не говори, не надо! Всё и так давным-давно ясно и давным-давно всё обговорено. Не будь мудаком, молчи. Я прекрасно знаю всё, что ты мне можешь сказать. Даже то, чего ты ещё не придумал, о чём ещё речи в башке не выстроил. Ну, любишь… Ну, хочешь… Ну, давай поженимся… Ну, веду себя как блядь… Ты мне, я — тебе. Опять поссоримся. Потом — опять помиримся. Складывай обиды в свой непомерно огромный сундук молча, Панин. Надоели мне безмерно эти бла-бла-бла и все дела…
— Не язви.
— И ты не язви. Давай просто молча постоим. Не язвя.
— Спать сегодня с Сергеевым отправишься?
Татьяна Георгиевна молча выкинула сигарету и вернулась в ресторан.
— Тань, иди к нам! — крикнула ей Варя. — Тут Юрий Владимирович анекдоты рассказывает. Мы уже полчаса хохочем!
— Да-да, идите к нам, Татьяна Георгиевна! Достаточно вы уже поуделяли внимания всем заезжим-переезжим и прочим, кому вашего внимания и так достаточно. Идите к нам, Танечка! — Мальцева села в компашку, где солировал-лидировал доцент Матвеев. — Ну вот, теперь Таня с нами. Выпьете, Татьяна Георгиевна? — доцент налил. — Вот такой вот, Варенька, сейчас расскажу вам анекдот… Какой же? — театрально ахнул Матвеев. — Ну, бородатый, про «наша-то лучше всех!», вы наверняка знаете. А такой вот, с поправкой на современные, так сказать, технологии… Мужа вечером долго нет. Жена переживает, места себе не находит. В конце концов шлёт sms-ку его любовнице: «Волнуюсь, поздно уже. От тебя давно ушёл?» Получает ответ: «Извини, задержались. Уже одевается». «Тогда скажи ему, чтобы хлеба купил».
