Мария Метлицкая - Миленький ты мой
В Москву мы приехали в девять вечера. Въезжали уже в полной темноте, но город был освещен и мрачным не выглядел. Наверное, мрачной выглядела я – совсем отчаявшись от нашего путешествия.
Мы вышли на улицу, и я вопросительно посмотрела на Валентина. Не отказала себе и в колкости.
– Ну и что дальше? – язвительно спросила я. – Что будем делать? Искать места на вокзале?
Было видно, что Дина устала, трет глаза, переминается с ноги на ногу – хочет в туалет.
Валентин достал из кармана бумажку.
– Так, улица Янгеля! – радостно объявил он и добавил растерянно: – Только вот где этот Янгель обитает… вот что интересно!
Оказалось, что есть квартира – на неизвестной нам улице Янгеля. Эта квартира принадлежала институтскому товарищу Валентина. Он созвонился и все согласовал. На две ночи – с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье нам был обеспечен ночлег.
Я облегченно выдохнула:
– Ну, слава богу! А то…
Договорить я не успела. Валентин с удивлением посмотрел на меня и спросил:
– А вы думали, что я поеду так, без, – он повертел пальцами в воздухе, – без точного адреса и места дислокации? Повезу дочь и прекрасную женщину туда – не пойми куда? В неизвестность? Предложу им чум на улице или топчан на вокзале?
Я покраснела и промолчала. Мы поймали такси и отправились на таинственную улицу Янгеля.
В машине мы молчали: я от смущения, а он… Может быть, от обиды? Опять меня подвел мой едкий язык! Какая ж я дура, господи! Беспросветная дура, и все!
Машина остановилась у нового многоэтажного дома. Мы зашли в нужный подъезд и поднялись на восьмой этаж. Дверь нам открыл хозяин, молодой мужчина, который явно обрадовался поздним гостям.
Мы уложили Дину и решили отметить знакомство. Денис – так звали хозяина – принялся неловко чистить картошку. Я отобрала у него нож и занялась ужином. Мужчины курили на балконе и о чем-то болтали. Я не прислушивалась. Жарила картошку и смотрела на город, лежащий передо мной. Весь он был в ярких, переливающихся огнях – огромный и непонятный. И я впервые подумала: а хотела бы я здесь остаться? Мне бы подошел этот город – здесь, в Москве, я затерялась бы среди шумной толпы и огромного, неизведанного пространства. И никто бы меня не нашел… И никто бы меня не узнавал…
Нас, провинциалов, столица, конечно, ошеломила.
Мы, взрослые, еще как-то делали «вид» и «держали лицо», а вот маленькая Дина совсем растерялась. Девочка пугалась буквально всего – клаксонов машин, свистков регулировщика, высотных домов и глубокого подземелья метро. Перезвонов трамвая и густой, упрямо рвущейся напролом, вперед, беспокойной и быстрой, стремительной толпы.
Дина даже отказалась от мороженого – видно, кусок в горло не лез. Мы держали ее за руки – справа Валентин, слева – я.
В первый день мы гуляли по Красной площади, осмотрели Царь-пушку и Царь-колокол, зашли в шумный и бурлящий ГУМ, из которого тут же сбежали. Прошлись по Тверской, постояли у памятника Долгорукому и, вконец измученные, решили перекусить.
Кафе нашли в районе Патриарших, решив что там, в стороне, цены буду демократичней. Но цены все равно нам показались огромными – я видела, как смущен Валентин. И все же деваться нам было некуда – Дина смотрела на нас во все глаза и внимательно изучала меню.
И вот выбор сделан. Я, разумеется, хоть и собиралась платить за себя, выбрала то, что подешевле. Видела, что так же считает и Валентин. А вот девочка наша «оторвалась»: Дина заказала совсем недешевые блюда: какой-то креветочный коктейль, котлету из краба и малиновый торт на десерт.
Еда была восхитительна и изысканна! И обстановка не подкачала: из окна, возле которого мы примостились, был виден пруд и белые лебеди, кружившие по воде, скользя как фигуристы. Дина смотрела во все глаза на этот завораживающий, нежный, любовный танец.
И тут снова… дернул же черт меня за язык! Идиотка! Я стала рассказывать ей про поверье, как верны друг другу лебеди, как не представляют жизнь друг без друга: вдовец или вдова бросаются камнем с небес, чтобы разбиться.
И вдруг я поймала на себе внимательный, очень пристальный и немного странный взгляд Валентина. Господи, Лида… Я страшно смутилась, закраснелась (о, Полина Сергеевна, спасибо тебе!) и перевела разговор.
Дина вдруг сморщила личико, собираясь заплакать. Мы стали ее отвлекать, и, слава богу, у нас получилось. Я посмотрела на Валентина и извинилась глазами. Он понимающе кивнул и дотронулся до моей руки.
И сердце мое, мое ледяное, замерзшее сердце распалось на тысячи острых осколков. Не поранься, Лида! Поберегись! Ведь… если что… ты просто не выживешь, слышишь! Сколько же можно терять?!
Со стороны – я подметила – мы были похожи на интеллигентную провинциальную пару, приехавшую в столицу с любимым ребенком.
Оставшийся день мы бродили по улицам, сходили на мультики и поели мороженое в маленьком и уютном кафе на Смоленской площади.
Вернувшись, мы тут же уложили Дину, которая ни минуты не возражала – девочка буквально падала с ног от усталости.
Хозяина, шумного и гостеприимного Дениса, дома не было – он «съехал к зазнобе». На столе лежала записка.
«Все ясно, – усмехнулась я про себя, – тесновато, да и чтоб нам не мешать. Наверняка этот милый Денис решил, что у нас с Валентином роман».
Мы пили чай на кухне и болтали о всяком: о прошедшем дне, о впечатлениях, о восторгах и испугах Дианы.
Потом мы долго молчали. И вдруг, совершенно неожиданно, Валентин стал рассказывать свою жизнь.
Как оказалось, отец Валентина был из испанских детей, вывезенных оттуда в тридцатые годы.
Вот откуда их яркая, почти знойная, южная красота! Женился отец очень поздно, да и то почти случайно: мать Валентина, совсем юная девушка, забеременела от красавца-испанца в самом начале их странного и стремительного романа. Что поделаешь – пришлось идти в ЗАГС. Жили неплохо – в небольшой квартирке, в крошечном городишке в тридцати километрах от Москвы. Мама окончила техникум и работала на камвольном комбинате старшим технологом. Отец – там же, каким-то рабочим, наладчиком по станкам. Вскоре родился Валентин – Валенсио, как называл его отец. И все эти годы он, дон Хуан – а по-нашему Иван Иванович, – мечтал отыскать на родине своих близких и очень тосковал по родной Испании.
Помог Красный Крест: родня была найдена, связь восстановлена, и Иван Иванович, он же Хуан, засобирался в родной городок Сабадель, где проживали его дальние родственники.
Жена его, мать маленького Валентина, поехать с ним не смогла – дома оставалась пожилая и очень больная мать. Решили: конечно, пусть едет! Какая огромная радость – наконец обрести семью и родных! А там – будет видно.
