Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения
— Хочешь попасть в книгу рекордов Гиннеса? В раздел «существо, максимально длительный отрезок времени просидевшее на унитазе»?
Тишина. Капает плохо закрученный кран. Журчит вода в писсуарах. Позади себя, в зеркале, вижу ряд дверей: ни одна не открылась.
— Кабинок — пятнадцать, — спустя несколько секунд, произношу я. — В каждую из них я пущу по три пули. Нетрудно догадаться, что очень скоро за одной из дверей я найду твой труп… Итак?
Я вытащил пистолет и послал патрон в патронник. Выждал пару секунд:
— Выходи. Поговорим, и, может быть, я тебя отпущу.
Молчание.
Вру. Он это тоже понимает.
— Хорошо… — поднял пистолет и направил на правую крайнюю дверь.
Пут-пут-пут-пут — итальянский глушитель смягчил четыре быстрых выстрела до шёпота. Только четыре звонких удара о кафель — гильзы…
В ту же секунду одна из дверей распахнулась. Он бледный дрожащий ладонями пытается отгородиться от меня:
— Ас-с-пид, — и голос тоже дрожит.
Боится. Правильно. Потому что знает меня. Зачем мы взяли его тогда? Нафиг он нам был нужен? Так неплохой специалист по компьютерам… Нужен был для одного дела. Так и остался…
Ладно. Не об этом речь.
— Что же ты, милый, убил-то всех? — спросил я его ласково. — Чем это мы тебе все не понравились?
Он судорожно взмахнул руками. Наверно, пытается изобразить жест «Чур, меня». Правильно. По адресу.
— Ты чт… Ты что, Аспид?! — заикаясь, произнёс он. — Ты что?! Я никого не убб-бивал!.. Нне уб-бивал. Я…
— А кто? Я? Я их не убивал. И Микса не убивала. И Два тоже.
— Эт-то всё ОН! Он хотел вас уничтожить!.. Давно хотел!..
Я склонил голову набок:
— Кто же этот мифический он?
Иуда не колебался и секунды, сдавая его:
— Роман Петрович…
— Фудзи?!!
Жёлчный пузырь, прорвав оболочку, хлынул своим содержимым в мою кровь.
— Фудзи?!! — я скрипнул зубами. — Любитель буддизма и японской культуры? Хайку, сакэ, честь самурая и всё такое?!
Как я сразу не догадался! Это же он открывает сеть «Суши» по стране. Роман Петрович, который рад, что ему досталось прозвище «Фудзияма». Фудзи.
— Ты теперь тоже любитель Японии, да?!
— Аспид, я…
— Фудзи?! — гнев мешал мне говорить. — Этот уголовник?! Ты что, всю жизнь мечтал быть владельцем столовки и торговать рыбой?!
— Аспид, я…
— Или самураем?!
— Аспид, я…
— Заткнись! — я ударил его ногой в живот. — Заткнись!!!
О, моя бедная Кривда! Зачем я ушёл тогда?!
Иуда задохнулся и скрючился на полу. Он заплакал. Закрыл голову рукавами своего дорогого костюма и заплакал. Как ребёнок, захлёбываясь слезами и судорожно втягивая воздух ртом.
— Это я должен плакать! — закричал я, вспомнив Кри, улыбающуюся во сне, и комок действительно подкатил к горлу.
Он тихо заскулил. Я представил себя на его месте: да, ему сейчас страшно. Потому что он знает меня.
Мне даже стало его жалко: зная меня, он сейчас не просто боится — он в ужасе.
— Встань, — сказал я ему.
И он поднялся, с трудом переводя дыхание и размазывая слёзы:
— Я пп-просто хотел уйти…
— Ты хотел спокойствия?
Он кивнул, всхлипнув.
— И что? — закричал я. — Таким способом?
Он прикрылся руками.
— Ты спокоен сейчас?! А?!
Он промолчал.
— Ладно… — спустя несколько мгновений, произнёс я и подошёл к нему ближе:
— Теперь назови хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя убивать.
Он судорожно вздохнул:
— У меня дочь…
— Не принимается, — и я приставил пистолет к его сердцу.
— Нет… — сдавленно произнёс он.
— Умри как мужчина, — сказал я, глядя ему в глаза.
И дважды нажал на курок.
* * *
В поезде, уносящем нас ночью в сторону столицы, мы с Миксой сидим друг против друга. Она, положив локти на стол и подперев щёки обеими руками, смотрит в окно. Два спит рядом с ней. Я держу в руках парик. Светлый парик, сделанный из волос Кри. Когда-то она коротко постриглась и отдала свои локоны Миксе.
И вот теперь я держу этот кусочек настоящей Кривды в своих руках.
Моя нежная Кри. Даже эти волосы сейчас ласково прикасаются к моим пальцам. Словно она сама.
Мне очень хочется провести золотистыми нитями по своей щеке. Вдохнуть их запах — вдруг он ещё остался? запутался в волосах? Хотя бы маленькая частичка, молекула запаха?
Но здесь — Микса. Поэтому я просто сижу и поглаживаю локоны. Поглаживаю мою Кри по голове…
Убив предателя, я не испытал облегчения. На сердце стало ещё тяжелее. Я понял, что легче мне уже не будет. Никогда. Если бы это могло вернуть мою любимую…
Если бы мне сказали: убей тысячу человек, и твоя Кри вернётся, — я бы сразу пустил пулю в лоб Миксе, а потом прошёлся по всем вагонам, стреляя в каждого… Кончились патроны? Я бы взял нож, топор… В поезде недостаточно людей? Я бы спрыгнул на ближайшей станции и добрал норму…
Но беда в том, что так Кри не вернёшь. Никак не вернёшь.
И подобные — вредные, чуждые мне душещипательные измышления меня не остановят. Что? Месть не вернёт мою любимую? Остановиться? Покаяться? Помолиться за спасение её души?
Потом, ладно?
Попозже, ага?
И не я — кто-нибудь другой.
А я, уж позвольте.
Перееб@шу всех.
Отфуярю. Как мамонтов.
Я — АСПИД.
— За что они всех убили? — спросила вдруг Микса. Я вздохнул:
— Обязательно спрошу. Прежде чем отправить Фудзи на тот свет.
— Мы же даже не пересекались с ним, никогда… — Микса посмотрела на меня. — Что-то как-то для него сделали и всё…
Я пожал плечами:
— Обещаю, Микса, — я поинтересуюсь.
Молчание. Стучат колёса. В купе темно.
— Знаешь, Микса, — сказал я, — когда мы были сегодня там, в «Шесть на шесть», я подумал, что ты красивая женщина.
Микса молчала целую минуту, смотря в стол. Потом подняла блестящие глаза:
— Это потому, что я была в ЕЁ парике и напомнила тебе ЕЁ, — сказала она странным голосом.
— Микса…
— А так, ты бы на меня даже не посмотрел! — запальчиво сказала она и, вскочив из-за стола, выбежала в коридор.
И я наконец-то прижал Кри к своей щеке. Частичку её. Маленькую часть настоящей Кри.
* * *
Москва. Дождь. За окнами какой-то проспект. Размытое сквозь стекло изображение мигающих реклам, светофоров, автомобильных огней, несущихся с бешеной скоростью.
Одна из квартир, купленных когда-то через подставных лиц. У Миксы оказались ключи именно от этой. Полупустые комнаты. Два играет посреди прихожей поломанным телефонным аппаратом. Я и Микса на кухне. Пью чай. Она смотрит в окно и курит.
— К Фудзи так просто не подберёшься, — говорит Микса.
— Кеннеди же застрелили, — отвечаю я, прочищая пистолет.
— Там убийце было известно, где будет проезжать президент… — Она затянулась и выпустила дым. — А Роман Петрович в открытом лимузине по улицам не разъезжает. И в туалет без охраны не ходит. И где он живет — тоже неизвестно…
— Если он смог подобраться к нам, — сказал я, — мы к нему тем более сможем.
— Но для этого нам нужно больше, чем один пистолет.
— Кто там?
— Я.
Дверь открыли почти сразу.
— Аспид!
— Тихо, не ори! — я быстро прохожу вглубь этой старой квартиры и смотрю в комнаты, туалет, ванную.
— Нет никого… Я один…
Шушик. Старик в очках, тренировочных штанах и футболке с большими буквами «PSYCHO».
— Здравствуй, Шушик.
— Здравствуй, Аспид…
Кривда, любительница пострелять по пустым банкам из-под пива, купила свой «парабеллум» у Шушика. А потом он снабжал её патронами.
— Я думал вас всех…
— Я тоже думал.
— И твою девочку, да? Бедная… Такая красивая девочка…
— Я тоже бедный и красивый.
Шушик горестно покачал головой, холодно глядя на меня сквозь очки.
— Мне нужен «Глок» с глушителем и гранаты. — сказал я. — Вернее, два «Глока» с глушителями.
Он перестал кивать головой:
— Зачем? Ты хочешь стрелять в тех, кто убил твою девочку?
Я почувствовал как мои губы разъезжаются обнажая зубы. Мне очень хотелось чтобы это было похоже на улыбку. Шушика передернуло.
— Что ты говоришь? — прошипел я сквозь сжатые челюсти и приложил ладонь к уху, — а?
Шушик помолчал. Потом произнёс:
— Потому что, если ты таки будешь мстить за свою девочку и друзей, однажды придут ко мне и спросят…
— Два «Глока», — перебил я его, — и ты же знаешь — никто не придет после того, как я…
Надеюсь он правильно понял мой жест.
Молча смотрел на меня.
— В чём дело, дружище? — оскалился я. — Моё лицо не внушает тебе доверия?
— Оно внушает мне опасения, — сказал Шушик и, повернувшись, ушёл вглубь квартиры — одеваться.
* * *
Сейчас делают такие замечательные игрушки — просто загляденье. Дети стоят перед витринами часами, открыв рот и рассматривая сверкающие модели автомобилей, игрушечных младенцев (смотри, мама — он как живой!) и точно выполненные копии стрелкового оружия.
