Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения
— Да?!!! — закричал я так, что даже Микса отшатнулась. — Да?!!! Ты, мля, @баный самурай! Где в твоём «Миккё» говорится о том, что нужно убить меня?!!! А?!!! Ты уничтожил ЗЛО? Значит, ты делал Добро?! Это и есть — «Добро»?! Да?!! То — что ты делал — это «Добро»?!! Тогда срал я на такое «Добро», понял? Я и без него проживу, понял?!!
— Нами… амида… буцу… — прохрипел он посиневшими губами. Микса изумлённо уставилась на меня.
— Нами… амида… буцу…
Я покачал головой:
— Э, нет, самурай. Не выйдет.
— Нами… амида… буцу…
— Говоришь, мы будем гореть в аду? А сам хочешь остаться в белом и с крылышками?
Фудзи шептал всё быстрее:
— Нами… амида… буцу… Нами… амида… буцу…
— Нет, — сказал я, приставив пистолет к его сердцу, — никакого Рая. Дули-пердули. На этот рейс ты опоздал.
Я выждал секунду.
— Синде морао, — сказал я и нажал на курок.
Отличный итальянский глушитель смягчил выстрел до шёпота.
* * *
Как всё банально. Моя Кри погибла от руки идиота, зарабатывавшего себе индульгенцию. Билет в рай. Надеюсь, ты не попала в него, моя любовь? Иначе, как мы с тобой встретимся? Ведь мне, по умолчанию, — в другую сторону.
* * *
— Чего это он там шептал? — Микса достала сигарету, собираясь идти курить: в аэропорту для этого предназначены специальные места…
— Когда?
— Когда подыхал.
— Нами амида буцу?
— Да.
Я хмыкнул. Отхлебнул остывающий чай.
— Ты же курить хочешь.
— Ничего, потерплю… — она заложила сигарету за ухо. Так, как это делала Кри.
Я повертел чашку. Потом заговорил:
— Ну если кратко, то так: в Японии существовало третье, тайное учение Будды — «Миккё». Его последователи, в отличие от официальной религии, больше интересовались магией, магическим словом и жестом. Самыми ярыми последователями «Миккё» были горные воины из секты «Ямабуси».
Я замолчал и отхлебнул чай.
— Ну? — Микса нетерпеливо заёрзала на стуле.
— Что — ну?
— Чего он там шептал-то?
— А-а-а… Ну, короче, Роман Петрович — ныне покойный — тоже причислял себя к Ямабуси. А каждый воин из этой секты знает: произнеси перед смертью десять раз «Нами амида буцу» — и попадёшь в рай.
— Так ты ему помешал, да?
Я кивнул.
— Молодец! — Микса поднялась и, обойдя стол, поцеловала меня в щёку. — За это я тебя люблю!
Она достала сигарету из-за уха и пошла в сторону лестницы: места для курения располагаются на первом этаже. Через несколько секунд её фигура, затянутая в чёрную юбку и футболку того же цвета, исчезла в толпе. Сегодня Микса целый день цокала каблуками лаковых чёрных же туфель. Я посмотрел на часы — до начала регистрации ещё тридцать минут. Неудивительно, что девушка вырядилась: через несколько часов им с Два предстоит гулять по Парижу. Именно туда через неделю подтянусь и я. Париж выбрала Микса. Сказала, ей там нравится.
— Она говорит правду, — подал голос Два, доевший свой кусок пиццы.
Я потрепал его по вихрам, усмехнулся:
— О чём ты, Два?
Он серьёзно посмотрел мне в глаза:
— Она тебя любит.
Я убрал руку с его головы.
— Вот как?
— Да.
Я посмотрел по сторонам. Заглянул в свою пустую чашку и опять повернулся к Два:
— И давно это у неё?
— С первого дня, как увидела тебя. Ты что, не замечаешь, как она на тебя смотрит?
Послушал бы нас кто со стороны. Сын-первоклассник втолковывает дурню-папаше о том, как вести себя с женщинами.
— … Она и курить начала, чтобы быть похожей на Кривду. И все слова, которые ты посвящал Кри, знает наизусть.
Я молчал. Теперь наконец-то понимая смысл слов, взглядов, жестов Миксы.
— Ты главный приз, Аспид, — сказал Два, — и Микса надеется тебя когда-нибудь заполучить.
Да. Когда рядом была Кри, никаких шансов у Миксы не было. Теперь у неё действительно появилась надежда.
— Аспид!!! — это Микса. В глазах её… Ужас?
Такой бледной она была там — в Ялте, с горлышком бутылки в руке.
— Что?! — я подобрался и быстро глянул по сторонам. Потом переместил взгляд на неё. — Что?
— Там… — она запыхалась. Видимо, бежала сюда на своих неудобных каблуках.
— Что?
— Там… они… эти… самураи… Прочёсывают первый этаж…
Зря. Ох, зря, мальчик Коля, я оставил тебя в живых.
— Быстро. Ты бери сумку, ты — рюкзак. Пошли!
Микса и Два беспрекословно выполнили приказ. На первый этаж нельзя. Значит, не третий. Там был переход в другую секцию.
Блин! У нас только один пистолет с одной обоймой — мой. И граната в кармане куртки. «Беретту» я взял в руку. Сверху накинул куртку. Иду, плотно прижимаясь к плечу Миксы.
— Всем смотреть по сторонам! — у меня сейчас четыре глаза.
Вот она, лестница.
— Они слева, — говорит Два, и я их вижу. Трое в чёрных костюмах и среди них… Коля! Ёптыть, кто бы сомневался.
— Справа четверо, — сообщает Микса, ускоряя шаг, — Ямабуси херовы.
Два смотрит. Я вижу: осматриваются. Медленно идут по огромному холлу второго этажа. Нас пока не заметили.
— Блин! Аспид, почему ты его не убил, а? — бормочет Микса.
— Убью, — обещающим тоном говорю я. Обязательно убью. Только вас, голуби мои, выведу. И — пиф-паф, Коля.
— Эй! Приятель! — голос слева от нас.
— Это тебя, Аспид! — шепчет Два, и я крепче сжимаю рукоятку пистолета.
— Эй, Дровосек! — я поворачиваю голову.
Лицо приближающегося к нам мужчины мне незнакомо. Он одет в костюм цвета «кофе с молоком» и на ходу тянет руку для рукопожатия.
— Это же ты — Дровосек! — говорит он, подходя вплотную.
— Что? — холодно спрашиваю я, посмотрев на вытянутую руку. Незнакомец убирает её. Микса смотрит вправо. Два — влево. Если это враг, он не отвлечёт дозорных. Аспид разберётся с ним сам. Я слегка меняю позу, будто бы меняю опорную ногу. Результат: невидимый незнакомцу символ направлен ему в сердце.
— Мужик! Это же твоя фотка на сайте «Банк Спермы», да?! Первое место в течение двадцати пяти недель! Бабы все хотят от тебя дитёв! Заявок — туева хуча, а самого продукта — нема! Ты у нас под псевдонимом «Дровосек» зарегистрирован!
Фак твою мать, Юра! С твоими, мля, шутками!
— Так это! Где твою сперму-то купить? А? Может с нами контракт заключишь?
Мужик полез во внутренний карман и чуть не лишился жизни: я чудом не нажал на курок. Он просто достал визитку и сунул её мою сторону.
— Ну! Дровосек! Настругаешь девкам детей! Раздашь всем сёстрам по серьгам! А?! Твой? — кивнул он на Два.
— Они нас заметили, — тихо сказала Микса.
— Вы ошиблись, — сказал я.
— Но…
— Иди в жопу, — чётко произнесла Микса.
Мужик закрыл рот и ретировался. Мы быстро переместились за бетонные перила лестницы, ведущей на третий этаж.
Парни приближались полукругом, прячась за мелькающими пассажирами. Судя по положению рук — вооружены. Близко подходить не спешат.
Я быстро оглядел диспозицию. Похоже, их действительно только семеро.
Ладно…
Я наклонился к Два:
— Слушай меня внимательно. Сейчас выйдешь и быстро побежишь наверх по лестнице, понял?
Два кивнул. Я забрал у него рюкзак.
— Это тебе больше не нужно. На третьем этаже перебежишь через секцию с игровыми автоматами и повернёшь направо, понял?
Он кивнул. Два — понятливый мальчик.
— Там будет большое помещение, огороженное синими перилами. Это «Зал матери и ребёнка». Понял?
Ямабуси в нерешительности остановились. Совещаются по мобильникам.
— … Зайдёшь в этот зал и беги в дальний конец. Там игровая площадка. Смешайся с детьми и смотри на выход. Когда я появлюсь, выходи. Ясно?
Два кивнул и сразу же вышел из-за бетонного укрытия. Бойцы в чёрных костюмах дёрнулись. Но не побежали. Короткое совещание. Приняли решение. Двое из них быстро пошли в другой конец зала — там ещё одна лестница, ведущая на третий этаж, пятеро, прячась за людьми, двинулись к нам.
Чёрт! Всего один пистолет!
И лимонка.
— Сохрани меня от силков, поставленных на меня, — прошептала Микса, и я изумлённо уставился на неё. — От тенет беззакония. Падут нечестивые в сети свои, а я перейду…
Она неловко перекрестилась.
— Ты веришь в Бога? — спросил я.
Она помедлила мгновение:
— Надо же было в кого-нибудь верить, пока не было тебя.
Я взял её за руку:
— Микса, — она пронзительно смотрела мне в глаза, — сейчас мы с тобой побежим в разные стороны. Я перехвачу тех двоих, что пошли ко второй лестнице на третий этаж. Ты — беги на первый. Возьми такси и езжай на Белорусский вокзал. Купи билеты на Брест, ясно?
Она сжала мою руку:
— Аспид… я…
Я поцеловал её в щёку:
— Ты очень красивая, Микса. И смелая.
Она моргнула. Ещё раз.
— Шнелле!!! — закричал я, и побежал в дальний конец зала.
