Александр Покровский - Калямбра
Щеки прошли овал безо всяких усилий, Вова потянулся еще, уши тоже прошли и сработали, как защелки. Пил Вова из писсуара воду или не пил, сейчас это уже не важно, важно то, что он потом из писсуара не вылез.
На звуки Вовы прибежал дневальный. Через десять секунд дневальный уже его тянул изо всех сил, а Вова уже орал:
– Стой! – орал он и шумно плескался. – Давай еще раз! Ой, больно, стой!
Они возились целый час: Вова не проходил, дневальный зверел, а уши росли.
Наконец дневальный так дернул, а Вова так заорал, и голова его с чмоканьем откупорила писсуар. Оборвать Вове голову оказалось совершенно невозможным делом.
Утром рота построилась, как всегда. Командир, как всегда, вышел перед строем сказать несколько слов.
– ЧЛЕНИСТОНОГОЕ!!! – сказал командир – ТОЛЬКО ЧЛЕН И НОГИ!!!
У Вовы отлегло. «Членистоногое» – это Громов, это не он.
Пока командир вещал и взывал, Вова мечтал, чтоб о нем на сегодня забыли, чтоб вообще потеряли б фамилию "Протасов".
– Протасов! – услышал он и тут же выкрикнул:
– Я!
– Выйти из строя!
– Есть! – Вова вышел и повернулся лицом к строю.
Огромные уши стояли перпендикулярно к голове, кончики махрились и алели, как флаги.
– И последнее, товарищи курсанты, и последнее! – командир сделал паузу, чтоб полюбоваться ушами, потом он улыбнулся и продолжил:
– Не суйте голову в писсуар, товарищи курсанты, не суйте! Это очень больно! Товарищ Протасов, я прав? – спросил командир вкрадчиво.
– Совершенно, товарищ командир! – выкрикнул Вова.
ОФИЦЕР НЕ ДОЛЖЕН
Офицер не должен болеть венерическими заболеваниями.
Ну как это: "Товарищ капитан первого ранга!" – и вдруг триппер.
И потом там все равны – офицер, не офицер – все, что старший, что младший – одна на всех жизнь, одни мысли, страдания, одни проблемы, желания.
И все в халатах, а это дело, стремное, смешное, перебинтовано, и трубочка куда надо вставлена.
И ежедневно несколько экскурсий девочек из мединститута с первого курса и из медучилища.
При подходе экскурсии ты, живой экспонат, в прошлом – боевой офицер, должен встать, спустить штаны, показать им свое наглядное пособие и хорошим командным голосом кратко изложить историю своей болезни.
Чувство стыда уходит вместе с третьей экскурсией. Его сменяет чувство юмора – это самое живучее из чувств.
– Де-воч-ки! – кричит экспонат, в прошлом защитник своего Отечества. – Все ко мне! У меня интересный случай!
Ну и как после этого вернуться к боевой учебе? Как вернуться к повседневным будням ратного труда? Тем более что у нас так здорово сохраняется врачебная тайна, что прямо с порога все узнают, где ты почки только что лечил.
Так что к будням ратным никак не вернуться.
Это просто немыслимо.
ГДЕ ТЫ РОДИЛСЯ
Для флота очень важно, где ты родился. Лейтенант Коля Волынский родился правильно. С флота его было не достать. Папа Коли сидел так высоко и прямо, что с флота его было не достать.
Поэтому и жил себе Коленька в лейтенантах и жил.
Он уже битый час смотрел в окно. За окном мело: снежинки крутили в слепом беспорядочном танце; лодка, любимая, стояла, как приваренная, что-то в нее там грузилось, и в душу ронялись лепестки вечности. Окружающая действительность, положив мягкие материнские руки на неисхоженный Колин затылок, старалась его не будить. И вообще, во всем существовании Коли было что-то правильное, вершинное, что-то навсегда.
Из состояния «навсегда» Колю вывели две замаячившие фигуры, обернутые в наши непослушные флотские шинели.
Флагманские. Дивизии и флотилии. Они идут к нему на корабль. Они к нему прибывают. А Коли там нет почему-то. Это нехорошо.
Коля быстренько оделся. Флагманских он догнал уже у трапа. Они в наклоне, наперегонки краснея от натуги, наперебой кричали в "каштан":
– Начхим! Начхим!
– Я здесь, – сказал им Коля печально, когда соскучился, ожидаючи.
Флагманские обернулись и обрадовались:
– А вот… держи два журнала, они уже заполнены, – суетились, роняли какие-то листки и тут же подбирали их флагманские, – на, держи!
– Ну! – удивился Коля. – Эти два – да, а остальные пятнадцать как?
– Где они?! – закричали наперебой флагманские и загалдели, заметались нечленораздельно.
Жжение от желания заполнить Коле и остальные пятнадцать журналов было у них необычайно велико, и Коля им их вынес.
Лодка Колюни готовилась к переходу на Камчатку Северным морским путем, и флагманские готовили Колю к высокой московской комиссии: им не спалось, не елось, не сиделось, не лежалось, не икалось, до того им хотелось. Даже в отхожее место им ходилось, как-то очень часто перебирая, боком и с трудом. Мозг и клоака немели. Флагманские готовили Колю к комиссии замысловато, как заморский фрукт. Они перекрестились и напились, когда им удалось все же оттолкнуть Колю от пирса.
То был "поход за Героями", поэтому в него пошел и командующий. (Есть такая маленькая звездочка, из-за которой командующие способны даже на Камчатку пойти.)
После похода ожидались награды.
У Коли на переходе процентное содержание углекислоты в отсеках было такое, какое только могут выдержать человек и железо – три процента.
Командующий бенгальским львом бродил по центральному, изрыгая проклятья. Лава готовилась протечь, крови ожидались лужи.
Когда Колю вызвали в центральный, он вздохнул и вошел в него с простым лицом.
Там между ним и командующим произошел диалог, кусок из которого можно здесь привести, избавив его от идиоматических выражений.
– Почему у вас столько углекислого газа?
– Потому что аппараты не работают!
– А почему они не работают?
– Потому что сломались!
– Так ремонтируйте!
– А я не умею!
– А почему вы не умеете?
– А потому что меня не учили!
– А чему вас учили?
– Заборы строить, камни красить, снег убирать, траву сажать!
Командующий завыл: "Вы-ы-ы-ы!!!" – он просто не знал, кто у Коли папа, и далее он сказал монолог, в котором самым приличным выражением было "сучье вымя!".
Не успел Коля попасть на Камчатку, как туда примчался для него орден "За службу Родине". Командующий за грубость, невоспитанность и хамство был наказан – ему не дали «Героя». А флагманские получили по "неполному служебному соответствию". По одному на каждого.
Их еще потом долго заслушивали на всяких комиссиях об их отношении и о личном вкладе.
Коля правильно родился.
ПОТОЧНАЯ СИСТЕМА
Шел 1995 год. В этом году страна много чего смогла. Например, она смогла почти что достроить свою основную гордость – крейсер «Петр Великий», в простонародье «Петрушу». И вот приезжает Главком ВМФ с целой свитой шакалов смотреть на нашу основную гордость, и руководство завода рядом мелко семенит, показывая ее.
