Маргарита Симоньян - В Москву!
— Этой девочке надо памперс надеть! — раздраженно сказала Лиана. — Седьмой раз мимо моего мужа в туалет ходит.
— Скажи, а как ты узнаешь, что тебе муж изменяет? — спросила Алина, улыбнувшись.
— Духов вызываю, они мне рассказывают, — серьезно ответила Лиана.
— Не ври! — засмеялась Алина.
— Серьезно! — сказала Лиана. — Мы в молодости все время духов вызывали, когда отца дома не было. Отец же у нас партийный был, в школе историю преподавал.
«Бессовестные! — говорил. — Комсомолки! Как вам не стыдно такими вещами заниматься!»
— А как вы их вызывали?
— Рисовали по кругу буквы на бумаге, посредине ставили блюдце со стрелочкой нарисованной. Ну, потом вызываешь духа. Когда он приходит, блюдце начинает само крутиться на бумажке. Когда оно останавливается, записываешь, на какой букве стрелочка остановилась. И так из букв составляются ответы духа.
— Не может быть! — сказала Алина. — А кого вызывали?
— Всех, кого хочешь! Екатерину Вторую вызывали. Даже ничего спросить не успели, она сразу сказала, что про коня — все неправда. Один раз Чапаева вызвали, но с ним ничего не получилось — он букв не знал.
— А давай вызовем духов! — загорелась Алина. — Спросим про Борю.
— Да что там про него спрашивать, — соврала Лиана. — С тех пор как ты в Абхазию сбежала, он уже который год как шелковый ходит. Каждый день тебе бриллианты дарит, что тебе еще от мужа надо?
— Я знаю, ты мне послан Богом, до гроба ты хранитель мой, — мечтательно продекламировала Алина.
Лиана скептически посмотрела на Алину и очень серьезно спросила:
— Скажи, а ты можешь при нем пукнуть?
— Ты что, с ума сошла? — смутилась Алина. — Конечно, нет!
— Значит, это не любовь, — сказала Лиана.
Вдруг она бросила тряпку, вскочила и побежала на кухню.
— Ты куда? — крикнула ей Алина.
— Приговор узнать! — прокричала Лиана.
Из кухни стал громче галдеть телевизор, и послышался Лианин радостный крик:
— Оправдали! Я же сказала, что его оправдают, и его оправдали!
Алина вошла за Лианой на кухню — посмотреть, кого там оправдали. Лиана снова сделала телевизор тише и прикрикнула на бессловесную филиппинскую горничную, намывавшую холодильник:
— Что ты там вошкаешься с утра?
Горничная улыбнулась, закивав головой.
На столе валялся забытый одной из кухарок журнал «Сплетни дня».
— Журнал кто-то бросил, — рассеянно сказала Алина, поднимая его со стола. И вдруг увидела, что лицо ее лучшей подруги вздрогнуло.
— Что случилось? — испуганно спросила Алина.
— Ничего, Алинка, — сказала Лиана таким голосом, что было понятно, что она врет.
— Нет, я же вижу. Что происходит?
— Ничего, Алин. Вернее, мне что-то нехорошо. Дай мне водички, а?
— Сейчас дам, — сказала Алина и уже было отошла от стола, но в последний момент задела журнал взлетевшим рукавом халата. Он упал на пол и раскрылся на развороте.
Лианин план отослать Алину за водой не сработал — Алина успела нагнуться и сверху увидела на весь разворот фотографию мужа и незнакомой смуглой девушки. Девушка поднималась по трапу на их яхту, держа в руках что-то странное, похожее на клубень фенхеля, а Борис протягивал ей руку и тянулся к ней, как будто собираясь ее поцеловать. Они явно не знали, что их фотографируют. Над фотографией было написано: «Бирюков и его пассия проводят выходные в Каннах».
Что-то большое и душное накрыло Алину, как тьма, пришедшая со Средиземного моря. Она прислонилась к стене и тихонько сползла по ней на пол.
— Лиана, я дышать не могу, — сказала она. — Задыхаюсь, слышишь, сделай что-нибудь!
* * *
Ночью, когда Борис пришел домой и пил кофе в своем кабинете, уставившись в ноутбук, Алина вошла к нему с лицом, белым, как бескорая ветка на Адлерском пляже после зимы.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она.
— Не сейчас, у меня куча дел, — ответил Борис, не поднимая глаз.
— А когда?
— Давай завтра.
— Ты всегда говоришь «давай завтра», и это завтра никогда не наступает, — сказала Алина. «Господи, сейчас она опять заплачет», — подумал Борис.
— Ну что? — спросил он устало и раздраженно.
— У тебя есть другая женщина? — спросила Алина.
«Какой у нее голос писклявый, — подумал Борис. — А у Норы глубокий. Могла бы певицей стать».
Звук голоса Алины показался Борису знакомым чуть не с рождения, как жужжание комара, и таким же назойливым и неприятным. Он поднял глаза и внимательно посмотрел на жену — на ее потухшую кожу, измятую шею, и с изумлением подумал, что надо же, а ведь он когда-то бывал парализован желанием войти в эту женщину, влиться в нее и остаться в ней навсегда — вырасти в ней большим животом, изменить ее изнутри единственным способом, которым мужчина способен менять навсегда женщину.
— С чего ты взяла, что у меня кто-то есть? — спросил Борис.
— Об этом все говорят. И даже пишут в газетах, — Алина протянула Борису «Сплетни дня».
«Мышцы на руках провисли, — подумал Борис. — Как я раньше не обращал внимания?»
— У меня нет времени читать ерунду, — сказал он вслух.
— Борис, ты мне делаешь очень больно. Разве я заслужила?
«Волосы на солому похожи. У Норки — блестят».
— Чего тебе не хватает, Алина?
— Мне не хватает тебя. Любви. Уважения. Мне не хватает нормальной человеческой жизни. Мне нужна семья. Мне не нужны твои бриллианты, твои машины.
«Машина у Норки уже обтрепалась. Скажу Сереге, чтоб новую купил».
— Борис, ты меня слышишь?
— Что?
— Ты меня не слушаешь. Ты опять меня не слушаешь! — сказала Алина уже навзрыд, уронила на пол журнал и выбежала из кабинета.
Крылатый дракон, пролетая над домом Алины, задел и ее своим смертоносным дыханием. С тех пор она ходила по дому так, как будто в нем долго и тягостно, от неизлечимой болезни умирает кто-то из родственников — ходила тихонько и скорбно, еле ступая. Говорила теперь только шепотом. Алина носила в себе кипящую боль, как в переполненной супнице, и старалась нести ее так, чтобы случайно не расплескать и никого не ошпарить — даже Бориса.
Двенадцатая глава
Дайте мне правду, и чтоб в конце я плакала.
Подруга моя так говорит:)Перед Сашиным кабинетом сидела затравленная секретарша, такая затравленная, что даже не предлагала никому чай или кофе — рот боялась открыть.
С утра к ее двери тянулась очередь. Сотрудники главного телеканала страны шли к Саше интриговать.
Из-за Сашиной двери послышался мужской бас:
— Ты запомни фамилию — Но-ви-ко-ва. Прямо так и сказала — да кто она такая, эта Саша, мне на нее наплевать, пусть в кабинете своем командует! При всех! Ты представляешь, какая мерзавка!
На столе у затравленной секретарши зазвенел телефон. В трубке визжала Саша:
— Новикову ко мне! Быстро!
Из кабинета вышел лысеющий телеведущий. Проходя мимо испуганной Новиковой, он сказал:
— Я тебе обещал, сучка, что я тебя уволю? Вот я тебя и уволил!
И улыбнулся.
Новикова вышла от Саши в слезах. Сразу за ней в кабинет ввалился мачо и чмо военкор Вовчик. Он притащил огромный пакет мандаринов. Саша любила подарки.
— Под пулями пер из Кодора, — сказал Вовчик. — Рядом боец на броне сидел — ногу ему отстрелило. Мы в новости не давали — командующий мне лично звонил, просил не давать. Еле вырвались, Сашка, реально! Ты же знаешь, я всю первую чехию прошел, я ничего не боюсь. Но в этот раз реально пиздец был. А ты такая красивая сегодня! — сказал он начальнице и закрыл за собой дверь.
Гримерша Василиса поведала Саше, что она больше не спит с шефредактором Кликиным, который спит теперь с ведущей Настей и немножко с ведущей Мариной, которая спит еще с оператором Витей, и поэтому Василиса спит теперь больше с репортером Артемом, который женился на редакторше Вере и хочет уехать в Париж.
— Что значит хочет! Мало ли что он хочет! — разозлилась Саша. — Раз он такой умный, в Париж на корпункт поедет Петя!
Василиса ушла счастливая.
За ней забежала Лена — рассказать, что на соседнем канале опять подняли зарплаты. Заодно сообщила:
— Вурзилов в курилке сказал, что вчера был говенный эфир. Это же запредельно! Сказал, что ты неправильно утвердила главную новость. Это же феерично!
— Когда Вурзилов в отпуск хотел, в августе? Напиши ему в ноябре, — сказала Саша кому-то в трубку.
Дальше в очереди стояли координатор Паша и корреспондент Миша.
Паша пришел нажаловаться на Мишу. Тот опоздал на важное интервью в Совет Федерации, и оттуда звонили и громко кричали, и сказали, что этого так не оставят.
Миша пришел нажаловаться на Пашу. Тот не сообщил Мише, что поставил его на важное интервью в Совет Федерации, и поэтому Миша на интервью опоздал. Паша зашел первым, поэтому Мишу уволили.
