Джорджия Ле Карр - Иден #3 (ЛП)
Обзор книги Джорджия Ле Карр - Иден #3 (ЛП)
Джорджия ле Карр
Иден #3
1. Джек
«Тот, кто борется с монстрами, не сможет уберечь себя,
чтобы самому не стать монстром.
Если долго всматриваться в бездну,
бездна начнёт всматриваться в тебя».
Фридрих Ницше
Мало кто, будучи мертвецки пьяным, развалится у стены в коридоре перед своим люксом в гостинице Вегаса. Ожидая, когда откроется дверь и отчаянно желая, чтобы она не открывалась. Полагаю, что я именно тот ирландский парень, которого описывала Эдна О'Брайен, говоря: «изуродованный, застывший и деформированный, но до ужаса крепкий». (Эдна О’Брайен (англ. Edna O'Brien, 15 декабря 1930, Томгрейни, Ирландия) – ирландская писательница, пишет на английском языке. В 1960 опубликовала первый роман Деревенские девочки, ставший началом трилогии, имевший значительный успех, далее последовали романы Одинокая девушка, 1962, и Девушки в брачном блаженстве, 1964. Из других ее сочинений известна драма о Вирджинии Вулф Вирджиния (1981), которая с успехом ставилась с Великобритании (в заглавной роли – Мэгги Смит), Канаде и США. Написала биографии Джойса (1999) и Байрона (2009). С 2006 – профессор английской литературы в Дублинском университетском колледже. Ее романы и книги новелл переведены на многие языки.)
В моем эмоциональном состоянии, я созерцаю свое темное безумие. Если правдиво высказывание, что сущность души содержит карту судьбы, то география моей судьбы – именно этот богатый коридор, который видно уже тогда был известен высшей и наиболее скрытой части меня, когда я еще был всего лишь нищем мальчишкой. Мальчишкой, который бегал босиком по траве, залитых солнцем лугов, посещал конные ярмарки и смотрел голодными глазами, но никогда не прикасался к девочкам туристкам.
Все мои воспоминания крутятся вокруг, как я выкапывал охапками морковь и картофель, ел корки хлеба из пресного теста и одевался в лохмотья и обноски, хотя был самым старшим среди детей. Однажды на Рождество мама заплатила десять фунтов за пару потемневших темно-бордовых бархатных штор в благотворительном магазине. Она раскроила и сшила всем троим мальчикам одинаковые брюки и платье для моей сестры. Уже тогда моя сестра была совершенно прекрасной, и конечно же платье выглядело на ней просто великолепно. Мне, наверное, следовало избить того парня после служебной мессы в церкви, который так похотливо пялился на нее. «К огорчению» для себя, в какой-то день после Рождества я случайно напоролся на гвоздь брюками из штор и разодрал их, причем так сильно, что они стали непригодными даже для шорт. В последующую неделю оба мои брата «случайно» и непоправимо разорвали свои.
Будучи детьми, мы не понимали, что наше нищенское положение из-за того, что отец был азартным игроком. Карты, ставки на собачьи бега и лошадей, спортивный тотализатор, драки, игра в кости. Все, что требовало определенной сноровки и ловкости было для него сверх привлекающим. Стоило ему начать и остановиться он уже не мог. Иногда он брал меня с собой, и я сидел с широко раскрытыми глазами, наблюдая за ним. Он был моим героем. Какого черта, возможно, он до сих пор так и остался моим героем.
Патрик Иден был особенным. В то время как весь остальной мир имел мнение, что ирландцы тупицы (типа они хлебали суп вилкой) мой отец придерживался совершенно другой философии.
– Есть только два типа людей в мире, мой мальчик, – нередко говорил он мне с веселой уверенностью, гордо подняв палец, – ирландцы и те, кто хотел бы ими быть.
Очевидно, имея такую философию жизни, он был абсолютно убежден, что является победителем. Остальные игроки рассчитывали на удачу, и только он нашел абсолютную технику игры, позволяющую добиться успеха несмотря ни на что. И когда он выигрывал это действительно казалось именно так. Я не могу забыть, как он преображался, когда перед ним вырастала куча денег. Самодовольным? Ох! Вы никогда не видели ничего подобного, такого, как мой отец, когда он выигрывал. Он становился просто колоссальной личностью, намного, круче, чем был на самом деле. Даже сейчас воспоминания вызывают у меня в сердце теплоту.
Так я купился на его ложь. Я был слишком молод и мне хотелось верить в это. Даже когда происходил неизбежный «проигрыш», его уверенность все равно оставалась непобедимой. Его ставки становились крупнее, иногда в два раза. Удвоенные ставки означали, что каждый пенс оказывался на игорном столе. Он одалживал деньги у тех, кто был достаточно глуп, чтобы давать ему в долг.
В этот момент над ним властвовало безумие, потому что ничто не было для него священным. Все могло поставиться на кон – его жена, сыновья, дочь. Все. Потому что у него было четкое убеждение, что проигрыш всегда предшествует большому выигрышу. Он был настолько уверен, что на противоположной стороне, его все-таки поджидает Госпожа Удача с распростертыми объятиями. Он считал себя победителем, и все, что ему оставалось сделать – поверить в свои силы. Поэтому он доводил свой проигрыш до самого конца, до точки, делая основную ставку на выигрыш.
И он проигрывал… по-крупному.
Может другой человек и испытал бы шок и остановился, но не мой отец. На этот момент его байки уже не срабатывали, также, как и ложь и ему перестали давать в долг, но он был полон решимости возместить свои проигрыши. И тогда он начал утаивать у своих боссов деньги, этот период естественно долго не продлился.
Поэтому они и являются боссами, поскольку видят на один шаг вперед, по сравнению со всеми остальными.
Он хлопал меня по спине, смотрел в глаза и хвастался несуществующим большим выигрышем на бегах собак, а на следующий день я был зажат двумя тяжеловесами Сола в то время, как другой разрезал горло моего отца от уха до уха. Я был так потрясен и шокирован, что чуть не рухнул на землю. Я просто тупо стоял и смотрел, как кровь хлещет из его разорванного горла, я весь был в его крови.
Этот момент был похож, когда срубают большое дерево. Воздух становится вязким, опускается потрясенная тишина, потому что лес понимает, что еще один из его хранителей будет убит. Жестоко свалить одним ударом, оглушает причиненным ущербом.
Моя душа, находившаяся под впечатлением его воспитания, увяла и скукошилась в тот момент, хотя мой мозг работал совершенно ясно. Я смотрел, как сияние и свет постепенно умирают в его ярких глазах. Он уходил в небытие шокированный, с широко раскрытыми глазами. Я увидел с четкой ясностью все сожаление от его недосказанных слов, сожаление от потери своего потенциала и от невыполненного обещания. Ничто не могло уже остаться прежним. Его последний шепот с перерезанным, клокочущим горлом, совершенно невразумительный звук, говорил о том, что он уже находился на пути в темное, холодное небытие.
