Станислав Новицкий - Запуск разрешаю! (Сборник)
Мы пошли спать. Улеглись здесь же, в здании МИК, на солдатских койках. Поразила нищета и скудость их жилища. Для восприятия таких контрастов, видимо, нужна специальная психологическая подготовка. Вот помещение двадцать первого века. В нем ракета и спутник — квинтэссенция достижений цивилизации. В сложных приборах, двигателе, обшивке, металле, полимерах материализован долгий путь развития человечества. Весь. Как утверждали незабвенные классики, от простого созерцания, через абстрактное мышление к практическому опыту. Пересекаешь коридор и… поражает быт петровских времен. Ржавые двухъярусные солдатские койки. Грязные матрасы без простыней. Подушкой заткнуто разбитое окно. Одеяла, давно потерявшие свой истинный цвет. Спертый запах от развешанных на веревках бурых солдатских портянок…
Блеск и нищета ВПК. Такое приходилось наблюдать и раньше. Вспомнилось почему-то рваное, перемотанное скотчем кресло командира самой большой в мире подводной лодки «Акула». В нем капитан первого ранга — умница и трудяга — рассказывает прессе, что за чудо эта новая субмарина.
Между тем, в полутемных отсеках нет трети осветительных ламп.
— Почему? — спросил я дежурного офицера в стоптанных валенках.
— Нет денег.
Нам показали новинку — двухметровый, с отвалившимся кафелем бассейн. Им и убогой сауной особенно гордился командир.
— Правда, уже год не наливаем воду. Нет средств заменить насос. Пройдемте, товарищи, дальше. Посмотрите, какая красота. Это не то, что было на старых ПЛ десять лет назад.
Смотрим. Тесные матросские кубрики в ракетном отсеке, разбитая кухня, засаленные столики кают-компании и всюду тяжелый, рвотный запах… Помню удивленный выдох молоденькой журналистки:
— И это та самая лодка «Акула»?
— Да, это «Акула»!
— Та, что одним залпом может превратить Америку в пустыню?..
— А то! — гордо отвечал капитан.
Утром нас разбудил встревоженный Ваничкин:
— Есть проблемы.
— Что случилось?
— Просыпайтесь. Живее. Быстро одевайтесь, хватайте камеру. Снимайте что нарисовано и сматывайтесь. Чтоб никто не видел. Кажется, будет большой шухер.
— Ты можешь объяснить, что произошло?
— Едет начальник полигона.
— Он же в отпуске.
— Вернулся. До Москвы не дали доехать, сволочи. Уже накапали.
— Кто?
— А, — махнул рукой, — что сейчас говорить.
Мы выскочили в коридор. Забежали в корпус и обалдели. Вместо безжизненно-лилейной мертвой ракеты нам открылось произведение искусства. Рекламные логотипы блистали яркими, сочными красками. Золотилась птица счастья на рисунке телекомпании. Переливались бриллианты на фоне «Нордбанка». Богато и респектабельно смотрелись биржи. Даже череп с костями на рекламе водки выглядел симпатично. Художники заканчивали работу.
— Что, нравится? — поймали они наши изумленные взгляды.
— Не то слово.
Мы начали снимать. До конца не успели. Ворвался какой-то полковник. Оказалось, начальник штаба.
— Это что за херня? — с порога заорал он. Подбежал к ракете и выхватил кисть у живописца: — Вы с ума сошли! Кто разрешил?
Художники молчали.
— Кто дал команду? — схватил он творца за грудки.
— Подполковник Ваничкин.
— Вон отсюда! — Воины быстро начали собирать реквизит. — Где этот сумасшедший Ваничкин? А вы кто такие? — заметил нас капитан. — Что за съемки? Кто разрешил? Где дежурный? — Дежурный подбежал. — Задержать. Камеру забрать, пленки уничтожить. Немедленно выполнять!
— Отставить, — сказал незаметно подошедший Ваничкин.
Он был спокоен. Держался твердо и решительно. Но лицо!
Волнение выдавало лицо — абсолютно белое и неживое:
— Отставить. Бригада выполняет спецзадание.
— Ваничкин, да ты охренел, наверное. Или пьян. Чье задание?
— Руководства.
— Да командир, когда узнал о твоих художествах, с поезда выпал. Он едет сюда. И знаешь зачем? Чтоб расстрелять тебя на месте. Дежурный, задержать посторонних…
— А я сказал, отставить.
— Ну, знаешь, Ваничкин. Я этого…
Начальник штаба бросился куда-то вглубь помещения. Потом вернулся с командой. Несколько подчиненных держали ведра с белой краской. Снова пригнали художников.
— А ну-ка, закрасьте все обратно, на хрен, — скомандовал начальник штаба.
— А я сказал, отставить, — громче повторил Ваничкин. — Я ведь тоже здесь не просто так.
— Что это значит?
— Есть указание свыше. Вот что это значит.
— Откуда?
— Оттуда.
— Не темни.
— Я серьезно.
— Хорошо, — недобрым голосом сказал начальник штаба, — подождем командира.
Он развернулся и направился к выходу. Гулко хлопнула дверь.
Ваничкин молча прошелся вдоль готового к старту «Циклона». В плотной тишине был слышен звук его шагов. Он молча разглядывал сверкающую краской ракету. На всей ее цилиндрической поверхности красовалась реклама. Ярко разрисованные бока обещали деньги, зрелища и выпивку. Только макушка ничем не манила. Конус обтекателя оставался девственно-чистым.
— А ведь хорошо сделали, черти.
— Что? — переспросил я.
— Классно сделано! — громко повторил Ваничкин. — Не обеднела Русская земля талантами! — Его слова эхом отозвались в ангаре.
Он подошел к одному из художников:
— Но чего-то здесь не хватает. Как думаешь?
Рядовой пожал плечами.
— Извини, друг, — Ваничкин резким движением сорвал с гимнастерки солдата блестящий знак рода войск.
— А нарисуй-ка мне, брат художник, на обтекателе этот знак Военно-космических сил. И напиши крупно «ВКС». Быстро сможешь?
— Так точно. Но… начальник штаба.
— Что начальник штаба?
— Он…
— Где начальник штаба? — Ваничкин огляделся. — Это приказ, боец.
— Есть, товарищ подполковник!
— Справитесь за час — отблагодарю каждого. Ваничкин в долгу не останется.
Художники заметно оживились. Подкатили стремянки. Облепили нос ракеты.
Ваничкин подозвал дежурного водителя.
— Эту краску, — он указал на ведра, принесенные по команде начштаба, — в машину и ко мне на дачу. — Быстро!
— Есть, — сказал водитель и с двумя бойцами потащил ведра на улицу. Зарычал и стих двигатель отъехавшего дежурного УАЗа.
— Дача совсем облезла, — объяснил нам Ваничкин. — А это краска особая, ракетная. Ей сносу не будет. Правда, цвет белый. Ничего, отколеруем…
— Виктор Иванович, какая дача. Через час нас всех арестуют, — сказал оператор. — Ладно мы. А если камеру отнимут?
— Ты снимай, — успокоил Ваничкин. — Кассеты спрячем. А там видно будет.
Через полчаса художники закончили рисовать эмблему ВКС. Что-то вроде обода с крыльями. Получилось неплохо. Еще минут через двадцать в монтажно-испытательный комплекс вбежал перепуганный сержант. Крикнул обреченно:
— Командир идет! Сейчас будет здесь.
«Если б тут же упал, — думаю про себя, — было бы смешнее».
Глебыч вытащил кассету и передал Ваничкину.
— Снял?
— Снять-то снял. Да, кажется, мы влипли.
— Эт точно, — согласился Ваничкин, запихивая пленку под ремень. — Влипли по самое нельзя. Знаете старый анекдот? Мужик заказывает в ресторане много дорогих блюд. Быстро ест и торопит официанта: «Неси быстрее, а то сейчас начнется. Давай еще, а то сейчас начнется…» В конце официант приносит счет, а денег расплатиться у мужика нету. Официант — к начальству. Выходят повар с ножом, охрана с оружием и директор ресторана…
В МИКе появился начальник космодрома со свитой.
— Подполковника Ваничкина ко мне! — заорал с порога.
— Вот и началось, — выдохнул Ваничкин и побежал навстречу командиру. На ходу он то снимал, то снова набрасывал на плечи белый халат.
От моментальной гибели его спасло присутствие в цехе многочисленных иностранных свидетелей.
— Что это за бардак?
— Где, товарищ полковник?
— Вот это все, вот это. — Начальник обвел глазами окружающее пространство.
— Идет подготовка ракеты-носителя «Циклон»…
— Не прикидывайся идиотом. Кто разрешил вот это?
— Так мы вроде обсуждали с вами, товарищ полковник…
— Кто разрешил? — заорал полковник.
Даже привыкшие ко всему иностранные специалисты прижались к стенам.
— Я выполнял приказ.
— Чей?
Ваничкин поднял глаза кверху:
— Из штаба?
Ваничкин поднял глаза выше.
— Армии?
— Я не хотел бы сейчас называть фамилию…
— Кто дал приказ?
— Замкомандующего Военно-космическими силами.
— Врешь!
— Его приказ, — твердо сказал Ваничкин. — Вы знаете, мы с ним вместе учились. И он напрямую. Приказал…
— Соедините меня с Москвой, — скомандовал адъютанту полковник. — Срочно. Скажите, ЧП. Уйди, — махнул он Ва- ничкину: — Уйди, чтоб я тебя не видел. Все закрасить. Привести в надлежащий вид, — приказал он начальнику штаба. — Сейчас, сейчас разберемся.
