Станислав Новицкий - Запуск разрешаю! (Сборник)
— Соедините меня с Москвой, — скомандовал адъютанту полковник. — Срочно. Скажите, ЧП. Уйди, — махнул он Ва- ничкину: — Уйди, чтоб я тебя не видел. Все закрасить. Привести в надлежащий вид, — приказал он начальнику штаба. — Сейчас, сейчас разберемся.
Полковник сел у телефона. Раскачиваясь, стал ждать связи. Начальник штаба подбежал к художникам:
— Я давал краску, где она?
— Подполковник Ваничкин приказал увезти.
— Как увезти? Куда?
— Не знаем.
— Ваничкин?!
Ваничкин не слышал. Он мчался по широкому и длинному коридору МИКа. Мелькали плакаты, стенды, графики, боевые листки. Запыхавшись, вбежал в помещение связистов. Успел. Капитан набирал прямой телефон заместителя командующего ВКС. Дежурный майор поднялся навстречу.
— Ваничкин, что случилось?
— Мужики, ставлю ящик коньяка. Дайте минуту, — Ваничкин не мог отдышаться, — минуту поговорить. Тут такое творится, — успел выпалить Ваничкин. — Слышали? ЧП. Потом объясню.
— Москва на проводе, — сказал капитан. — Товарищ подполковник, не положено…
Ваничкин подбежал к коммутатору. Выхватил у капитана трубку.
— Товарищ генерал, говорит подполковник Ваничкин. Космодром «Песецк». Мы вместе учились в Можайке. Только вы на старшем. Помните меня, Виктор Ваничкин.
— Я вас слушаю, подполковник, — недовольно сказала трубка.
— Разрешите доложить.
— Что там у вас?
— Вы, конечно, знаете, что семьдесят процентов запусков наших искусственных спутников выполняется с Песец- кого космодрома. На ракетах-носителях «Союз», «Восток», «Циклон»…
Запыхавшись, Ваничкин говорил отрывисто, с шумным и глубоким придыханием.
— Догадываюсь. Что дальше?
— А кто еще, разрешите спросить, об этом знает, кроме военных и специалистов? Всем известны космодромы «Байконур», мыс Канаверал…
— Дальше?
— Обидно, товарищ генерал, но наш космодром практически не известен. А ведь мыс шестьдесят девятого года запустили полторы тысячи ИСЗ. Не только военного, но и промышленного, народнохозяйственного назначения. И все это делают Военно-космические силы.
— Короче, подполковник.
— Ваничкин.
— Короче, Ваничкин. У вас полминуты.
— Для пропаганды Военно-космических сил, популяризации, так сказать, боевой профессии я нарисовал эмблему наших войск. Распорядился нанести крупно ВКС на обтекателе изделия.
— Зачем?
— Здесь кинохроника, Центральное телевидение, пусть всем покажут. Полно иностранных специалистов. Пусть знают.
— Хорошая идея, — одобрил генерал. — Надеюсь, технология соблюдена?
— Так точно, товарищ генерал, двадцать лет на службе.
— Ну. В чем проблема?
— Полковник Овечкин приказал все стереть, то есть все закрасить. Прессу выгоняет. Ну наболело. Не могу я стереть ВКС. Рука, товарищ генерал, не поднимается.
— И это правильно!
— Не хочу нарушать субординацию.
— И это правильно.
— Пусть командир сам доложит…
— Давай его сюда.
— Переключай, — скомандовал Ваничкин капитану и побежал обратно к начальнику космодрома. Успел к самому началу разговора.
— Овечкин слушает.
Генерал начал издалека и вкрадчиво:
— Вам известно, полковник, что семьдесят процентов всех отечественных космических аппаратов запускает наш военный космодром «Песецк»?
— Так точно, товарищ генерал.
— А вы знаете, полковник, что с космодрома «Песецк» уже выполнено полторы тысячи запусков?
— Так точно, товарищ генерал. Знаю.
— А страна не знает! Стране говорят, запущен космический спутник Земли. И все. Из утюгов слышно «Байконур», «Байконур». А где «Песецк»? Где наш космодром? Пресса сообщает, мол, «на орбиту выведен искусственный спутник Земли». А ракеты сами не летают. Их запускают наши доблестные Военно-космические силы!
— Товарищ генерал…
— Да, полковник, не летают!
— Товарищ генерал, разрешите…
— И это должны знать все! Правильно ваш Ваничкин написал — ВКС!
— Так нарисовал черт-те что…
— Я ему разрешил. Вам не нравится эмблема ВКС?
— Да тут эмблема ни при чем, товарищ генерал…
— Оставьте все как есть. Телевидение пусть снимет. Подполковнику объявите благодарность. Отныне на каждой ракете обозначайте — ВКС. Требую и впредь поддерживать ценные инициативы личного состава.
— Разрешите, товарищ генерал…
— Время не стоит на месте, товарищ полковник. И мы сами должны меняться. Кончайте с этой показушной секретностью. Давно пора быть доступными.
— Товарищ…
— Более открытыми… В разумных пределах, конечно.
Связь прервалась. С лица начальника космодрома не сходили красные пятна. Шинель на груди подергивалась от ударов сердца. Тяжело дыша, он еле выдавил:
— Ну, Ваничкин, я тебя уморщу.
Командир развернулся и со всей свитой медленно покинул МИК. Иностранные специалисты молча переглядывались.
Бледный Ваничкин подошел к ракете, взял кисточку дрожащими пальцами и кивнул Глебычу:
— Камеру включи.
— Готово, — сказал Глебыч и поднял на плечо «Бетакам».
Ваничкин осторожно опустил кисть в ведро с краской, вымученно улыбнулся в объектив и написал на корпусе ракеты: «Запуск разрешаю!» Подумав, расписался чуть ниже — «Ваничкин».
— Кассету перепишешь, — обернувшись, сказал он мне и добавил: — Внукам буду показывать. Пусть гордятся, засранцы, дедом.
На следующий день наш репортаж о запуске «Интеркосмоса» был показан по местному и Центральному телевидению. Материал отметили на летучке. Всем понравилась операторская работа. Глебыч постарался. Представьте: зимний лес, ночь. Заснеженная ель, слегка подсвеченная фонарем. Далеко на заднем плане — наша ярко разрисованная ракета. Она, вся в огнях прожекторов, словно игрушечная, висит на кончике пушистой ели. Вдруг, прямо в кадре, «Циклон» вспыхивает, искрится, сияет и плавно уходит ввысь. Слышится грохот мощных двигателей. Луч от ушедшей в облака ракеты медленно гаснет. Камера делает отъезд, и под мерцающим светом звезд, на опушке леса остается дивной красоты заснеженная ель и белый, пушистый, нетронутый снег. Луна, бледная и задумчивая, неподвижна.
Сюжет несколько раз повторяли. Говорят, таких красивых стартов раньше не видели.
После запуска ракеты военной кинохронике доставили опечатанную пленку. Сгоряча руководитель группы покрыл матом армию, Космические силы, службу безопасности и швырнул пленку в снег. Ваничкин сказал водителю, чтоб подобрал коробки и отвез на дачу.
— Разрежу на куски и привяжу к кустам.
— Зачем?
— Воробьев пугать. Достали. Всю клубнику в прошлом году поклевали, сволочи.
Через полгода Ваничкина уволили из ВКС. Позже он баллотировался на пост мэра города Борисова. С кем-то судился. Просил поддержки у телевидения. Его фамилия мелькала в хрониках Верховного суда. Потом исчезла. Возможно, он своего добился.
И в нашем городе с тех пор многое изменилось. Давно сгинули фондовые биржи. Лопнул «Нордбанк». Испарился «Имлаб». Космодром наглухо закрыли для посторонних. Кругом другая жизнь. И вдруг…
Через много лет после запуска «нашей ракеты» бывшему финансисту Васе Черному домой позвонил ненец. Он увидел номер телефона и рекламу «Нордбанка» на лодке. Лодка плыла по реке Печоре. Она была сделана из обшивки ракеты, найденной в тундре. Там часто падают отработанные ступени. Местные умельцы делают из них ограды, сани, лодки. Все какая-то польза от освоения космоса. Ненец приехал в наш город. Несколько дней по телефону просил кредит у Васи Черного. Короче, реклама сработала. Злой Вася позвонил мне. Я посмотрел старую кассету. Пленка с записью необычного старта до сих пор хранится в архиве нашей телекомпании.
Все остальное пришлось вспомнить…
Жизнь налаживается
Капитан ГАИ Виктор Шлейкин дежурил. Через опущенное стекло только что остановленного «москвича», он взял предъявленные документы. Но не стал читать. Отточенным движением резко наклонил голову, сделал вдох. В салоне пахло. Не конкретно вином, коньяком или пивом, а едва уловимой смесью алкоголя с флюидами волнения и страха. Их выделяют слабые, не уверенные в себе человеческие организмы при виде сотрудника в милицейской форме. Почуяв этот специфический запах, инспектор пригласил водителя в служебную машину.
— Может, обойдемся без протокола? — со слабой надеждой осведомился водитель.
«Молодой, — отметил про себя капитан Шлейкин. — Интеллигентный. На вид вроде татарин. Работа будет несложной». Мурат Акимович — значилось в документах. Сокращенно М. А.
— Может быть, не надо бумажек? — еще раз спросил М. А. Он знал, что так начинали разговор с инспекторами опытные водители. Потом они отходили в сторону. Иногда садились в машину ГАИ. О чем-то толковали с работниками инспекции. Иногда у них получалось двигаться дальше. Сам видел. Не знал точно как. Какими словами договаривались. Но видел. Получалось…
