Уходящие из города - Галаган Эмилия
– Чего?
– Ну, песни начнет петь или еще что…
– Не-е, я не пойду, – сказал Димон. – Я шкилета сниму, и все.
Комар схватил его за грудки.
– Нет! Пойдут все! И ты, ссыкло, тоже! И скелет останется на ключах, чтоб все было как тогда!
– Не пойду!
Тут Комар ему врезал. Один раз двинул под дых, резко так, как будто в подушку кулаком ударил. Димон взвыл.
– Будешь делать, что я сказал! Потому что ты уже – вор! Ты ключи взял! Думаешь, менты поверят, что тебе шкилет был нужен?
Димон заплакал; его трясло, из носа текло, зубы стучали. Сергей испугался, что Комар и ему так же врежет, но, видимо, вожак не бил без причины, а потому просто продолжил:
– Итак. Вначале Серега пойдет и позвонит в дверь. Если она откроется – отдаст ключи. Если не откроется – попробует открыть. Если удастся открыть дверь – пройдет внутрь. Мы будем стоять внизу и слушать, если дверь открылась – я поднимусь наверх. Этот будет стоять внизу и смотреть, чтоб не появились наши дорогие хозяева. Пошаримся с Серегой пару минут, посмотрим, что там есть, может, что-то захватим на память – и быстро свалим. Отдай ключи Сереге, сопля!
Димон безропотно отдал ключи, даже не заикнувшись о шкилете.
– А почему я-то? – вопрос вырвался непроизвольно, и Сергей тут же испугался, что сейчас ему прилетит.
– Потому что ты выглядишь прилично. Тебе поверят, если что. Что ты ключи просто нашел.
Сергей долго, бесконечно долго стоял на коврике перед дверью и повторял про себя: «Нашел на полу в лифте, хожу по подъезду, спрашиваю, чьи ключи». Комар там, на два пролета ниже, наверное, бесился: чего он тянет кота за яйца?
Нажать на кнопку звонка. Еще раз. Еще раз. Тишина. Полная тишина. Еще раз. Может, ну его? Уйти и все. Отдать ключи Комару…
Сереге казалось, что внутри у него как будто заводится старый «запорожец» – пердит-пердит и не двигается. А все соседи смотрят в окна и смеются, и вот-вот кто-то крикнет: «На автобусе едь, дурак!»
Ну, хватит. Серега достал ключи, долго не мог попасть в замочную скважину, и тут… дверь открылась! На пороге стоял мужик – бледный, заросший щетиной, со ввалившимися щеками. На его тощем теле была белая майка с желтым пятном на пузе и какой-то странный, слишком яркий, красный спортивный костюм.
– Я… ключи… нашел… в ли…
– Ах ты! – Мужик схватил Сергея за шиворот. – Хату брать хотели?!
– Я… ключи… нашел… я… отдать хотел…
– Где ключи взял, сука?
– Нашел… в лифте… вы потеряли… отпустите, дяденька…
Мужик поставил Серегу на пол, с силой выдернул у него из рук ключи и рявкнул:
– Завтра цилиндры сменим! Пшел вон!
Серега покатился по лестнице. Комару и Димону даже толком рассказать ничего не смог, так заикался.
После этого он долго боялся, что этот мужик как-нибудь расскажет о случившемся родителям или, что страшнее всего, бабушке Маргарите Иванне. Тогда ему точно несдобровать! А еще Димон добавил ужаса, когда сказал:
– Комар хитрый. На ключах его отпечатков нет. Только мои и твои. Если что – нас и посадят.
– Кто посадит, ты чего?
– А вот мужик напишет заяву, нас и посадят…
Дружба развалилась почти сразу. К одиннадцатому классу Сергей и думать забыл о Комаре и Димоне, когда…
…мать рассказала, что тетка Комара орала на весь подъезд. Пока приехали менты, не затыкалась. Она пришла с работы, открыла дверь, а там их малой, весь избитый, живого места нет, а на шее – шнур от утюга. Менты сразу сказали, что дверь малой открыл сам, следов взлома нет. Родители Сергея сокрушались: «Говоришь же детям: никому не открывайте! Пусть кто угодно – милиция, скорая, газовики, электрики, иеговисты – ни-ко-го не пускайте! Ни-ко-го! А они все равно! И вот результат! Беда, беда!..»
Жильцы, как водится, судили-рядили: как так вышло, что никто ничего не слышал («Стоит вечером громко телик включить, так тут же по батареям стучат! А тут ребенка пытали – и все как оглохли!»), родители убитого ходили чернее тучи, менты шныряли везде…
Когда Сергей наткнулся во дворе на Комара, то хотел сказать что-то типа «соболезную» и пойти дальше, но тот резко схватил его за локоть и, глядя в глаза, отчетливо, почти по складам произнес:
– Менты спросят – скажешь, что я был с тобой. Девятого весь день. Пили пиво за гаражами.
– Я с девушкой был девятого…
– И ей скажи, понял? Девятого мы сидели втроем. За гаражами. Пили пиво. А не то скажу ментам, кто у нас любит чужие хаты брать. Усек?
Сергей кивнул, на автомате. Не испугался, не дурак: никому и дела нет до той старой истории. Просто кивнул.
Комар изменился, подумалось ему. Совсем. У него что-то стало с лицом. Есть такие брелоки в виде башки, которую сжимаешь – и из глаз и рта у нее лезет противная масса, так и лицо Комара – то было пустое, никакое, то вдруг из всех отверстий выползала какая-то черная пакость.
– И не скажешь, что когда-то вместе тусили. Такой ты стал… Модненький. Полупокер. – Комар тихонько присвистнул и пошел прочь.
Вечером Сергей позвонил Олесе.
– Если вдруг нас милиция будет опрашивать… вдруг если… скажешь, что девятого мы втроем – я, ты и мой друг Комар… вообще его зовут, кажется, Гена… за гаражами пили пиво…
– Сергей, ты о чем? Я – и пиво за гаражами? И при чем тут милиция?
– Ну, ради меня скажешь…
– Да я и Комара никакого не знаю…
– Олесь, Олесенок, ну…
– Я не Олесенок. Зачем тебе это? Что случилось?
Сергей рассказал ей все. Получилось путано и невнятно, а еще он много раз повторил: «Я, конечно, понимаю, что за тот старый случай мне ничего не будет, но мало ли что… мало ли что…» А она заявила:
– Я не буду врать, Герасимов. Тем более из-за тебя. Тем более милиции. Я не пью пиво за гаражами. Меня там не было!
– Тогда ты… никому не говори, что девятого мы, что мы…
– Между нами никогда ничего не было.
В довершение всего пришлось пойти на похороны малого. Толпа облепила гроб, но никто не решался в него заглянуть: вроде как похоронщики должны были его загримировать, а все равно страшно. Сергею дали свечку, но у него так дрожала рука, что огонек все время гас; или просто ветер был слишком сильный – хотя нет, у других свечи горели ровно, даже у Комара.
Сергея менты так и не допросили, зато довольно скоро арестовали Комара: нашли его отпечатки на шнуре от утюга, надавили на допросе – и он сознался. Говорили, что батя мелкого, дядька Комара, дальнобой, неплохо поднял бабок, и Комар хотел, чтоб мелкий рассказал, где они хранятся. Не планировал убивать, но силу не рассчитал.
Родители Сергея говорили, что денег как таковых у этой семьи было немного, просто мелкому казалось, что о-го-го-го, вот он и похвастался двоюродному брату, а тот поверил. Та семья никогда не выглядела богатой, одевались просто, ну машина была, «девятка», но не «мерс» же.
Сергея эта история по сути никак не задела. Комар благополучно сел, не стал приплетать Сергея в качестве алиби. Помнил, наверное, что при попытке взять хату Серега не особо отличился.
Только Олеська перестала с ним разговаривать, ходила с каменным лицом. Больше Сергей Герасимов не связывался с такими, как она. Женщина должна всегда быть на твоей стороне. Не иметь каких-то там… ну, заморочек. Просто всегда соглашаться со всем и все.
Полина умчалась вдаль со своим мотоциклистом. Да и хрен бы с ней.
Опиум для никого
Влад не любил людей, а худшее испытание для того, кто их не любит, – очередь. А уж ту очередь и вовсе вспоминать не хочется…
Мать приволокла Влада в Балбесовку, к какой-то «бабке», которая лечила людей и предсказывала будущее. Первую половину дня пришлось стоять на улице: в доме и даже во дворе не было места. Люди разве что на плечах друг у друга не сидели. У забора стояла лавка, не очень прочная, покосившаяся, но все-таки лавка. Мать протащила Влада к лавке – шла вперед, раздвигая толпу своим телом, а Влад вился вслед за ней. Он старался быть быстрым, чтоб не захлебнуться в людском море, потому что тут же пошел бы на дно.
