Билл Брайсон - Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира
Отдельные части страны, кажется, специализируются на особых темах. Кент питает особое пристрастие к продуктам питания: Хэм (ветчина), Сэндвич. Дорсет увлекается персонажами из романов Барбары Картленд: Брэдфорд Певерелл, Комтон Валенс, Лэнгтон Херринг, Вуттон Фитцпейн. Линкольншир хочет вас уверить, будто малость не в себе: Тимблби Лэнгтон (Шумный Лэнгтон), Тамби Вудсайд (Неуклюжий Вудсайд), Снарфорд (Брод-ловушка), Фиштофт Грув (Рыбья роща), Сотс Холл (Пьяный двор) и воистину изумительный Спитолл-ин-зе-стрит (Плюйте-все-на-улице). Замечено, что часто такие названия собираются кучно. В одном небольшом районе к югу от Кембриджа, например, вы найдете Бло Нортон (Выпивоха Нортон), Рикингхолл Инфериор, Хеллионс Бампстед (Хеллион простак), Агли (Уродец) и (мой фаворит) Шеллоу Боулс (Мелкие кишки). Я уже решился было съездить туда, понюхать, чем пахнет в Шеллоу Боулс, и выяснить, отчего Нортон стал Выпивохой и над кем возвысился Рикингем, но вдруг взгляд мой на карте зацепила черточка под названием Девилс Дайк (Чертов вал). Я никогда о нем не слыхал, но звучало многообещающе. Я мгновенно принял решение: еду туда.
Вот как вышло, что на следующее утро я бродил на задворках кембриджской деревушки Рич, разыскивая начало вала. День выдался гнусный. Туман стоял, как в парилке, и видимости, считай, никакой. Вал вырос передо мной внезапно, угрожающе выдвинулся из серой мглы, и я взобрался к нему на гребень. Это странная и угрюмая возвышенность, особенно в густом тумане и в неподходящее время года. Построенный в темнейший из темных веков, около 1300 лет назад, Чертов вал — земляная насыпь, поднимающаяся на 60 футов над окружающей местностью. Он тянется на семь с половиной миль от Рича до Диттон-Грин. Почему его назвали Чертовым, увы, никто не знает. Название это впервые появляется в шестнадцатом столетии. Вал поднимается над болотистой равниной, выглядит неприступным и осязаемо древним и в то же время монументально бессмысленным. Чтобы его возвести, пришлось приложить уйму трудов, но не нужно быть военным гением, чтобы догадаться, что любая наступающая армия его попросту обойдет — все так и делали, и очень скоро единственным назначением Чертова вала стало показывать жителям этих плоских равнин, что такое высота 60 футов. А все же прогулка по травянистому гребню приятна и легка, и в то пасмурное утро вал принадлежал мне одному. Только пройдя полдороги, я увидел других людей. Они выгуливали собак на широком лугу Ньюмаркетской пустоши и выглядели призраками сквозь неземной туман. Вал проходит прямо посреди ньюмаркетского бегового круга, и я был очень доволен, хотя ни зги не видел в этом процветающем лошадином царстве. Понемногу туман стал редеть, и между остовами деревьев я разглядел торжественный ряд племенных ферм с паддоками, огороженными белыми заборами, большими жилыми домами в окружении нарядных конюшен, с куполами и флюгерами, превращавшими их в забавное подобие современных «Асда» или «Теско». Как ни приятно было шагать вразвалочку по ровной протоптанной тропинке, я заскучал. За два часа прогулки я еще никого не встретил, и тут вдруг вал резко оборвался, и я очутился посреди поля за Диттон-Грин с беспокойным чувством незавершенности. Было только начало третьего, я нисколько не чувствовал себя усталым. Я знал, что железнодорожной станции в Диттоне нет, но понадеялся, что доеду на автобусе до Кембриджа, и в самом деле на автобусной остановке выяснилось, что такое возможно — нужно только подождать два дня. Поэтому я по шумной проезжей дороге протащился четыре мили до Ньюмаркета, осмотрел его от нечего делать и сел в поезд на Кембридж.
Одно из существенных удовольствий долгих походов по стране, особенно не в сезон — это мысль, что в конце концов непременно найдешь номер в удобной гостинице, выпьешь перед пылающим камином и сытно пообедаешь с аппетитом, разгоревшимся от целого дня ходьбы на свежем воздухе. Но в Кембридж я вернулся свежим и отдохнувшим и не заслуживал ни отдыха, ни пищи. Хуже того, рассчитывая на серьезный поход и позднее возвращение, я заказал номер в университетском гербовом отеле, рассчитывая, что там найдется и горящий камин, и сытный ужин, и нечто в духе офицерской кают-компании. Однако, к моему безмолвному отчаянию, отель оказался современным заведением с непомерно высокими ценами, а номер мой прискорбно не соответствовал описанию путеводителя.
Я угрюмо бродил по городу. Вообще-то, я знаю, что Кембридж — прекрасный городок и названия в нем любопытные — что может сравниться, например, с Крайстиз Писез (Христовыми дольками?), — но в тот день я не мог заставить себя взглянуть на него по-доброму. Центральный рынок был невзрачным и грязным, вокруг торчали унылые бетонные коробки, а к вечеру все затянуло гадкой моросью. Кончилось тем, что я отправился шарить в букинистических магазинах. Ничего особенного я не искал, но в одном мне попалась иллюстрированная история универмага «Селфридж», и я жадно схватил ее с полки, надеясь узнать, как случилось, что замок Хайклиф пришел в упадок, или, еще лучше, отыскать в ней местные анекдоты о самом Селфридже и любвеобильных сестричках.
Увы, эта версия истории оказалась вычищенной до блеска. Сестрички в ней бегло упоминались всего один раз и в таком тоне, будто Селфридж отечески покровительствовал этим невинным барышням. Об уклонении Селфриджа с пути добродетели на стезю порока практически не рассказывалось, а о замке Хайклиф не было ни слова. Так что я поставил книжку на место и, усвоив, что все, за что бы я ни взялся в этот день, приведет лишь к разочарованию, пошел и выпил пинту пива в пустом пабе, посредственно пообедал в индийском ресторане, прогулялся в одиночестве под дождем, потом вернулся в номер, убедился, что по телевизору смотреть нечего, и спохватился, что забыл в Ньюмаркете свою трость.
Я забрался в постель с книгой — обнаружил, что лампочка над кроватью отсутствует (не перегорела, а отсутствует как таковая) — и провел остаток вечера в прострации на кровати, тупо пялясь на очередную серию «Кэгни и Лэйси», отчасти в надежде понять, что же в этом древнем сериале так привлекает цензоров Би-би-си 1 (единственный возможный ответ — грудь Шарон Глесс), а отчасти ради гарантированного снотворного эффекта. Я заснул в очках, а проснулся среди ночи, когда на экране телевизора металась шумная вьюга. Я встал, чтобы выключить аппарат, споткнулся о какой-то неподатливый предмет и исполнил интересный номер: вырубил телевизор головой. Исследуя, каким образом мне это удалось, на случай, если как-нибудь вздумаю развлечь этим фокусом гостей, я обнаружил, что подвернувшийся мне под ноги предмет — моя трость, вовсе не забытая в Ньюмаркете, а закатившаяся между кроватью и ножкой стула.
— Ну, хоть что-то хорошее, — решил я и, почтив свои ноздри парой марлевых моржовых клыков, чтобы остановить хлынувшую из них кровь, устало улегся в постель.
Глава пятнадцатая
Я отправился в Ретфорд. Объяснить этого я не сумею. Совершая утреннее омовение, бережно удаляя марлю из распухших ноздрей, завтракая и выписываясь из отеля, и даже на долгом пути к вокзалу я питал серьезное и торжественное намерение отправиться в Норидж, а оттуда — в Линкольн. Но по неизвестной причине, едва я вошел на вокзал и увидел на стене схему железных дорог, меня охватило неудержимое, необъяснимое желание чего-нибудь новенького, и Ретфорд подвернулся сам собой.
В последние семь лет я проезжал Ретфорд каждый раз, как ездил поездом от Лидса до Лондона. Это одна из больших станций на линии восточного побережья, но я ни разу не замечал, чтобы кто-то на ней входил или выходил. На моей дорожной карте Ретфорд обозначен крупным шрифтом, наравне с Ливерпулем, Лестером, Ноттингемом, Глазго и прочими крупными населенными пунктами Британии, однако я о нем ровно ничего не знал. Честно говоря, кажется, я и не слыхал этого названия, пока не увидел его из поезда на пустынной станционной платформе. Более того, я не знаком ни с кем, кто бывал в Ретфорде или что-то о нем знает. В моей «Книге британских городов и селений» найдется очаровательное и доброжелательное описание любого населенного пункта, какой придет в голову — Кирримуира, Нэтсфорда, Престонапанса, Суодлингкота, Бридж-оф-Аллана, Данса, Форфара, Уигтона, — только о Ретфорде справочник хранит суровое и таинственное молчание. Несомненно, пришло время узнать, что это за место.
Итак, я сел в поезд на Питерборо, а там пересел в другой, на север по главной линии. Я не слишком хорошо выспался — меня преследовал сон, в котором фигурировали Кэгни и Лэйси, а также открытие, что я с 1975 года не заполнял налоговой декларации США (меня грозились отдать в руки тому парню, который снимает с себя рубашку, чтобы открыть кредит, так что сами понимаете, в каком состоянии была к утру моя постель), — и я надеялся на тихую сонную поездку, какую всегда обещают Британские железные дороги, из тех, где туфли превращаются в домашние шлепанцы, а песенки Леона Редбона нагоняют на вас сон.
