София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено
— А теперь позвольте мне перейти к экскурсиям. Многим из вас отель скоро наскучит — чаще всего это происходит на четвертый день, — и вы захотите увидеть что-нибудь еще.
— А почему именно на четвертый? — спрашивает женщина справа от меня.
— Статистика, — отвечаю я строго, чтобы не дать увлечь себя в ненужный мне сейчас разговор.
— Интересно.
Я выставляю перед туристами фотографию порта с белыми яхтами и синим морем:
— Итак, одна из самых насыщенных и интересных экскурсий, в программу которой входят и прогулка на яхте, и древние руины, и прогулка по современным турецким селениям… Демре — Мира — Кекова…
Когда я заканчиваю расхваливать термальные воды Памуккале, в ресторан входят Ильхам с Бебеком. Они устраиваются с билетными книжками на изготовку неподалеку от входа.
— Записаться на экскурсии можно сейчас у меня и моих коллег, Ильхама и Алексея.
Я развожу руки в стороны, как стюардесса, показывающая запасные выходы в самолете.
Туристы встают и, лениво потягиваясь, сбиваются в группки. Некоторые тут же выходят из ресторана, не задав ни одного вопроса и не бросив и взгляда на фотографии, разложенные на моем столе.
— А что, записываться только сейчас можно? — осведомляется плотный мужчина, отец семейства, и многие поворачиваются в мою сторону, заинтересованные в ответе.
— Если вы планируете поехать в ближайшую неделю, то лучше записаться сейчас. Иногда за день-два уже не бывает мест, особенно в середине сезона, — осторожно отвечаю я. Этот момент очень важен: сейчас туристы либо дружно начнут покупать, либо так же дружно потянутся к выходу. Главное — не отпугнуть их своей настойчивостью и звучать достаточно расслабленно, чтобы они не побоялись подойти к столу рассмотреть фотографии и задать вопросы. Но если я сейчас перегну палку в сторону настойчивости или же, наоборот, расслабленности, то туристы пойдут на улицу, где их уже поджидает Заур с рафтингом дешевле нашего на двадцать долларов.
Наконец передо мной усаживается отец семейства и, задавая вопросы, начинает выбирать экскурсии и даты. Его дети и жена тем временем с громкими восклицаниями рассматривают фотографии. Скоро туристы уже толпятся у моего стола, и я направляю их к Ильхаму и Бебеку.
Коктейль удался.
Когда последняя пара выходит из ресторана, Бебек приносит из лобби-бара три стакана с содовой, и мы, выключив жаркий верхний свет, начинаем считать деньги. В дыму наших с Ильхамом сигарет мы похожи на бухгалтеров итальянской мафии, подсчитывающих прибыль после ночи работы нелегального казино. Даже столы в ресторане покрыты зелеными скатертями, правда бледно-зелеными.
— У меня семьсот сорок, — объявляю я, откидываясь на спинку стула.
Ильхам удовлетворенно кивает и складывает купюры в свой бумажник:
— У меня чуть меньше. Нормально. Главное, чтобы возвратов не было.
Бебек допивает залпом содовую и утирает губы внутренней стороной запястья.
— Ильхам, слушай, а давай я вместо тебя «Дисколенд» сделаю? — говорит он. — Мне надо от Машки куда-то деться.
Заинтересованная, я подпираю подбородок ладонью:
— И что ты скажешь ей, что едешь по работе на дискотеку в Анталию? — Я выставляю вверх указательный палец, продолжая продавать. — К тому же с водными горками!
— Не знаю. Может, сказать, что это ночная обзорная экскурсия? С кожей — золотом?
— Нет, про магазины девушке лучше не говорить, — возражаю я. — Лучше уж про какую-нибудь авторемонтную мастерскую, можно даже про амфитеатр залить, руины для многих барышень репеллент, но только не магазины.
— Блин, я уже запарился! И самое интересное то, что у меня сейчас вроде как две бабы, но я ни с одной не сплю!
— Как так?
— Ну, вчера на дискотеке Машка сразу подошла. Я по сторонам посмотрел, Ленки вроде не видно, можно расслабиться. Расслабился, блин! Потом спасался от обеих — за колонной, по стеночке, по стеночке. Пошел в ложман. Остался с носом. — Бебек вздыхает вполне горестно и опускает глаза на ширинку. — С этим вот носом. Ну что, Ильхам, поменяемся? Я с Ленкой тогда съезжу.
Ильхам пожимает плечами и поворачивается в мою сторону — может быть, хочет напомнить мне о том, что на прошлой неделе мы решили, что отвезем туристов в «Дисколенд» вместе и пойдем в кино на последний сеанс. Я неопределенно морщусь и отворачиваюсь.
— Ладно, — бросает Ильхам.
— А я с тобой прокачусь, Бебек, — говорю я. — Только экскурсию делаешь ты!
В половине десятого я усаживаюсь в автобусе во втором ряду и, уперев колени в спинку переднего сиденья, разглядываю в окно собирающихся перед отелем туристов. Сегодня — впрочем, как и в другие дни — в «Дисколенд» едут в основном девушки. Многие из них подошли к наряду и макияжу с присущей русским женщинам тщательностью, но на лицах, покрасневших от солнца, макияж смотрится не очень. Автобус постепенно заполняется парфюмерными ароматами — сначала они слоятся, а потом сливаются и перемешиваются между собой, также как и с запахом возбуждения, источаемым девушками.
Бебек пересчитывает туристов, объявляет, что дорога займет у нас чуть меньше часа, и бухается на переднее сиденье, к своей Ленке, лицо которой тоже горит, обоженное солнцем.
До «Акваленда», где устраивают дискотеку, мы доезжаем быстро — водитель сообщает нам с Бебеком, что у его брата сегодня день рождения и он хотел бы подольше посидеть с семьей за праздничным столом. В ответ на это я понимающе киваю, но прошу водителя подъехать к «Акваленду» к двум часам. Бебек включает микрофон и объявляет уже столпившимся в проходе туристам: «Обратно мы отправляемся в три часа! Три! Ждать никого не будем! Искать тоже!»
Туристы, ведомые Бебеком, устремляются вниз по лестнице, к глухо ухающей музыке, а я, побродив немного по полупустой еще стоянке, перехожу дорогу и направляюсь к маленькому парку аттракционов, развернувшемуся напротив «Мигроса».
Здесь тоже звучит музыка, перекрываемая время от времени протяжными криками и высокими визгами. Похрустывая мелким щебнем, которым посыпаны дорожки, взбудораженная публика переходит от каруселей к лодкам, от лодок к клеткам, от клеток к кабинкам. Я останавливаюсь у кассы и оглядываю аттракционы — взмывающий высоко и резко «молоток», вертящийся круг с вертящимися же кабинками, горки, карусели, паровозики… Внезапно образовавшаяся очередь неожиданно рассасывается, и я неторопливо покупаю в кассе три жетона, все еще раздумывая, на что мне их истратить.
Ближним к кассе оказывается вертящийся круг с кабинками. Я подхожу к перилам, сдерживающим зрителей и нетерпеливых посетителей, и, приглядевшись, узнаю аттракцион — на точно такой же я тратила все карманные деньги в то лето, когда мне было тринадцать. Я решительно прохожу вперед и устраиваюсь в кабинке, чувствуя, как завязывается от нетерпения и страха узел в желудке и влажнеют ладони, жадно обхватившие поручни. Конструкция вздрагивает, одна песня Таркана сменяется другой, и вот уже огни несутся мне навстречу и сливаются в сплошной желто-красный круг. Я кричу, широко раскрыв рот, и с криком из меня вылетает вся злость, усталость, раздражение и хандра. Сколько же лет я не кричала вот так, во всю глотку?
После круга я перебираюсь на лодку, но здесь уже не кричу, а лишь жмурюсь до слез и сжимаюсь в испуганный комок, когда меня несет, придавливая к земле.
Третий жетон я за ненадобностью отдаю чумазому мальчишке, крутящемуся у турникетов на входе в парк. Он расплывается счастливой улыбкой, а я иду к будке с горячими сэндвичами, где беру самый простой — с колбасой и сыром, и в придачу к нему прошу налить мне чая в высокий бумажный стакан.
— Afiyet olsun![39] — говорит мне усатый продавец, протягивая укутанный в салфетку сэндвич и чай.
– Çok teşekkür ederim![40] — отвечаю я хриплым голосом и улыбаюсь искренне и с удовольствием.
07.07, ПОНЕДЕЛЬНИК
Утром я сталкиваюсь на лестнице у лобби-бара с Оксаной и предлагаю ей позавтракать со мной, не найдясь, что сказать после приветствия. Она соглашается частыми кивками, и мы молча идем с ней по узкой дорожке, расступаясь время от времени, чтобы пропустить туристов, идущих нам навстречу. Когда мы входим в ресторан, Оксана спрашивает, сможем ли мы сегодня отвезти ее в церковь.
— Я не знаю еще, — отвечаю я, наливая себе кофе из чана в высокий стакан для воды. — Мне надо сначала дождаться нашего гида с трансфера, потом найти машину…
Она просительно смотрит на меня, сжимая в руке очки.
— Оксана, а с бумагами все закончили уже? — спрашиваю я. — Вам не надо быть в отеле?
— Нет. Вчера все сделали… Я не могу в номере. В отеле не могу. Что мне тут делать теперь? Загорать, что ли?
Сев за стол, я закуриваю и замечаю, что Оксана смотрит на лежащую на столе пачку. Я подвигаю ее к ней:
