Вильям Козлов - Поцелуй сатаны
Он еще издали увидел у калитки Геннадия. Высокая сутуловатая фигура с папиросой во рту. Их участок был обнесен трухлявой покосившейся оградой, кое-где она обвалилась. Брат уже приволок из леса сухие жердины для ремонта. Заехав мимо дома на лужайку перед сараем, Николай заглушил мотор и вылез из машины. Он ни разу за всю дорогу не останавливался и только сейчас почувствовал, что устал и ломит спину. Перехватив его взгляд, брат ухмыльнулся:
— Не встречает тебя красотка? Оцарапала мне рожу и ускакала, стерва, куда-то!
Только сейчас Николай заметил на продолговатом хмуром лице Геннадия свежие царапины: на щеке и на лбу, а на рубашке поблескивали рыбьи чешуйки.
— Вы тут не скучали… — пробормотал Николай, играя брелком с ключами.
— Чего выкобенивается-то, будто белены объелась? — скупо ронял брат — Не девочка… Раз сунулся ночью к ней наверх, твоей настольной лампой запустила, еле увернулся, а нынче прижал ее в сенях, так когти, как бешеная кошка, выпустила. В Питере с разными подзаборниками вожжалась, а тут корчит из себя прынцессу.
— Куда ушла-то? — угрюмо спросил Николай. На брата он не смотрел.
— Может, тебя встречать, — хмыкнул тот, — Частенько на дорогу зыркала, не покажется ли твой «жигуль»…
— Не надо было ее трогать, — упрекнул Николай, — Я же просил тебя!
— Часами загорает на раскладушке кверху попой, даже без этого… бюстгалтера. Мужик я или не мужик?
— Скотина ты, Гена, — сказал Николай и, бросив ключи на переднее сидение, вышел за калитку. От забора метнулись на дорогу две кошки. Наверное, Геннадий рыбу чистил.
— Куда зафинтилил-то? — окликнул брат — Я слышал, она веслами на берегу брякала: наверное, на озере у острова окуней ловит. Она тут заядлой рыбачкой заделалась. Пару раз помогала мне переметы ставить. Вчера полукилограммового подлещика выудила.
Лодки на месте не было, с того места, где стоял Уланов, ее не видно было и на озере. Он пошел вдоль берега в сторону Заболотья. Прибрежные кусты пышно зазеленели, в старом с красноватыми метелками камыше появились зеленые всходы, кое-где в заводях всплыли лиловые пятачки кувшинок. По обе стороны Гладкого в него опрокинулись сосны и березы, а посередине — голубая с багрянцем широкая просека отраженного вечернего неба. Пирамидальные кусты вереска вдоль тропинки в сгущающихся сумерках напоминали застывшие человеческие фигуры. Озимые уже высоко поднялись, среди яркой зелени желтыми светлячками вспыхивали одуванчики. Скоро, наверное, появятся и васильки.
Внезапно он резко остановился: на утоптанной песчаной тропинке, свернувшись в кольцо, дремал большой уж. Оранжевые пятнышки на голове горели, будто две маленькие лампочки. Николай нагнулся, дотронулся пальцем до гладкой, лоснящейся кожи. Уж приподнял точеную головку, несколько раз высунул и спрятал раздвоенный коричневый язык и негромко зашипел.
— Здравствуй, Коля! — услышал он знакомый тонкий голос — Какому ты богу поклоняешься?
Он распрямился и увидел у самого берега черный просмоленный нос лодки. Как она ухитрилась так неслышно подплыть? Алиса была в джинсах и его голубой спортивной куртке с подвернутыми рукавами. Волосы собраны на затылке в пук, даже издали видно, как ее голубые глаза радостно поблескивают.
— Рыбачка Соня как-то в мае, направив к берегу-у барка-ас, ему сказала: «Все вас знают, а я вас вижу-у в первый раз…»— неожиданно с хрипотцой пропел Уланов.
— Ты, пожалуйста, не пой при мне, — попросила Алиса. — Это совсем не твоя стихия.
— Хорошо, тогда слушай стихи:
У меня к тебе дела такого рода,
что уйдет на разговоры вечер весь,
— затвори свои тесовые ворота
и плотней холстиной окна занавесь.
Чтобы шли подруги милю, парни мимо
и гадали бы и пели бы, скорбя:
— Что не вышла под окошко, Акулина?
Акулина, больно скучно без тебя…
— Опять Акулина? — с грозными нотками в голосе произнесла она.
— Из песни слова не выбросишь…
— Не знаю такого поэта, — помолчав, уронила Алиса.
— Борис Корнилов, — сказал Николай, — в «Авроре» прочел. Правда, там была не Акулина, а Серафима.
— Ты привез мне…
— Купальник? — перебил Николай. — Привез, только он странного цвета и не импортный.
— Я тебя хотела спросить про книжку стихов Анны Ахматовой, — сказала Алиса.
— И Ахматову привез, и Цветаеву и даже Гумилева! А если хочешь, то и сам сочиню для тебя оду?
Оду? — улыбнулась она. — По-моему, этот жанр безнадежно устарел.
— Что не сделаешь для хорошего человека! — Николаю вдруг стало весело. — Я когда-то сочинял стихи…
— Я — хороший человек? — странным голосом произнесла она. — Впервые такое от тебя слышу.
За спиной девушки в лодке виднелась длинная бамбуковая удочка с распущенной жилкой, красный гусиный поплавок нырял и вновь появлялся. Лодка медленно сама приближалась к берегу, заросшему камышом и молодой осокой. Закатный багровый отблеск играл на волосах девушки, ее глаза почему-то казались черными, а не голубыми.
— Я думала, ты приедешь в Ленинград и не вспомнишь обо мне. У тебя там… столько дел!
— Что у тебя с Генкой произошло? — он подтащил лодку поближе, забрался в нее, взял удочку: на крючке метался небольшой полосатый окушок.
— Отпусти его, — попросила Алиса. — Гена и так меня рыбой закормил.
— У него же украли сети?
— Он тоже у кого-то украл, только на другом озере.
— Я смотрю, у них, браконьеров, сети — как переходящее Красное Знамя.
— Коля, ты вправду скучал по мне? — она очень серьезно смотрела ему в глаза. Белая кожа ее приобрела смугловатый оттенок, маленький аккуратный нос покраснел, видно, пригорел на солнце. На тонкой шее у ключицы голубела жилка.
— Ты не ответила на мой вопрос, — выгребая на плес, сказал Николай.
— Ал, ты про Геннадия Ивановича, — улыбнулась она. — Он ко мне два раза приставал: один раз я его с чердака спустила, а сегодня оцарапала, чтобы руки не распускал… Дверь в свою конуру наверху я на ночь всякий раз после этого забаррикадировывала: придвигала стол, стулья, а в дверную ручку просовывала толстую палку. У вас даже запора не было.
— Идиот! — вырвалось у Николая. Он даже, выпустив весло, стукнул себя по колену.
— Я ему тоже что-то в этом смысле говорила…
— Я — идиот! — повторил Николай, — Надо было крючок на дверь привинтить!
— Неужели он, умный мужчина, не понимает, что силой ничего не добьешься? — Алиса подняла посветлевшие глаза на Николая, — Скажи, Коля, у него были сложности с бывшей женой?
