Эбрахим Голестан - Тайна сокровищ Заколдованного ущелья
Староста презрительно смерил его взглядом, покачал головой:
– А ты хочешь моими руками с ним покончить!
Чайханщик придвинулся еще ближе, хотя староста с пистолетом в руках следил за каждым его шагом, и сказал:
– Все дело в том, что вдвоем с тобой мы договоримся.
Жандарм, опершись о локоть, провел рукой по виску и по волосам, нащупал теплую кровь и, совсем обессилев, простонал:
– Мне до тебя вообще дела не было. Я вот за кем охотился. – И он указал пальцем на чайханщика.
Чайханщик опять принялся настаивать:
– Да стреляй же ты, не бойся! Если б он сюда не заявился, можно было бы ему зубы заговорить, а теперь он приперся, все видел.
Староста, только теперь оглядевшись по сторонам, спросил чайханщика:
– А что это такое? – и повел вокруг пистолетом.
– Я откуда знаю! – зло ответил чайханщик, как бы давая понять, что сейчас не время для таких вопросов, а потом добавил: – Я полчаса назад это все отыскал.
Тут староста вышел из себя:
– Полчаса?… Да ты год целый сюда ходишь! – Потом, уже мягче, обратился к жандарму: – Так ты, значит, за мной не следил?
– Честью клянусь, никогда этого не было! Неужели я в чужие дела суюсь? – простонал тот.
Чайханщик уловил, что тон старосты изменился, и испугался, поспешил вмешаться:
– Врет он, во все нос сует. Слушай, староста, если тебе жизнь дорога, слушай меня, правду говорю: он всюду лезет, во все вмешивается. А иначе что ему здесь делать? – Глаза его налились кровью, он погрозил жандарму пальцем: – А ты не беспокойся, я тебя схороню!
Он повернулся спиной к ним и быстро зашагал в глубь пещеры.
– Куда пошел? – заорал староста.
– Пригляди за ним, – взмолился жандарм. Староста трубным голосом приказал:
– А ну-ка возвращайся! Тебе говорю – вернись! – Потом, словно попав в тупик, забормотал: – Ух, во рту все пересохло, язык не ворочается…
Чайханщик добежал до последней могилы, туда, где в разгар своих плясок и прыжков за несколько минут до столкновения с жандармом он приметил кинжал с золотой рукояткой. Схватив его, сунул за пазуху и вернулся. Его возвращение успокоило старосту. А чайханщик, переведя дух, снова подступился к нему:
– Раз ты боишься, давай я стрельну. – Он протянул руку (а вдруг староста надумает отдать пистолет?) и добавил: – А ты садись, покури пока.
Жандарм из последних сил потянулся куда-то за спину, пробормотал:
– Ой, не давай ему…
Но предлагавший перекур чайханщик неожиданно объявил:
– У меня сигарет нету. Старосте это не понравилось.
– Сигарет у тебя нет, а лопата есть? И радио тоже есть. Говоришь, ты сюда полчаса назад попал, а?
Когда староста рухнул из колодца в пещеру, радио еще говорило, но таз, которым он ударил жандарма, отлетев, попал сначала на надгробие, потом покатился под ноги чайханщику, а по пути зацепил за приемник, сбил его, и тот выключился. Молчащий приемник теперь валялся на земле возле жандарма. Жандарм вытащил из заднего кармана пачку сигарет, щелкнул по ней, вытряхивая одну, затем предложил старосте:
– Прошу, пожалуйста!
Едва староста протянул руку, чтобы взять сигарету, чайханщик подскочил и заслонил его.
– Не подходи к нему близко! Берегись, а то каратэ ударит!
Староста отшатнулся в ужасе, жандарм злорадно усмехнулся. Староста спросил:
– Каратэ – это что?
Жандарм вытащил сигарету из пачки, сунул в рот, чиркнул спичкой, закурил, чайханщик тем временем ответил:
– Я почем знаю! Штука такая. Японская.
– На транзисторах? – спросил староста.
От такого невежества чайханщик совсем разозлился.
– Господи прости! – воскликнул он. – Ну, вроде борьбы это. Японская борьба.
– Не болтай чепухи, – оборвал староста. – При чем тут борьба?
Жандарм тем временем перебросил зажженную сигарету старосте и тут же извинился:
– Прошу прощения!
Староста поймал сигарету, церемонно поблагодарил:
– Да не оскудеет ваша рука…
Жандарм отвечал столь же учтиво и обходительно:
– Рад служить, не стоит благодарности. Чайханщик, смекнув, что такой обмен любезностями
для него опасен, возмущенно воскликнул:
– У, подхалим поганый!
Староста, усаживаясь на землю, показал пистолетом, чтобы чайханщик тоже сел.
– Ну-ка объясни мне. Мы где?
Теперь все трое располагались на земле вокруг гробницы. Жандарм опирался на локоть, староста сидел, подвернув под себя ноги, чайханщик – на корточках. Чайханщик пытался сообразить, что бы еще предпринять. Староста дымил как паровоз, жандарм опять начал стонать: бедняга ведь был ранен, кровь текла по его щеке, капала с подбородка. Чайханщик сверлил взглядом старосту, но никак не мог догадаться, что у того на уме. Он пробормотал:
– Не знаю.
– Не знаешь, однако здесь сидишь?
– Ты сам тоже здесь, а ты знаешь? – возразил чайханщик.
– Может, ты знаешь? – обратился староста к жандарму.
– Я за ним следом сюда пришел, – ответил тот.
– Ты пришел следом за ним, я – следом за тобой… – Он обернулся к чайханщику: – А ты за кем?
Чтобы избежать ответа, чайханщик сделал вид, будто испуган новой догадкой:
– Не дай Бог, он в эту сигарету гашиш подложил…
Староста выдернул изо рта сигарету, словно это была змея или скорпион, брезгливо отшвырнул ее подальше и взвизгнул:
– Вы мне голову не морочьте, сукины дети!…
Чайханщик тоном уличного мальчишки, скликающего дружков поиграть в бабки, предложил:
– Закопаем его, а?
Потерявший от страха голос, староста только прохрипел:
– А ты заткнись! Только и знаешь: прикончи его, закопай его. Ах ты злыдень, что я тебе – Азраил или палач? Может, могильщик или обмыватель трупов? Староста я, понял?!
– Какая разница? – возразил чайханщик. – Что тут понимать? Нам надо от него отделаться. А мертвецов поверх земли оставлять грех.
Но староста нащупал слабое место в его доводах.
– Да разве мы сейчас поверх земли?
Чайханщик бросил взгляд на своды пещеры и понял, что тот прав.
– Ну и что? Здесь тоже земля, все равно надо его упрятать. Главное дело – закопать. Ну чего ты расселся, поднимайся давай, сходи обгляди тут все!
Жандарм снова напряг все силы, чтобы удержать старосту, слабо замахал рукой:
– Стой, не ходи! Ты ведь не знаешь, куда он тебя заведет…
Чайханщик нарочито небрежным тоном, которому он старался придать почтительность, заявил:
– Неужто староста – ребенок? Чего зря говорить? Он сам пойдет, один. Ты что, думаешь, если эта дыра под землей, так он уж и не разберется? Чтоб ты ослеп! Староста, он везде староста, хоть на земле, хоть под землей!
Жандарм понял, что должен противопоставить этим лицемерным речам все свое красноречие, и начал:
– Эх, такому длинному языку ножа не миновать! Гляди, староста, не попадись на крючок! Это все – древние творения, памятники твоим предкам. А этот тип сюда нагрянул, окопался тут, чтобы себе их забрать. Не позволяй ему сделать это. Не давай изломать здесь что-нибудь или, еще того хуже, вынести отсюда. Ты должен охранять все это. Должен гордиться памятниками. Такая у тебя задача – сохранить, сберечь заветы предков и передать их следующим поколениям.
Бедняга, несмотря на потерю крови, превосходно справился с ролью лектора. Это была прекрасная речь, но жандарм совершенно обессилел: восторженная любовь к историческим памятникам, равно как и обуревавшее его стремление не только лично исполнить долг перед обществом, но и разъяснить другим лежащую на них моральную ответственность привели его в такое изнеможение, что он весь обмяк, побледнел, задохнулся и закашлялся.
У чайханщика от отвращения и изумления перед подобными разглагольствованиями, которые казались ему сплошным вздором, даже ноздри раздулись, когда он крикнул:
– Да брось зубы заговаривать! Охраняй, передай!… Что староста – сторож, что ли? Ты, подлец, этими разговорчиками хочешь у нас изо рта кусок вырвать. – Потом он повернулся к старосте: – Дай ему волю, он совсем обнаглеет, живо на ноги вскочит, соберет всех богатеев, им все это передаст, ну и сам внакладе не останется. А нам придется издаля завидовать.
Он сделал паузу, чтобы этот глубокий научный анализ оказал воздействие на старосту, что, похоже, и произошло. Потом со всей решительностью, гневно и презрительно продолжал:
– Наши предки! Наши предки! Очень ты предков любишь, да? Вот я сейчас тебя к ним и отправлю!
И он прыгнул прямо на жандарма, но староста с пистолетом в руке был настороже, так что чайханщик хоть и повалил жандарма, но не успел вытащить из-под рубахи кинжал. Он опять повернулся к старосте:
– Прошу покорно, не теряй даром времени. Глядишь, еще какой-нибудь незваный гость объявится.
Он пригнулся к его уху и стал шепотом рассказывать о сокровищах и грудах золота в глубине пещеры, однако жандарм, как ни напрягал слух, от боли – боли в ноге, боли в разбитой голове – ничего не мог разобрать.
