Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения
Лезу под подушку за часами: так и есть, три часа ночи. Зеваю и бросаю взгляд на соседнюю полку.
Проплывающий за окном фонарь на секунду выхватывает её из полутьмы, словно фотовспышка. Я сразу отворачиваюсь.
И лежу без сна целый час.
Мучительно изнывая от дискомфорта, который доставляет заставшая врасплох эрекция. Вместо того чтобы спать, Ксения в той же позе, в которой читала журналы, лежит и смотрит на меня.
Только на ней абсолютно нет одежды.
Никакой.
«Что? — думаю неподвижный внешне, но мечущийся, словно зверь, внутренне. — И тебе я кажусь не серой геометрической фигурой, а большим разноцветным пятном?!»
«Ну-ну! — с неожиданной злостью думаю я. — Мы это уже проходили! Одна уже пялилась на меня своими чёрными гляделками! И куда это её привело?!»
Неожиданная злость удивляет меня и успокаивает. И я засыпаю.
* * *
— Таможенный контроль! Приготовьте паспорта, пожалуйста! — это проводница предупреждает.
Раннее утро. Вот она — граница. Мощный прилив адреналина: я прямо чувствую, как он шумит, растворяясь в моей крови и убивая остатки сна. Ну что же, я готов.
Достаю свой паспорт и в сотый, наверное, раз просматриваю его. Понимаю: даже если Сид решил подшутить надо мной и всунул какое-то фуфло из магазина сувениров, я знать это не могу. Потому что не знаю, как должен выглядеть настоящий заграничный паспорт. Зато пограничники и таможенники отлично знают. Сейчас и проверим.
Первыми появляются люди в зелёной форме с собакой. Та мимоходом суёт нос в купе.
— Собачка! — восторженно говорит Лёша.
Потом двое с дипломатами. Быстро ощупывают взглядом верхние полки. Просят показать, что под нижними местами.
— Теле, видео, аудиоаппаратуру везёте?.
Мы с Верой Петровной отрицательно покачиваем головами. Уходят.
Вот и те, кому мы по очереди протягиваем паспорта.
Сначала Вера Петровна.
— Дочке сколько лет?
— Пятнадцать… Ксюша, покажи свой паспорт!
Та протягивает красную книжечку. Пограничник смотрит пару секунд. Достаёт печать и —
Щёлк! Щёлк!
в обоих паспортах. Возвращает владельцам.
Я протягиваю свой.
По-моему, у меня вместо крови один сплошной адреналин.
В сотый раз за последние несколько суток.
Пограничник смотрит на фото.
Потом на меня. Листает пару страниц. Я взмок:
Зачем?! У Веры и Ксении не листал! Или листал?! Не помню!!!
Паника. Вой сирен и взрывы — удары сердца.
— Родственники? — кивает на соседей. «Нет», — машу головой. Достаёт печать. Щёлк.
— Ласково просимо до Украины.
Отдают честь и уходят.
Блин! Я скоро привыкну к таким эмоциональным встряскам? Станут для меня обычным делом? Или сдохну от передозировки ужаса и страха?
— А говорили, все вещи перетряхивают, — сказала Вера Петровна. — Ничего, оказывается, не перетряхивают…
Я перевожу дух. Поднимаю глаза на верхнюю полку:
Так тебе пятнадцать, милая Ксения?
Хм… Вспоминаю Сида: «Чует мое сердце — где-то в верхах продвигают свои интересы высокопоставленные педофилы. Смотри: сначала совершеннолетие с четырнадцати, теперь браки разрешены с того же возраста… Похотливые стариканы могут пердолить любую Кисю-Лялю, и ничего им за это не будет. Если по обоюдному согласию. Скоро, мля — инцест узаконят. И зоофилию… А моя-то, ну никак не выглядела на свои четырнадцать. Всё при ней. Я и думал, что ей восемнадцать… Акселерация…»
Поезд трогается. Спать уже никто не ложится: лампы под потолком гаснут, в окно светит солнце. В вагоне поднимается утренний шум. Проводница разносит чай. Хлопают двери купе.
Мда… Если учесть то, что я увидел ночью в короткой вспышке случайного фонаря — акселерация движется полным ходом. Перевыполняя план и выпуская продукцию со «знаком качества».
— Чайку желаете?!
* * *
Симферополь. Несколько сотен пассажиров. Милиционеры. Крикливые смуглые носильщики с огромными тележками. Цыганки, продавцы семечек. На секунду всё это выбивает меня из колеи.
Но только на секунду.
Я привыкаю. И это меня радует.
Я — один из них. Мой шрам на затылке прикрыт отросшими волосами. Я одет как большинство молодых людей вокруг. Я — один из них. Почти.
Помогаю вынести из вагона и дотащить до стоянки такси тяжеленные сумки Веры Петровны и её семейства.
— Ты сам-то куда? — поблагодарив, спрашивает она меня.
— В Ялту…
Выясняется, что через пару дней они сами направляются туда же:
— У меня там сестра двоюродная живёт.
Поэтому получаю подробнейшую словесную инструкцию, как наиболее быстро и дёшево доехать в город Ялта и недорого снять жильё.
Прощаемся. Пока мать усаживает Лёшу на заднее сиденье, Ксения, держась рукой за открытую дверь, стоит
и смотрит.
И продолжает смотреть, пока такси не скрывается в потоке автомобилей.
Уже приближаясь к Ялте по вьющейся среди скал дороге, ещё раз возвращаюсь к мысли: где-то я уже её видел.
Где?
* * *
Город как город. Хотя нет. Столько загорелых и весёлых людей одновременно я ещё не видел. Бреду по каким-то улочкам и — раз! — неожиданно оказываюсь на набережной. Ого!
Это чего — и есть море?
Ни фига себе шумит.
Кручу головой по сторонам: ни фига себе — девчонки же почти голые! Память выбрасывает пару бонусов. Хм… Сейчас проверим… Подхожу по крупной гальке прямо к набегающей волне, опускаю руку в тёплую воду. Облизываю палец:
Точно. Солёная. Это я, оказывается, знал. Смотрю на свою кожу: блин! Ну и бледный же я! Сразу выделяюсь среди местных. Хотя, где мне было загорать?
Я вспоминаю
бездонное чёрное небо,
мороз, щупающий щеки,
гигантский, многоэтажный куб с редко горящими окнами, разбросанными по всей поверхности…
Величественный в своём одиночестве на безбрежных заснеженных равнинах. Громадный северный медпункт.
Меня передергивает.
Не… Назад по своей воле не вернусь.
Так… Ну что же? Найдём «недорогое жилье»?
* * *
С бабой Машей сторговались, когда солнце клонилось к закату. Не потому, что так долго вёлся торг. Просто у всех её соседей постояльцы уже имеются. Двигаясь вверх по улице, я постучался в десяток ворот. В последнем доме возле какого-то пятиэтажного пансионата нахожу бабу Машу. Плачу за десять дней вперёд — это минимум. Получаю в свои владения тесный… как его?..
Бонус: «флигель».
Ага… Флигель. Одна кровать — точная копия больничной, электропечка, стол, стул. В углу — нагромождения красновато-белых цилиндров, медные и хромированные части… Что-то знакомое…
— А это хай тута постоит, ладна? — баба Маша кивает в угол. — Це мово внучка дребедень… Он в мэнэ того…
Она пожевала губами, вспоминая:
— Той, що на барабанах…
Точно. Это барабаны. Как у Ваньки в Самаре. Только там они были аккуратно расставлены. Пожимаю плечами:
— Пусть постоят.
Через несколько секунд остаюсь один. Сажусь на хрустнувшую сеткой кровать. Снимаю рюкзак, бросаю его на пол. Ложусь на спину, раскинув руки в стороны, и смотрю в грубо побеленный потолок:
Ну… Давай… Планируй… Ты это замечательно умеешь делать, вроде бы?
Я слабо улыбаюсь сам себе.
Слышу, как невдалеке шумит море.
Глаза начинают слипаться: дорога и переживания меня изрядно вымотали.
Не… Спать не буду.
Я встаю. Раздеваюсь. Натягиваю плавки. (Да-да! Плавки!) Сид, движимый желанием возместить мою пропажу (ха!), набил рюкзак всем необходимым. Хотя ни плавок, ни носков, ни крема для бритья и много другого у меня изначально не было.
Ну и ладно. Ну соврал.
И мне не стыдно.
Ну что? Пойдём проверим, умею ли я плавать? Тем более, почти стемнело. И если что, всё равно никто не увидит.
Подходя к пляжу, впитывая в себя звуки и запахи, понимаю причину своего почти легкомысленного созерцания окружающего.
Нетерпение, свившее когда-то гнездо в моём сердце и толкающее меня, пинающее ногами, дёргающее за воротник и тлеющее внутри,
потухло. Оставило меня в покое.
Но место его не пустует.
Теперь здесь другой постоялец — ожидание.
А оно, по всем правилам, должно завершиться результатом. Результатом либо положительным. Либо…
«Путь неблизкий», обещанный мне, завершен.
Есть Муха. Есть я. Каждый из нас движется своей дорогой. В своём направлении. Со своей скоростью.
Но где-то наши пути пересекутся. В какой географической точке?
Плацдарм определён.
Мне, как бестолковому насекомому, придётся тыкаться в картонные стенки лабиринта и ползти дальше. Или опытным стратегом я поставлю на карте флажок — здесь! — и назову штабным офицерам час икс?
«Хлопот много будет», — обещали мне.
Да. Есть подозрения, что много.
