Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения
— Два пломбира.
Протягиваю деньги, забираю два стаканчика, холодящих ладони. Немедленно откусываю белую, сладкую, сводящую зубы субстанцию.
«Мороженое». Я думал, что уже хватит удивляться, но это… Когда я понял, что здесь за деньги (?!) ПРОДАЮТ СНЕГ?!! Да ещё такими маленькими порциями… Да… Со мной случилась небольшая локальная истерика. Особенно когда я представил себе бескрайние равнины При— и Заполярья.
Полдня я думал, что эти стоящие с холодильниками вдоль набережной люди — жрецы чужого культа, пытающиеся обратить в свою веру местное население. Миссионеры ХОЛОДА с передвижными мини-храмами. Совершающие обряд причастия прямо на месте: «Веришь? Давай деньги! Вот тебе облатка. Причащайся!»
Может, заодно они вылавливают заблудших и возвращают в лоно церкви? Таких, как я? Хватают, садят в рефрижератор и — на Крайний Север. В ледяные вериги. В низкотемпературную келью. Читать псалмы под гул Северного Ледовитого… Чтоб не повадно. А то, ишь! В Ялту он…
Дородная тётка с объемистой грудью хватать меня не стала. И тот парень в белом фартуке. Они вообще на меня не посмотрели. Я даже прошёл мимо обоих два раза. Потом купил первый пломбир. Три дня только им и питаюсь.
Да… Три дня. В первый вечер я вошёл в воду и вдруг…
Поплыл. Шевелил руками и ногами. Нырял. Фыркал. Рассекал абсолютно потрясшую меня тягучую, колышущуюся массу — воду. Плавал, испытывая странное удовлетворение. Потом бродил вдоль ярко освещенных кафе и баров. Не решаясь войти в зону света. Наблюдал за посетителями из темноты. Слушал музыку. Их голоса.
И главное, всматривался, буквально впивался взглядом в каждое женское лицо.
Как она выглядит?
Что она делает?
Так и ходил, почти все два часа, в плавках. Держа в одной руке полотенце, а в другой кроссовки.
Следующим утром я зашёл на самый дальний пляж и начал не спеша продвигаться вдоль линии прибоя. Внимательно всматриваясь в каждого. Вернее каждую. Особенно молодую. Особенно с мальчиком.
Через час я понял, что это достаточно утомительное занятие. Через три — устал. Потом я понял — это бесполезно. Невозможно. Невыполнимо.
Молодых женщин с сыновьями, братьями и племянниками оказалось не просто много. У меня появилось стойкое убеждение, что именно они — основное население планеты Земля. Их сотни, тысячи… Одни лежат, уткнувшись носом в надувной матрас — нельзя рассмотреть лицо. Другие перемещаются с пляжа на пляж. Третьи следят, чтобы далеко не заплыл. Четвёртые, чтобы не упал, катаясь на роликах. Пятые, двадцатые, трёхсотые…
Скоро у меня зарябило в глазах от разноцветных купальников и солнечных зайчиков на воде.
Я купил тёмные очки.
Когда живот стал подавать сигналы голода, съел пломбир.
Солнце раскалило мою голову, и в затылке появилось любопытное ощущение.
Накрыл голову полотенцем.
Через два часа съел ещё одно мороженое. Поплавал, стараясь не спускать глаз с женских лиц. Ходил, выставляя своё на всеобщее обозрение.
Потом село солнце. Я понял, что голоден, что ноги мои больше не хотят переставляться, глаза болят и что я обгорел.
Баба Маша намазала меня кефиром, отругала и дала стакан молока с булкой. Я благодарно съел этот ужин и спал всю ночь на животе, поминутно просыпаясь от жары, насекомых и нестерпимого жжения на подрумянившихся участках кожи.
Утром следующего дня, разбитый и не выспавшийся, я снова отправился на пляж. Хватило меня ненадолго: в полдень, присев отдохнуть под зонтиком, я просто заснул. Проснулся спустя несколько часов: солнце уже утратило злую активность. Детские крики, шум волн и музыка не помешали мне более-менее выспаться. Я поплавал, освежаясь и снова не спеша двинулся по набережной. К концу дня понял, что подобная система малоэффективна. Особенно когда обнаружил закрытые пляжи — собственность санаториев. Побродив для очистки совести по барам после захода солнца, я решил со следующего дня уделить внимание домам отдыха.
И вот он следующий день.
Хорошенько выспавшись, ранним утром я отправляюсь на пляж с вполне конкретной целью: посмотреть на тех, кто ни свет ни заря поднимаются для утренней пробежки. Вспоминая Сида, который каждый день уделял этой процедуре полчаса, — я знаю, что подобные люди существуют. Вдруг Муха относится к их числу?
Да, бегуны действительно есть. Не много, но есть. Я, забравшись на невысокое бетонное ограждение с ногами, внимательно всматриваюсь в каждое лицо: нет… ни одно из них мне не знакомо…
И я им, похоже, не знаком… Вон — равнодушно скользят взглядами.
Глядя одному из них в спину, вдруг испытываю странное ощущение: словно тень мелькнула перед глазами, словно холодок моего титанового затылка стал острее. Странное… Знакомое…
Бегуны. Они бегут вдоль автострад. На окраинах огромных мегаполисов. Окутанных дымом индастриэл-центров. Вдоль трасс, пролегающих среди терриконов Угольного бассейна.
Они бегут до той точки, где их путь пересекается с
…грузовиком Валентина Николаева.
Они знают НЕЧТО, предназначенное не для всех. Это НЕЧТО принадлежит к разряду абсолютно особенных (вещей?) (мест?).
Я ощутил нестерпимый зуд в руках, предшествующий пугающим меня мощным вспышкам.
Вот оно!
Николаев, фамилию которого я взял себе, систематически передавил, уничтожил, расплющил
убил!
десятки бегунов. Если не больше.
И сейчас скрывается от их мести в далёком северном медпункте.
А они рыщут вдоль трасс, разыскивают его, предлагая себя в качестве приманки…
Решение, пришедшее ко мне, показалось мне единственно верным. Гениальным.
Я прямо сейчас скажу им, где Николаев. Сдам его Клану Бегущих. Скажу, где прячется этот убийца их собратьев. Пусть они втопчут его в гравий обочин, в асфальт дорог и спецпокрытие стадионов. Пусть частицы его праха сольются с твердой структурой беговых дорожек всего мира!!! Пусть он будет казнён, истерзан, четвертован!!! Да!!! Да… Я скажу им, где Николаев.
Но в обмен. В обмен на информацию о НЕЧТО. Ведь я почти уверен, что НЕЧТО — это место, где мой путь пересечётся с Мухой.
Отлично.
Я вскочил с бетонного забора и направился к очередному приближающемуся ко мне бегуну. Крепкий мужчина в чёрных спортивных трусах, белых кроссовках и ярко-красной футболке.
— Здравствуйте, — вежливо сказал я, останавливаясь. Он удивленно посмотрел на меня и, замедлив бег, тоже остановился.
— Привет, — оглядев меня с ног до головы, произнёс он.
— Скажите своим, — торжественно начал я, — я знаю, где Николаев.
— Кто? — мужик нахмурился.
— Николаев.
— Какой Николаев? — мужик сделал шаг, собираясь уходить. — Ты меня с кем-то перепутал…
— Тот самый, — придержал я его рукой и выразительно подмигнул левым глазом.
— Ясно, — сказал мужик, — иди протрезвей.
И побежал дальше.
Примерно так же сложились мои диалоги ещё с тремя бегунами.
Мда… Этот пункт не удался.
Ладно. Пойдём совершим экскурс по домам отдыха.
* * *
Санаторий «Нефтяник», Дом отдыха «Золотой Берег», «Богатырь». Я набродил возле каждого из них по часу. Специально засёк. Ну да, есть тут девицы с братьями, племянниками и так далее. В каждом здании по десять — пятнадцать. Ни одна мне знакомой не показалась. Не затронула рубильник моей памяти. А таких заведений по побережью — с полсотни.
— Ну же! — приказал я своему внутреннему Я, — планируй!
Внутренний Я промолчал. Ладно… Муха. Может, это прозвище, образованное от фамилии? Как Сид — от Сидорова? Какая может быть фамилия у Мухи — Мухина?
Я вернулся к первому санаторию и, войдя в здание, подошёл к дежурному:
— Можно увидеться с Мухиной? Она у вас тут с мальчиком отдыхает.
Дежурный, вернее дежурная, строго посмотрел на меня поверх очков.
— Зачем?
Холодный пот выступил по всему телу. Ослабли ноги. Что?! Вот так — сразу?!
— Мне очень нужно с ней поговорить, — выдавил я из себя, начиная дрожать, — очень-очень-очень!
— Нельзя.
— Почему? — чуть не закричал я. — Почему?!
Я почувствовал, что пот стал горячим.
Дежурная с интересом наблюдала за мной пару секунд, потом произнесла:
— У нас такая не проживает.
— Но мне… — начал я и осёкся. Почувствовал как кровь прилила к щекам. Вот ведь. Забыл совсем, что люди иногда шутят…
Я, чуть ли не в буквальном смысле, потух. На минут двадцать. Потерял интерес ко всему происходящему… Пошутила тётя… А я пережил, наверное, самую сильную эмоциональную встряску в моей, итак наполненной взрывами адреналина в последнее время, жизни.
Переводя дух, я посидел на лавочке. Ладно, надо двигаться. И я двинулся. К следующему санаторию. А после — к другому. И вот в этот зашёл, возле которого покупаю сейчас:
— Два пломбира.
Протягиваю деньги, забираю два стаканчика, холодящих ладони. Немедленно откусываю белую, сладкую, сводящую зубы субстанцию.
