Месть белых воронов (СИ) - Радиант Екатерина
– Как так получилось? – спросил я, уничтожая мороженое.
– Очень даже просто: у меня мама японка, папа – американец. А я просто слишком люблю свой мотоцикл и путешествия.
– Здорово все-таки, что тебя занесло во Францию. Иначе кто бы тогда меня чуть не сбил с ног? И с кем бы я потом ел мороженое в парке?
– Да с кем-то бы и ел. Что на свете, мало дурочек что ли? – сказала она, взмахивая своими длинными ресницами, уставившись в звездное небо.
Она была какой-то странной, но мне это нравилось. Хотелось с ней видеться чаще и вот так вот смотреть на звезды. И бесконечно слушать ее истории про путешествия.
– Я вот скитаюсь по миру в надежде найти себя и свое место хоть где-то на этой планете. Но знаешь, в чем парадокс? Куда бы ты не поехал, от самого себя не убежишь. И в конечном итоге я просто думаю, как бы не растерять себя полностью в одном из очередных городов. А что, если того, что я так долго ищу, попросту не существует? Вот такие мысли меня преследуют каждый раз, когда я сажусь за руль мотоцикла.
– Тогда зачем куда-то бежать? Не проще ли реализоваться уже хоть в каком-то городе?
– Конечно проще. Но это не для меня. Порой, конечно, удручают мысли, что я везде и одновременно нигде. Что у меня совсем нет дома. Но адреналин, дорога и скорость – это вся моя жизнь. Так я чувствую себя живой. «А что насчет тебя?» —вдруг спросила она меня, затягиваясь сигаретой. Я, заслушавшись ее рассказом, попытался быстро собрать мысли в кучу.
– О, моя жизнь похожа на всплеск адреналина. И у меня, кажется, тоже нет дома. В пять лет мы с братом переехали к тете. Позже узнали, что наших родителей больше нет. Потом был тот самый отрезок жизни, когда ты считаешь себя никчемным отбросом общества из-за тупых одноклассников, которые глумятся над твоей нестандартной внешностью. Затем война. И вот я уже в Страсбурге. Поселился в обшаге и проживаю свою лучшую жизнь с котом. Как-то так.
– Издевательства из-за внешности, обожаю. Тоже проходили. Я училась в американской школе, и из всего класса я единственная, у кого были японские корни, и моя внешность слегка отличалась от их представления о красоте. Но знаешь, я даже благодарна им всем, потому что стала настолько сильнее, что они бы сейчас все дружно офигели.
Так непривычно легко мне было с Евой, что я на какой-то период времени совершенно не думал о брате и его девушке. Мне больше не хотелось переживать за чью-то жизнь, а хотелось жить своей на полную мощность. Смотреть в глаза Евы, пока она надевает шлем, прощаясь. И оставаться с уже привычными мыслями: «Интересно, а встретимся ли мы еще?». Потому что от этой девушки можно было ждать чего угодно. И я вдруг осознал, как же на самом деле боюсь, что она вот так сорвется и уедет в очередной город. Она стала тем самым адреналином для меня, которого мне так не хватало в дни одиночества. Моей спасательной таблеткой. Позже я разглядел в Еве не только ее притягательную спонтанность, красивую внешность и увлекательного собеседника, но и ее вспыльчивый, местами даже дерзкий характер. Ее неумение слушать чью-то другую позицию. И еще я понял, что мне не нравится, когда девушка курит. С каждой новой встречей она становилась мне ближе, но с первым же исчезновением эта связь будто бы рушилась у меня на глазах. Затем она снова появлялась и будто бы ничего не произошло. Мы много болтали, кушали и катались. А потом мне снова сносило крышу от ее легкомысленности и абсолютной несерьезности. Хотя глупой она точно не была. И в моменты ее чрезмерной грубости со мной, я все чаще замечал, как же усердно она пытается скрыть ранимого ребенка внутри. И каждый конфликт заканчивался тем, что мне просто хотелось ее обнять. Ночи, проведенные с ней (особенно после горячих ссор), действовали на меня как наркотик. Мне было хорошо рядом с ней, но все-таки я уже тогда понимал, что мы совершенно из разных миров. И мы просто не уживемся вместе. Но в тот период жизни я не мог ее отпустить, я был зависим от нее и от ее адреналина, который мне был так необходим.
Когда наши дороги с братом разошлись, я, кажется, потерял себя. В моей жизни появились новые знакомые, я стал больше времени уделять своим личным желаниям, нашел и влюбился в Еву. Начал заниматься своим внешним видом, купил много белых рубашек, черных брюк, пару пиджаков и несколько галстуков. Но все эти факторы не смогли заглушить пустоту, которую оставил после себя уход Тима. И как бы сильно не хотел, я не давал себе сделать первый шаг. Так как больше не разрешал себе вмешиваться в его жизнь. И через пару недель этот первый шаг сделал Тим.
– Я все еще не хочу, чтобы ты обращался со мной, как с маленьким. Но мне надоело играть в молчанку. Наверное, я сильно разочаровал тебя. Ты сможешь меня простить? – отчеканил он, как будто заучив эти фразы. Но это была обычная его речь.
– Перекрасив волосы в черный, ты не перестал быть моим братом, Тим. Ты был, есть и будешь им всегда. Ты с рождения часть меня. Кому и стоит просить прощения, так это мне. Давай просто сделаем вид, что ничего не было?
Я подзаработал достаточно денег, чтобы переехать в квартиру покомфортнее и побольше. Тим к тому времени отложил со стипендии и решил переехать ко мне. Сказал, что он сильно скучает по Марсику. Обожаю его прямолинейность, ведь из-за его синдрома Аспергера он всегда говорит правду. Какой бы обидной она ни была. Но в этот момент меня совсем не смутило, что мой брат соскучился по коту больше, чем по мне, и просто был счастлив, что мы будем жить вместе, как в старые добрые времена. Денег хватало и на то, чтобы покупать продукты подороже, одежду попрочнее и даже хватало на не самое дешевое пиво. Мы снова начали писать письма Агате (так гораздо интереснее, чем обычная переписка по интернету), и с нетерпением ждали ответа, чтобы узнать, что у нее все хорошо. Мне все чаще не хватало общения с Евой, и тогда я снова начинал ей писать. Понимая, что ее энергетика высасывает из меня все силы, и что каждая встреча будет заканчиваться новой ссорой. За которыми всегда стояли кратковременные вспышки страсти.
Мы отпраздновали наш двадцать первый день рождения в тесном кругу друзей: позвали Еву, Ребекку, пару общажных друзей Тима и моего нового знакомого по работе. Вечер был тихий и душевный. Марсик, кажется, даже успел стать душой компании. Утром за завтраком Тим все время разговаривал по телефону и суетился. Написал на оборванном листе бумаги какой-то адрес и сказал, что сегодня будет поздно. Из его неразборчивой и слишком быстрой и монотонной речи я понял, что сегодня что-то должно решиться. Он часто повторялся и был как будто весь в своих мыслях, забывая, что произносит их в слух. Он выбежал из квартиры настолько быстро, что я не успел это осознать. Весь день я думал, чем же все-таки занимается Тим. Неужели он все еще хочет разобраться в истории наших родителей? Хочет ли он до сих пор отомстить Монт, зная, что они – родители Ребекки? Вечером раздался тревожный звонок от Тима. На том конце телефона было шумно, и помехи мешали разобрать голоса. Но голос Тима я разобрал отчетливо. Его эхо еще надолго осталось звоном в моих ушах. «Север» … – то самое кодовое слово, придуманное нами в детстве, чтобы сообщать друг другу об опасности. Я надеялся, что больше никогда не услышу его. Звонок оборвался. У меня пересохло в горле, и сердце, кажется, стремилось вырваться из груди. Как в бреду я сорвался с места, заметив оставленную братом записку с адресом на столе. Кое-как накинул на себя пиджак и мигом вылетел из квартиры. Сев за руль, я больше ничего не помнил и не видел перед собой. С трудом видя дорогу я ехал, как будто наощупь. Альбиносам в принципе опасно водить машину из-за плохого зрения, а уж тем более в темное время суток. У меня же оно еще и обострялось в стрессовых ситуациях. Но в этот момент я наплевал на безопасность и чувство самосохранения. Передо мной была лишь одна цель: спасти брата. Потеют ладони, скользит руль. Слышу эхо собственного голоса и стук сердца.
Север… Слезятся глаза, картинка города за стеклом стала слишком быстрой и неразборчивой. Весь салон машины окутала паника и черная пелена. Впервые в жизни я чувствовал что-то подобное цунами, захлестнувшее меня с головы до ног. Я буквально ощущал, как под ногами, одна из которых усиленно жала на газ, рушится мир. Как будто моя душа мчится впереди моего тела. И мы существуем отдельно друг от друга. Словно кто-то другой руководил мной. Эта черная сущность, находящаяся со мной в машине. Север… Фонари, автомобили, блики, чьи-то силуэты – все это как будто в ускоренном виде. Просто помехи на моем фоне. Становилось невыносимо душно. Гул в ушах и дрожь по телу не давали мне контролировать свои действия. В голове начался обратный отсчет. Еще секунда, и я взлечу. Меня тошнило так, будто я выкурил пачку сигарет. Одну за одной. Начала кружиться голова и мерещится то, чего нет. Я поверил, что за моей спиной действительно кто-то есть.
