Месть белых воронов (СИ) - Радиант Екатерина
– Кто та рыжеволосая девушка, с которой ты гуляешь в парке по вечерам? – спросил я брата при первой же возможности.
– А ты что, следишь за мной? – он попытался ехидно улыбнуться. – Новая знакомая, в одном университете учимся. А что? – без особого интереса отвечал на мои вопросы Тим.
– Познакомишь? – я захотел посмотреть на его реакцию.
– Не думаю, что это необходимо.
– Но все же? – а сам думаю: «А вдруг прокатит?».
– Приходи завтра в книжное кафе через дорогу от нашего университета. Мы там часто зависаем, – бросил на прощание фразу он. И я не смог не прийти, ведь интерес брал верх.
Кафе оказалось довольно простеньким, но зато очень уютным. Большая деревянная крыша снаружи, кирпичные стены, небольшие круглые столики и приглушенный свет внутри. И большое количество полок с книгами на любой вкус. От фантастики до психологии. Никогда бы не подумал, что именно такое заведение может стать любимым местом моего брата. Наверное, дело даже не в нем, а в этой девушке, с которой он сюда ходит. Кто же она такая? Я решил присмотреться к ней. Весь вечер она не делала подозрительного ровным счетом ничего. Мы попивали чай (кофе в этом заведении не подают), рассматривали полки книг и общались о чем-то обыденном, вроде учебы в Страсбургском университете, и в то же время о чем-то странном, вроде Чайника Рассела6. Медленная спокойная музыка располагала к беседе, только я по-прежнему отчего-то не находил себе места. Девушка казалась робкой, но взгляд твердил об обратном – ее голубые глаза уверенно смотрели прямо в душу, иногда даже с прищуром. На прощание Ребекка (так звали эту девушку) улыбнулась и попросила Тима провести ее в общежитие. Они учились в одном университете, но на разных курсах и факультетах, так что и общаги у них были разные. Я шел домой, смотря себе под ноги, и ее образ еще долго не мог выйти из моей головы. Мне было грустно и непонятно от всего происходящего. И как будто не хватало той ужасающей, но полной приключений прошлой жизни. Где мы были вместе с братом и Агатой. Хотя иногда все еще настигало чувство небезопасности, будто и здесь за тобой все еще присматривают черные, полные бездны глаза. Только теперь напротив них я совсем один. И тут я словил себя на мысли: а может быть, я просто ревную брата к этой его новой знакомой? Ну не может же человек не нравиться просто так. Пару дней я еще ходил с этими мыслями, не давая себе покоя ни на работе, ни в кровати перед сном. А потом взял и разрешил себе сунуть свой нос и разузнать хоть что-то об этой девушке. К тому же знакомый по работе давно хвастался, что может любую информацию о человеке достать (связи какие-то, говорит). И тогда я понял, что не зря меня мучало предчувствие. Все стало на свои места, оставалось только одно: придумать, как рассказать Тиму, чтобы он меня выслушал. Но этого я, конечно же, делать не стал, посчитав, что у меня слишком мало времени. Пока эта девица окончательно не околдовала его своими чарующими глазами.
Мы стояли у входа в его общежитие. Тим нервно сбрасывал пепел с сигареты на землю, я пытался вспомнить хоть какие-то слова. Незаметно подкрадывалась ночь.
– Знаешь, она мне с первого же взгляда показалась подозрительной. И теперь еще я узнаю́, что Ребекка принадлежит семейству Монт.
Тим молча докуривал сигарету.
– Ты знал об этом? – пытаясь вывести его на разговор, спросил я.
– Нет, – выдыхая, ответил Тим.
– Тебе не кажется странным совпадением, что она все время оказывается рядом с тобой?
– Нет, – как всегда хладнокровно ровным тоном продолжал он. – Потому что она – моя девушка.
– Девушка?! Которая даже ни разу не упомянула о том, что ее родители хотели или до сих пор хотят тебя убить? Да это же они ее к тебе и подослали, чтобы присматривала за нами здесь, в Страсбурге, это же очевидно, Тим!
Но он молчал, будто все еще сомневаясь в моих словах. Я пытался вывести его на эмоции, чтобы он осознал все происходящее, зная, что он совершенно не способен поддаваться на подобные провокации. Просто мне всегда хотелось получить взамен то, чего никогда не получал ранее: обратную связь с его стороны. Почувствовать, что я ему нужен. Я давно не жду от него чрезмерной эмоциональности, я знаю, что он не сможет ее дать. Но этот холод убивает меня и осознание, что самый близкий человек, что у тебя есть, снова оттолкнул тебя. Я бы просто хотел, чтобы он понял, ради чего я все это делаю, и не закрывался так, как в детстве. Но мы слишком разные. Я человек, который видит нужду спасать и проявлять заботу. И брат, который замкнут в себе и не умеет доставать свои эмоции наружу. Не знает, как это – кого-то любить. Тот разговор так ни к чему и не привел. Поэтому мои ноги приводили меня к его общаге еще несколько дней подряд. Напоследок я кинул несколько фраз, которые могли ясно донести до него мои мотивы, и что на его месте я бы доверился собственному брату-близнецу нежели едва знакомой, как оказалось, девушке. Отец бы явно не был в восторге, что мы снова отдаляемся друг от друга. И все, что я хочу, это чтобы он не натворил очередную глупость. Такого Тима я видел впервые. Это уже не был тот Тим, которого я знал всю свою жизнь.
– Она такая же, как и мы, Анри. Вспомни, как мы всю жизнь страдали от того, что родились альбиносами. Позже мы выяснили, что альбинос – это не клеймо. Тогда почему же какая-то гребаная фамилия должна стать для нее клеймом на всю жизнь? Она не виновата в том, что родилась в семье Монт. Надеюсь, в глубине души ты все-таки понимаешь это. И давай, наконец, закроем эту тему раз и навсегда.
– Она дочь темных магов, которые охотились на нас. Которые убили наших родителей, в конце концов. И ты за все время общения с ней даже не знаешь ее фамилию. Для чего тебе эти отношения? Она же просто использует тебя! Ты стал не похож сам на себя: вначале покрасил волосы, а теперь ходишь в заведения, где не подают кофе. А что дальше? Ты и вправду готов продать себя ради других?
Тим стал чернее тучи.
– Ты спятил, Анри. Ты чертов психопат. Прекрати вести себя так, будто нам по шесть лет. Тебе незачем больше так усердно оберегать меня. Ты старше меня всего на две минуты, тогда почему ты постоянно делаешь вид, что старше меня на целую жизнь? Смирись, наших родителей нет уже тринадцать лет. Мы взрослые люди. У каждого из нас свой путь. Я прошу тебя, хватит преследовать меня и оставь, наконец, в покое Ребекку. Она не сделала ни тебе, ни уж тем более мне ничего плохого. Или ты просто завидуешь мне? Чего ты молчишь, Анри?
Я больше не слышал ни себя, ни брата. Обида жгла изнутри похуже, чем дешевый виски. Неужели мы снова потеряли связь и стали абсолютно чужими? Я просто не верил, что он опять не слышит меня, ведь я уже знал, что он умеет понимать. Я помнил те моменты, когда мы вместе разгадывали загадки, нашедшие в дневнике Агаты. Как он смотрел на меня тогда, под оливковым деревом. Сейчас же передо мной стоял другой, абсолютно чужой Тим. Грубый, холодный и с черными волосами. Во мне больше нет дикого желания отомстить, а Тим, похоже, все еще горел этим, раз начал заниматься какими-то странными делами в непонятном клане. У нас больше нет общего дела, которое нас когда-то объединяло. Видимо, я действительно перегнул палку со своей заботой, забыв, что мы давно не дети. Все-таки как же я привык все держать под контролем, что тем самым оттолкнул от себя самого близкого человека.
– Больше ни слова о Ребекке, обещаю.
Глава 19
Больше мы не общались долгими развернутыми диалогами. Только коротко, сухо и по факту. Поначалу у меня была злость на брата, на жизнь и на самого себя. Мне было непонятно, почему, когда пытаешься сделать как лучше, получается всегда так, что ты виновник всех бед? Не знал я и как избавиться от синдрома супергероя, от этой необходимости защищать Тима, как тогда в школе, в мужском туалете. Увидев его беспомощным однажды, в моей голове навсегда отпечатался этот образ и обещание папе, которое я дал ему на кухне. Но самое главное, что я дал обещание самому себе всегда быть рядом. И теперь оказался совершенно один. Дальше все дни проплывали как в тумане. Один сплошной и затянутый день сурка. Сам по себе, в своих мыслях и недосыпах. Стал до ужаса рассеянным, мог несколько раз в день пролить чашку кофе себе на джинсы или забыть поесть. Потом начал просыпать смены. В какой-то момент злость куда-то улетучилась. И я стал скучать по брату. Но сказать ему об этом не мог. И поэтому я просто вечерами приходил в книжное кафе, садился рядом с Тимом и его девушкой (а иногда с ними были и другие люди), и мы молча пили чай и читали книги. Мне все еще было неприятно присутствие Ребекки. Она была для меня подозрительной, ведь я не понимал ее мотивов. Но я дал обещание больше не лезть в их отношения. И потому молча наблюдал за ними, пытаясь обмануть свой мозг иллюзиями того, что я не один. А потом неожиданно, как снег в конце весны, объявилась Ева. В принципе, само знакомство с ней давало мне понять, что внезапность – это ее второе имя. И я уже больше не удивлялся ее исчезновениям и таким же резким возвращениям. Мы снова сидели в парке, как в ту самую первую встречу. Она делала вид, будто это не она не отвечала на мои звонки неделю. У нее были серые глаза и темно-каштановое каре. Сама она японка, наполовину американского происхождения, чудом оказавшаяся во Франции.
