Константин Смелый - Это даже не умрёшь
- В смысле «где»? Захоронены, я полагаю...
- Надо раскопать.
- Раскопать?.. – поморщился Дзержинский. – Конечно... Локализуем, раскопаем...
- Я внесу это в список. В более полный...
Жук почувствовал внезапную перемену баланса в кабинете. Его половина качели бесцеремонно поднялась в пространство между Дзержинским и большими людьми, которые пребывали наверху. Ты в болоте, я на самолёте, подумал Жук, глядя на пухлые пальцы Дзержинского, цеплявшиеся друг за друга на лакированной поверхности стола.
- И Никита Машевский... – сказал Жук задумчиво. – Мне нужен Никита Машевский.
- Машевский?.. Машевского, боюсь, не получится.
- Не получится?
- Нет. Разве только вы успели его обработать своим вирусом, Роман Романыч. Тоже можно раскопать, посмотреть... Укокошили Машевского. Уронили из окна собственной квартиры. Предсмертную записку положили. На стол, между бутербродами... Это и наша вина тоже, чего уж тут. Надо было сразу брать под охрану, как только он вышел на связь... Вот видите, с какими людьми вас попутало, Роман Романыч? Видите? Только проснулась у человека совесть и сознательность, как его тут же... – Дзержинский театрально провёл пальцем невидимую линию поперёк своей шеи.
- Какая жалость, – заметил Жук, оживляясь. – Какая жалость. Ещё мне нужен компьютер. С доступом в интернет. Можете его отслеживать, или что вы там делаете. Главное, чтобы он у меня был.
Дзержинский выпрямился в кресле и смерил Жука неубедительным холодным взглядом.
- Больше вам ничего не нужно? Роман Романыч?
Жук покачал головой.
- Меня сейчас отведут куда-нибудь? – предположил он с уверенной надеждой. – Куда-нибудь, где я смогу принять нормальный душ? Поесть нормальной еды? Полежать на настоящей кровати? Что-нибудь в этом духе?
Дзержинский помолчал. Затем нажал кнопку на очень солидном телефоне в углу стола и произнёс «всё, Никольченко, заходи». Никольченко, облачённый в штаны цвета хаки и вязаный свитер со стилизованными лосями, оперативно вырос в дверях кабинета.
- Отведи к Виктору Степанычу, – распорядился Дзержинский. – До встречи, Роман Романыч.
Жук задумчиво поднялся со стула.
- А что было в записке? – спросил он. – В предсмертной? У Никиты Машевского?
- ... А вы не в курсе? «В моей смерти прошу винить секту Георгия Грибового». И подпись, – ответил Дзержинский с вызовом.
- Спасибо, – сказал Жук. – Теперь я в курсе. До свиданья, товарищ Дзержинский.
Никольченко поперхнулся ленивым смехом за его спиной.
Дзержинский перевёл брезгливый взгляд с Жука на «После смуты», оставшееся на краю стола, и нервно забросил книжку обратно в ящик.
По издевательской выходке судьбы, в паспорте и других документах ему всю жизнь приходилось быть Сахаровым. Андреем Дмитриевичем.
ЧАСТЬ 3 СКРЫТАЯ СТАДИЯ
Пустующая комната
В мае 2004-го, пока события принимали необратимый характер, мой друг по имени Олег влюбился. С ним такое происходило нечасто – последний раз ещё в то время, когда он без конца подвергался вниманию Зины. Тогда он влюбился почти безответно и абсолютно безответственно, в начинающую жену бывшего одноклассника. Дело кончилось дракой, преждевременным разводом и некрасивыми склоками вокруг двухкомнатной недвижимости (её только-только купили); и в разгар всего грянуло легендарное самоубийство Зины на новогодней вечеринке. За самоубийством потянулись нездоровые слухи и, что ещё хуже, мифологические подробности.
Такой суеты Олег не выносил. Напившись водки с грейпфрутовым соком, он поклялся мне, что до тридцати пяти будет обходиться эротическими сновидениями, онанизмом и случайными связями на чужих юбилеях. В тридцать пять найдёт некрасивую жену по интернету.
Он не дотянул ровно пять лет. Двенадцатого мая 2004-го ему позвонила Катя. Она спросила, не может ли он заскочить к ним после работы. Олег сильно удивился. У него уже давно были трудности с размещением прошедших событий во времени – все годы после института сливались в гигантский салат из рабочих недель и выходных дней – но он мог поклясться, что не виделся и не разговаривал с Катей по крайней мере года два. Он уточнил адрес и купил по дороге бутылку вина. На месте выяснилось, что Катя вышла замуж за Бориса, которого Олег помнил ещё более смутно, чем временные координаты последней встречи с ней.
Все трое сели на кухне и несколько минут пили чай с печеньем, неловко обмениваясь никому не интересными новостями. Затем Катя сообщила Олегу, что он надёжный человек. За это поручилась Вероника, их общая знакомая. Олег вежливо замялся. Катя спросила, правда ли, что у него есть пустующая комната, которую он почти не использует.
Олег той зимой переехал. Насколько он мог понять, под пустующей имелась в виду та из двух его комнат, в которую он беспорядочно свалил основную массу вещей. У него не доходили руки распаковать и расставить их. Ему хватало кровати, стола и компьютера. И гантелей. В другой комнате. Поэтому он признал, что у него действительно как бы есть свободная комната. Катя и Борис переглянулись. Катя открыла бутылку вина и достала три бокала. Олег запротестовал. Он был за рулём. Катя на мгновение застыла с бутылкой, занесённой над третьим бокалом. Потом сказала, ну ничего, Зина выпьет. Она налила вино, выглянула из кухни в прихожую и позвала, Зина! Всё в порядке, выходи!
Олег почувствовал, как его руки теряют вес. В кухне стало душно. В памяти зашевелились мифологические подробности. Олег посмотрел на Катю в поисках объяснения – а лучше опровержения, но Катя сосредоточенно вернулась на своё место рядом с Борисом. Это наша хорошая знакомая, сказала она, как будто извиняясь. И они с Борисом посмотрели на дверь.
В кухню вошла худенькая девушка в поношенных многокарманных штанах и застиранной белой футболке. Её грудь обтягивал групповой портрет обесцвеченных телепузиков. Густые светлые волосы, едва достававшие до плеч, были нерасчёсаны. На вздёрнутой губе под красивым узким носом, на скулах и вокруг ключиц темнели редкие веснушки. Девушка поздоровалась с Олегом и подслеповато прищурила глаза, пытаясь сфокусировать их на его лице. Ей могло быть от двадцати до тридцати.
Олег представился. Дальше он услышал, что девушке нужно обязательно где-нибудь приткнуться до начала июня, по возможности бесплатно и непременно у надёжного человека. Да да, без проблем, закивал Олег. Конечно! У меня есть свободная комната! Можно даже считать, свободная квартира! Я почти весь день на работе! На выходных сплю как убитый! У меня даже второй холодильник есть где-то! Маленький, правда, такой... Но я могу его себе взять пока, у меня всё равно в холодильнике кефир один! Я на работе ем...
Как правило, любовь с первого взгляда случается только с героями романтических комедий и курсантами военных училищ. Поэтому Олег влюбился не сразу. Но ему сразу же захотелось это сделать: влюбиться в неожиданную девушку от двадцати до тридцати, с острой грудью, красивым узким носом и романтической копной не всегда причёсанных волос, особенно если эта девушка могла быть до такой степени рядом, то есть прямо в его квартире, и для общения с ней не нужно было изыскивать неуклюжие поводы, требующие не только и не столько денег, но, прежде всего, планирования и крупномасштабной суеты.
Она переехала к нему в тот же вечер, взяв с собой ровно одну умеренную сумку на колёсиках и пакет с продуктами. Пакет собрала Катя, чтобы создать в холодильнике Олега альтернативу заявленному кефиру.
На освобождение свободной комнаты от вещей ушло три часа совместной возни и разговоров почти ни о чём. Девушка руководила. Олег охотно подчинялся. Закончив, они сели пить слабый ночной чай. За чаем говорили мало. Жадно доедали Катино печенье и смотрели в тёмное окно. В темноте угадывался простор. Красивый у тебя, наверно, вид, нарушила тишину девушка. Да что там – окраина, махнул рукой Олег. Мне окраины очень нравятся, сказала девушка. Мм, сказал Олег. Мм. Ну, я это – мне завтра на работу, в шесть утра, виновато объявил он минуту спустя. Постельное там вроде в ящике, помнишь... Конечно, конечно! Девушка встала и поставила чашки с блюдцами в раковину. Олег сходил в туалет, почистил зубы и пожелал ей спокойной ночи. Она спросила, можно ли принять душ. Само собой, засмеялся Олег. Я же говорю - сплю как убитый! Он вошёл в свою комнату, закрыл дверь и залез под одеяло. Из ванной донеслось шуршание воды. Было приятно слушать это шуршание. Олег понюхал пододеяльник и подушку. Надо будет постирать, подумал он.
На следующий день он в третий или четвёртый раз за пять лет ушёл из офиса ровно в шесть.
В лифте, вооружённый деликатесами и вином, Олег размышлял, как будет правильней: просто открыть дверь ключом или сначала позвонить, или же позвонить и подождать, пока девушка подойдёт и откроет. Прямо у двери пришлось сделать окончательный выбор, и он выбрал второй вариант – как вполне вежливый, но не излишне вежливый. В конце концов, он заходил в свою квартиру, и стратегически выгодней было держаться обыденно и невозмутимо, особенно пока невозмутимость и обыденность ещё не давались ценой продуманных усилий.
