Константин Смелый - Это даже не умрёшь
- Ни хрена себе, – пролепетал Олег.
Он снова покосился на девушку – на этот раз скорее боязливо, чем благоговейно. Незримая дистанция между ними, которую Олег чувствовал нутром, вытянулась ещё на несколько условных метров. Предполагаемая личность девушки, к сожалению, не уступала внешности и относилась к высшей группе сложности.
Других открытых документов в ноутбуке не было. Любопытство грызло Олега, но откровенно копаться в чужом компьютере он не мог. Оставалось если не засмеяться, то, во всяком случае, вздохнуть и сделать три или четыре шага в сторону двери, чтобы сорваться за ней в употребление вина и прослушивание группы Coldplay.
Кухня
Пятница, наступившая на следующий день, обошлась без событий. Когда Олег уходил на работу, девушка ещё не проснулась; когда он вернулся, она вежливо поздоровалась из своей комнаты и попросила прощения за вчерашнее. Олег промямлил, ничего, с кем не бывает. Спросил, будет ли она ужинать. Нет, спасибо, помотала головой девушка. Я уже.
Олег в очередной раз сник и пошёл хлебать свой кефир и жевать огромный нездоровый бутерброд в компании телевизора. Тринадцать человек, напористо сказал телевизор, погибли при пожаре в Курганской области. В Катаре взлетела на воздух машина с бывшим вице-президентом Республики Ичкерия Зелимханом Яндарбиевым. В Питере тоже взорвали «Жигули», но г-н Кислицын, который, по идее, должен был в них сидеть, как раз в тот момент выбирал ноутбук в магазине «Кей» на Ленинском 122. Под конец выпуска, для баланса и просвещения, телевизор объявил, что бригада польских археологов откопала здание Александрийской библиотеки. Секунды через три после слов «Александрийской библиотеки» девушка прибежала из комнаты. Встав рядом с Олегом, она увлечённо просмотрела остаток репортажа.
На десерт подали свадьбу датского принца и австралийской простолюдинки.
- Какое здесь паденье было, Гамлет! – сказала девушка, отворачиваясь от экрана.
- Чего? – не понял Олег.
- Интересно очень, – она махнула рукой в сторону телевизора. – Про Александрийскую библиотеку интересно. Мне когда было десять лет, я прочитала про эту библиотеку... Сколько бесценных текстов там сгорело, как они навсегда потеряны для нас. Меня так впечатлило. Я даже села и написала рассказик в тетрадке, первый свой рассказ вообще. Там было про археолога Кузнецова, он ехал в Египет и находил в пустыне все эти манускрипты якобы сгоревшие, в потайном месте. Архимед, оказывается, построил подземный ход, и во время пожара все книги вынесли быстренько...
Олег слизнул с нижней губы бутербродную крошку.
- ... А сейчас ты пишешь?
- Пишу. Вчера как раз... Закончила повесть. Хотела как-то отметить... Но это на любителя. Фэнтэзи.
- Ааа, – поспешно кивнул Олег. – Фэнтэзи... Я, в основном, по специальности читаю. Ну и там, журналы с газетами... Фэнтэзи не пробовал. Готов попробовать...
В общем, Олег завершил пятницу ещё тремя бутербродами и чтением первых ста семидесяти семи страниц произведения «Третий путь».
Он не понял, понравилось ему или нет. Но за субботним завтраком, естественно, дал положительный отклик. Девушка неподдельно обрадовалась. Минут пять она говорила о специфике жанра, творческом процессе и художественных задачах. При этом она активно жестикулировала и быстрым движением левой руки приструнивала волосы, непослушные после сна. Олег нашёл это движение крайне волнующим.
Потом девушка осеклась и потускнела лицом. Кофе пришлось допивать в неловком безмолвии.
После завтрака Олег наскоро почистил зубы и заторопился прочь –бездарно проводить субботу со мной и третьим приятелем. Когда он зашнуровывал ботинки, девушка выглянула из комнаты. Протянув пару сторублёвок, она попросила его купить интернет-карту на десять часов.
Помню, мы долго таскались по спортивным магазинам в поисках дорогой эксклюзивной фигни, которую третий приятель хотел подарить жене. Потом сидели у меня. Несмотря на Ленкины протесты, за дополнительным вином бегали два раза. Олег в подробностях пересказал нам сюжет повести «Третий путь». Мы хихикали и неодобрительно кивали. Об авторе, однако, Олег не обронил ни слова даже после второго дополнительного похода. Ночевать он остался на раскладном кресле.
В воскресенье днём он вернулся домой. Там его ждали две неожиданности: обед из трёх блюд и Борис. Борис, конечно, звонил – рано утром – и попросил разрешения зайти, но Олег, дав это разрешение, уронил мобильник и голову обратно на пол и подушку соответственно. Он был без сознания ещё часа три, пока мой гадский сосед сверху не начал сверлить. Память о звонке не сохранилась. В общем, когда Олег вошёл в квартиру, громкий голос Бориса из комнаты девушки хлестнул его по ушам, словно дуэт пенопласта и школьной доски из тёмно-зелёного стекла. Олег внутренне скривился и чуть не вышел обратно, но тут и Борис, и девушка выскочили ему навстречу, рассыпаясь в извинениях.
С облегчением вспомнилось, что Борис имеет жену. Кроме того, на кухне оказался тот самый обед из трёх блюд, аккуратно накрытый крышками и завёрнутый в теплосберегающие фартуки и полотенца.
Насытившись, Олег окинул девушку и даже Бориса добрым взглядом.
- Уф, – сказал он. – Спасибо.
- Не за что, – подмигнула девушка.
- Олег! – сделал серьёзное лицо Борис. – Мы, конечно, тебя и так уже напрягли по полной программе!..
Дальше было снова заявлено, что Олег надёжный человек. Именно поэтому его помощь требовалась ещё в одном деле. Вместе с помощью требовалась конфиденциальность. Борис так и сказал: «конфиденциальность». Его большие детские глаза при этом пытались сверлить Олега. От такого слова и такого взгляда круглое лицо Бориса с маленькой бородкой казалось ещё комичней. Олег усмехнулся и дал гарантию конфиденциальности.
И тогда ему рассказали массу фактов, значительную часть которых он предпочёл бы не знать. Началось с того, что девушка была не Зиной, а Женей. Это откровение Олег мысленно встретил с распростёртыми объятиями – имя «Женя» и шло девушке, и нравилось ему гораздо больше. К сожалению, дело всё-таки имело отношение к Зине, а сама Зина хоть и умерла в конце концов, но сделала это на четыре года позднее, чем Олег до тех пор надеялся.
Последовал рассказ о Зининой бессмертности. Были кратко описаны все самоубийства и воскрешения. Выяснилось, что через три дня после незабвенной новогодней ночи, выслушав рассказ Зининой мамы, Катя вызвонила Бориса с дежурства и потащила смотреть на оживающее тело. Борис позволил тащить себя скорее из любви к Кате, чем из интереса, однако на месте проникся с первого взгляда. На следующий же день он подкараулил Левыкина, своего научного руководителя, прямо в его дворе. Левыкин прогуливался с псом вокруг заснеженной свалки, страдая похмельем, кризисом среднего возраста и временной мизантропией. Убедить его получилось только с третьего захода, двумя сутками позже – можно даже сказать, непростительно позже, потому что вечером пятого января, в десятом часу, у дверей Зининой квартиры выросли нешуточные люди с однозначными намерениями. Родителям Зины они протянули двадцать тысяч долларов, завёрнутые в газету, и сказали отойти в сторону. Мама слабо запротестовала. Папа одёрнул её. Саму Зину, уже вернувшуюся в норму, но ещё не в сознание, взвалили на носилки и унесли в неизвестном направлении, которое в дальнейшем оказалось Москвой: пока Борис в первый раз обхаживал Левыкина, Катя написала туда письмо – Жуку Роману Романовичу. Потому что он был единственным квалифицированным человеком, который проявил к случаю Зины живой интерес.
Катя, по словам Бориса, не могла представить, что у письма будут такие молниеносные последствия. Когда Зину бесследно увезли в ночь, Катя была в трансе и уверенности, что Зинины родители съедят её заживо. Но всё сложилось с точностью до наоборот. Она стала другом семьи и даже чем-то вроде суррогатной дочери, вменяемой и взрослой, с крепкой медицинской головой на плечах. О такой дочери всегда тихо мечтала Зинина мама, а папа не только мечтал, но и высказывался вслух. Катя, в свою очередь, выросла без матери. Отца потеряла на втором курсе университета. Вначале она приходила к Зининым родителям, чтобы говорить о пропавшей – они с Борисом хотели составить максимально подробную биографию Зины. Когда биография была готова, тема Зины незаметно исчерпала себя. Все постепенно согласились, что Зина исчезла бесповоротно. Профессор Левыкин с вялым любопытством изучил тетрадку Зининой бабушки и два раза выслушал Катю, терпеливо кивая; волосы и крошечные фрагменты кожи, собранные из постели Зины, тщетно дожидались неосуществимого анализа ДНК; Жук, до которого Катя без особых проблем дозвонилась, сидел на далёкой улице Газгольдерной и равнодушным голосом отрицал свою причастность к чему бы то ни было. Оставалось только гадать, но гадание быстро надоело, и в конце концов Катя и Зинина мама взялись за другие темы: работу, еду, кино, обстановку квартиры, одежду, литературу и свадьбу Кати и Бориса, которая как-то плавно вытекла из совместного головоломания над тайной (во всяком случае, такое впечатление сложилось у Олега, поскольку Борис опустил подробности).
