Сергей Иванов - Остров Невезения
В один из дней в конце рабочей недели, я с утра договорился с бригадиром цеха об уходе после обеда, для посещения агентства. Криса, как партнёра фабрики, здесь хорошо знали, да и формально мы являлись работниками агентства, которое командировало нас на фабрику, поэтому вопрос о моём уходе решился быстро и положительно.
Мои коллеги-соотечественники, вероятно, договорившись о новой работе, стали теперь вовсю хохмить и напрочь игнорировать замечания бригадира. Их бравада, на мой взгляд, выглядела излишне показной и не по возрасту глуповатой. Уж больно им хотелось показать, что эта работёнка — не для них. В перерывах, Татьяна по-матерински делала им замечания и призывала их не хамить. Она наивно обращалась и ко мне, с просьбой одёргивать своих товарищей, так как я работал рядом с ними. Я устало отмалчивался.
Доработав до обеда, я ушёл в агентство на встречу с Крисом.
Насколько я мог понять, сравнивая платёжные листы двух агентств, с наших польских коллег, в отличие от нас, не удерживался подоходный налог, ограничивались лишь взносами социального страхования. Поэтому к выплате им начислялось больше, чем нам.
Крис восседал за своим столом. В конторе было несколько посетителей, занятых заполнением анкет. Крис, и все его коллеги, уже знали, по какому вопросу я пришёл. Обменявшись приветствиями, я вручил Крису платёжный лист от соседнего агентства и передал ему пожелание польского работника, решать этот вопрос так, чтобы не навредить парню. Крис ответил, что это, само собой, разумеется, просил не беспокоиться. Взглянув в эту платёжку, он тоже удивился тому, что там из зарплаты не удержан подоходный налог, но не мог ответить, почему. Все его коллеги с любопытством рассмотрели платёжку своих конкурентов и стали обсуждать этот факт. Я сидел, пассивно наблюдая за происходящим. Наконец, Крис вернулся ко мне.
— Я сделаю себе копию?
— Да, пожалуйста, только…
— Сергей, я тебе обещаю… Спасибо, что ты обратил на это внимание и проинформировал нас, мы постараемся разобраться в этом вопросе, и если это окажется возможным, то применим эту практику в отношении своих работников. Мы понимаем, что вам не нравится получать за одинаковую работу и часы, меньшую зарплату. Поверь мне, нам это так же не нравится. Сергей, мы хорошо сотрудничаем с тобой, и ценим твоё участие в нашей кооперации с твоими друзьями. Кстати, как обстоят у тебя дела с визой?
— Я делаю всё, что могу. Ищу возможные пути решения этой проблемы.
— Если не секрет, есть какие-нибудь реальные варианты?
— Когда закрыты все двери, следует проверить, не приоткрыто ли окно…
— Сергей, твоя основная проблема в Англии — это твоё гражданство. Это огромное препятствие для тебя. Все знают, что Украина страна неблагополучная во многих смыслах, и жить там сложно. Однако, формально ваша страна не числится среди тех, где жить опасно. Был бы ты гражданином какого-нибудь Афганистана, Ливии или Ирака, ты бы мог получить здесь полит убежище и начать новую жизнь. Как гражданину Украины, я думаю, тебе здесь ничего не светит. Может быть путём брака, не знаю, всё это очень сложно… Я сочувствую тебе.
— Спасибо и на этом. Вообще, в мире творится большой беспорядок. У людей масса недоразумений в личных человеческих отношениях, а тут ещё и всякие границы, гражданства, визы, конфликты. Всё это, превращает мир в большое дерьмо, выжить в котором — не всякому под силу.
— Да, это ты верно отметил. В первый день, когда вы здесь появились и оставили анкеты, я был приятно удивлён, такому сочетанию, как украинские паспорта и ваш Лондонский адрес. Знаешь ли, ты у меня особый клиент!
— А что особенного? — удивился я. — Палмерстоун стрит в восточном Лондоне? Мы там провели всего два первых дня, у своих земляков, они арендуют пол дома.
— Неважно, это ведь рядом со старой церквушкой, так? Я родился на соседней улице и прожил там большую часть своей жизни! И мы с тобой ровесники.
— А в Лютоне не нравится? — поинтересовался я.
— Нет. Я скучаю по Лондону. По возможности бываю там.
— Понятно. Но всё же, твоя проблема не так сложна, как моя украинская.
— Пожалуй, да… Сергей, я также понимаю, что эта работа и зарплата не может тебе нравиться. Но мы постараемся решить хотя бы вопрос о подоходном налоге, я думаю это возможно, если таковое удаётся другим агентствам.
— Тогда я пошёл. Жду хороших новостей.
— Удачи тебе.
По времени, мои соседи должны быть ещё на работе и я удивился, застав дома своего земляка в грустном одиночестве. Я не стал задавать ему вопросы, но по его растерянному виду предположил какие-то неблагоприятные для него перемены.
— Ты в агентстве уже побывал, — спросил он меня, и я понял, что разговор пойдёт о чём-то ином.
— Да. Прямо оттуда.
— Выяснил что-нибудь?
Я хотел ответить, что если тебя волнует этот вопрос, мог бы принять какое-то участие. Корчить из себя крутого парня и громко посылать меня умеешь, мог бы и проблемами зарплаты заняться. Но я лишь неохотно ответил на его вопрос.
— Крис обещал всё выяснить и вскоре сообщить.
— Крис в конторе?
— Полчаса назад был там.
— На фабрике мне сказали, что я должен обратиться в агентство…
— Обращайся. Там все на месте.
— У меня на работе возник конфликт… Начальник смены отстранил меня от работы, сказал, обращайся в своё агентство, там тебе всё объяснят…
— Так фабрика, похоже, попросила тебя?
— Я не совсем понял, надо бы переговорить об этом с Крисом.
— Переговори.
— А ты сегодня в агентство не собираешься?
— Я только что вернулся оттуда! Специально с работы отпросился, чтобы занести им польскую бумажку и выяснить вопрос о зарплате… Чего мне снова туда собираться?
— Мне важно выяснить этот вопрос…
— Выясняй.
— Так ты сходишь со мной?
Как быстро развиваются события, — подумал я, — ещё сегодня он у меня за спиной отпускал в мой адрес колкие замечания, самоутверждаясь в глазах своего нового приятеля. Всем своим поведением хамили чёрному бригадиру конвейера. А теперь клонит к тому, что не помочь ему в такой ситуации — это просто непорядочно…
Пауза затянулась. Мне не хотелось возвращаться к этому. Наши отношения, наконец, обрели какую-то ясность. Он при всех, многократно и громко выразил своё неприязненное отношение ко мне, достаточно искренне и конкретно послал меня и дал понять, что сам всё может. Я с досадой, но и с облегчением, проглотил всё это, и зарёкся впредь не лезть в чужие дела со своей помощью, ибо понимается и принимается таковая, кому, как захочется. Продолжать таковое — просто себя не уважать. Теперь же, он призывает меня, как товарища, приобщиться к его дерьму. На редкость мудрая последовательность в построении взаимоотношений.
— А сам ты, не можешь решить свою задачу? Тебе самому-то лучше знать, что произошло, и на что можно рассчитывать.
— Та, что… Я отошёл от своего рабочего места, чтобы показать Людмиле, где можно взять тару, а бригадир не поняла, стала кричать вдогонку «куда пошёл!?». Я не успел объяснить ей, как появился начальник смены и оказался свидетелем этой сцены. Чёрная пожаловалась ему, и тот отправил меня. Говорит, «вали отсюда в своё агентство»…
— Вы же долго испытывали её терпение, вот она и отреагировала. Теперь у тебя есть возможность всё объяснить в агентстве. И, похоже, тебе представился случай найти более достойную работу. Кстати, мог бы и Аркадия пригласить поучаствовать в этом вопросе, всё же вместе выпендривались…
— Слушай! Я тебя, как человека, прошу просто сходить со мной в агентство и переговорить с Крисом, чтобы выяснить, а не читать мне мораль.
Смирив свою гордыню, через полчаса я снова сидел в агентстве. Земляку я дал понять, что буду лишь переводить и не более того.
Крис выслушал мой перевод о случившемся, и, молча, обратился к телефону. Когда ему ответили, он попросил к телефону начальника смены. Это та женщина, к которой нас направили в первый день. По его приветствию я понял, что она взяла трубку. Крис коротко задал вопросы, относительно сидящего рядом работника. Далее последовало объяснение, слышать которое мы не могли. Крис лишь, молча, слушал, не перебивая. По его выражению лица трудно было ставить диагноз. Но из того, что мне уже рассказал земляк, я мог предсказать, — фабрика не захочет его обратно. Наконец, их телефонный разговор закончился. Крис положил трубку и обратился к нам.
— К сожалению, они просят больше не присылать тебя на фабрику. Здесь уж я ничего не могу поделать, — заявил нам Крис.
— А почему? — поинтересовался земляк.
— Она ничего не сказала о сегодняшнем конфликте, а лишь передала пожелание вашего непосредственного бригадира, которой, полностью доверяет. Бригадир сказала, что пользы от него мало, и ей надоело делать замечания… Сергей, ты это не говори ему.
