Памела Джонсон - Особый дар
— Думал, — ответил Тоби, — но просто не знаю, с чего люди начинают.
— А-а-а, — протянул Ллэнгейн.
Тут Клэр объявила, что ленч готов. Ели они не в столовой, а в большой кухне, и аромат в ней стоял упоительный. Но Клэр оказалась вовсе не такой искусной поварихой, как говорила леди Ллэнгейн. Куропатки были пересушены, хлебный соус остыл. Тоби, успевшему в Хэддисдоне приохотиться к изысканной кухне, теперь пришлось делать вид, будто ему все очень нравится, сами Ллэнгейны поглощали эту стряпню с большим аппетитом. Вот Аманда, подумал он, не делает из простоты культа, не получает удовольствия от беззаботного и небрежного отношения к своим хозяйским обязанностям. А Ллэнгейны получают. За ленчем Клэр говорила с ним мало, но не сводила с него глаз. Он заметил, что в лице у нее есть кое-что по-настоящему привлекательное: изумительная кожа, кокетливая мушка у глаза.
— Посуду вымою я, — сказала леди Ллэнгейн, когда они поужинали, — а ты, Клэр, поболтай со своим приятелем.
Язык у нее слегка заплетался, и ей явно надо было уйти к себе и побыть там, пока она снова не придет в форму. Но муж ее, по-видимому, ничего не замечал. Вскоре и он поднялся наверх вздремнуть.
Тоби и Клэр вернулись в холл и сели рядом перед очагом, куда она усердно подбрасывала поленья.
— Я так мало о вас знаю, — заговорил он. — Чем вы увлекаетесь?
— Ах, до сих пор не знаю сама. Одно время работала. Немножко занимаюсь верховой ездой. На охоту езжу довольно редко, а вот папа одно время очень к ней пристрастился — это было еще в Лестершире, мы там прожили несколько лет.
— Видно, вы жалеете лисиц?
— Ну что вы, просто боюсь их. Да, так что же еще я делаю? Довольно много читаю, но все больше детективы. И потом — может, вы не поверите, потому что пальцы у меня, как сосиски, — но я неплохо шью. — Руки у нее и в самом деле были великоваты, но формы изумительной. На правой руке она носила кольцо-печатку из оникса. — Я все шью себе сама, кроме блузок и брюк. На это и уходит большая часть моего времени. Боюсь, что я человек не слишком интересный.
— Самоуничижение паче гордости: не верится мне, что вы такая уж смиренница. И человек вы, на мой взгляд, очень интересный.
— Сперва я хотела пригласить на сегодня и Мейзи, но потом раздумала. Надеюсь, она не рассердится. — (Тоби между тем терзала другая мысль: только бы она не упомянула в разговоре с Мейзи об этом его приезде.) — Я туго схожусь с людьми и предпочитаю общаться с ними один на один. Вообще-то Мейзи милая, правда? А вот Аманда, по-моему, просто ужасна. Я все время боюсь, что она спросит мое мнение о чем-нибудь, а я не сумею ответить. Заставлять людей высказываться ее страсть.
— Но она к вам очень расположена.
— Правда? Ну да, мы же с Мейзи дружим уже тысячу лет.
Ему хотелось еще многое узнать о ней. Но он всегда старался задавать как можно меньше вопросов. По счастью, Клэр разговорилась сама — рассказывала о школе, о том, что училась не очень хорошо, а теперь жалеет об этом. То не была пустая болтовня: лицо у нее стало грустное, взгляд смягчился. Да, она мечтала стать писательницей или актрисой, а может, манекенщицей, но для писательницы у нее не хватает мозгов, для актрисы — таланта, а для манекенщицы она чересчур рослая.
— У меня ни грамма лишнего жира, но когда я набралась смелости и пошла в один дом моделей, мне сказали что я должна сбросить кило шесть.
— Мужчины терпеть не могут тощих женщин, что бы там ни думали по этому поводу сами женщины, — многозначительно проговорил Тоби.
В зеркальные окна холла просочился жиденький солнечный свет, и Клэр предложила Тоби прогуляться по саду. Он был большой, хотя и не шел ни в какое сравнение с садом Аманды. Тоби очень удивило то, что он такой ухоженный, — леди Ллэнгейн никак не производила впечатление рьяной хозяйки. В конце сада стояли яблони, уже увешанные плодами.
— Видно, сюда вложено немало тяжкого труда, — сказал он.
— Ну, все это делает старик садовник, ужасный грубиян, — возразила Клэр. Потом добавила: — То «оскорбитель наглый»[28].
— А я думал, вы читаете только детективы.
— В школе мы основательно проходили Шекспира. Кое-что застряло в памяти.
Они шли меж высоких стеблей золотой розги, мимо бордюров с маргаритками, чуть побуревшими к осени.
— Вот проклятие, опять дождь, — сказала Клэр.
И они укрылись под яблоней. Вдруг она встала на цыпочки и крепко поцеловала его в губы. Поцелуй не был чувственный, скорее вызывающий. Тоби опешил, он только и смог, что выдавить из себя улыбку.
— Вот так, — сказала она с торжеством, — вашей Мейзи от этого не убудет. Зато мы славно закончили денек.
— Еще как славно, — согласился он.
По пути к дому она держалась от него на некотором расстоянии. Когда они вошли в холл, леди Ллэнгейн, лежа на диване, решала кроссворд.
— Погуляли? — спросила она, просто чтобы что-нибудь сказать.
— Опять дождь, — посетовала Клэр. — На дворе гнусно. А в доме хорошо. Поможем маме с кроссвордом.
Леди Ллэнгейн стала задавать им вопросы. Клэр, явно имевшая в этом деле навык, отвечала с поразительной быстротой, и Тоби удивился, почему, собственно, она так низко ставит себя в интеллектуальном отношении. Поцелуй Клэр взволновал его и обрадовал, он не ожидал от нее такой смелости. Надо полагать, у нее немалый опыт.
Вскоре в холл спустился Ллэнгейн, успевший вздремнуть, и они снова поговорили.
— Если вам когда-нибудь надоест история, — дружески обратился он к Тоби, — дайте мне знать. Может быть, я смогу кое-что предложить вам.
Клэр ушла в кухню и вернулась, неся чай и сочащиеся маслом тосты — именно такие, как Тоби любил, хотя его собственная мать, по-видимому, считала это признаком низменного вкуса. Во всяком случае, она ему последнее время таких тостов не готовила. А лакомств вроде кекса здесь не водилось. Нравится ли ему у Ллэнгейнов? Он и сам не мог бы сказать. Здесь весело, но по сравнению с Хэддисдоном и даже его собственным домом все какое-то обветшалое. И каково же их общественное положение? Богат ли Ллэнгейн? Не исключено; впрочем, за это говорит лишь то, что у них такой большущий дом — содержать его, должно быть, дорогое удовольствие. А все-таки дом комфортабельный и уютный, да, уютный, и Клэр, которая сидит в брюках, закинув ногу на ногу, — с этим домом одно.
Как бы там ни развивались события, решил Тоби, инициатива исходила не от меня. Я не предавал Мейзи. А ведь, в сущности, мужчина, которого вот так вдруг целуют неожиданно для него самого, немножко смешон, однако сама Клэр своего поступка явно не стыдится.
Наступил вечер. Отсветы пламени падали на белокурые головы Клэр и ее матери. Ллэнгейн мирно курил и помалкивал. А леди Ллэнгейн рассказывала о сыне.
— Хорошо бы вы с ним познакомились. Может быть, это когда-нибудь и случится.
— Да, вам непременно надо познакомиться с Перчиком, — ухмыльнулась Клэр. — Стоящий парень.
— С Перчиком? — переспросил Тоби, удивленный этой странной кличкой.
— Ну да, будущий пэр, Пэрчик. Он же Перчик.
Пора было уезжать. На станцию Тоби отвезла Клэр, она проводила его на платформу, и, когда подошел поезд, они пожали друг другу руки. Она снова держалась с ним чисто по-товарищески.
— Хорошо было, — сказал Тоби. — Все-все хорошо. Большое вам спасибо.
— У вас на галстуке жирное пятно. Попробуйте дома оттереть его горячей водой. Ну что ж, думаю, мы еще встретимся когда-нибудь.
Но ни один из них не стал уточнять, когда именно.
16
В чем дело, почему он не может полюбить Мейзи? А вот не любит же… («Пока», — добавлял про себя Тоби с суеверной надеждой.) Такая прелестная девушка, настоящая Миранда. «Приподними-ка длинные ресницы…»[29]. Сколько раз доводилось ему это видеть! Тоби приятно было ее общество, приятно было спать с ней, вести тонкую любовную игру… Но он должен был знать, что свободен от обязательств и волен развлекаться с Клэр; не то чтобы это было для него так уж серьезно, нет, просто он мнил себя человеком, которому отвратительна измена, «работа на два фронта», как он это мысленно называл.
Он встретился с Клэр разок-другой в Лондоне, водил ее в ресторан, в кино. При расставании они небрежно обменивались поцелуем, но тем дело и ограничивалось. По-видимому, Клэр не свойственно торопиться. Она очень уверена в себе: точно знает не только чего хочет, но и когда можно будет протянуть руку и схватить то, что ей приглянулось.
С Мейзи он виделся чаще. О его поездке в Глемсфорд она явно не знала, и ему оставалось думать одно: что Клэр заставила родителей хранить молчание. А потом он на какое-то время избавился от обеих девушек разом: Мейзи уехала с Амандой на Багамские острова (они решили провести там начало зимы), а Клэр в полном одиночестве — на Мадейру. Тоби запретил себе думать о них и основательно засел за работу.
