Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)
Вообще здесь царили благожелательность и спокойствие. А в сиесту город словно вымирал. Катя тоже днем скрывалась от жары в номере, а вечером гуляла. Как-то, возвращаясь с моря, увидела в холле Нину с хозяином. «Мяу-мяу, – пела сладкоголосая блондинка, – мур-мур, Роби, мур…» Итальянец урчал в ответ очень нежно.
– О! Катя! – Нина радостно окликнула ее. – Тебя совсем не видно! А мы могли бы ходить вместе в бар, на дискотеку… Две красивые русские женщины, – мурлыкнула в сторону Роберто и кокетливо добавила: – Блондиночка и брюнеточка – очень пикантно.
– Ла-ла-ла… – залопотал синьор оживленно. – Домани, домани…
– Он говорит, – перевела Нина, удовлетворенно кивая, – что в отеле будет праздник с оркестром. Домани, то есть – завтра.
На другой день в летнем саду «Рабини» с обеда суетились официанты, музыканты настраивали инструменты. Сам хозяин приготовлял коктейль. Перед ним стоял длинный ряд бутылок, содержимое которых он вдохновенно сливал в круглый сосуд, похожий на небольшой аквариум, сосредоточенно помешивая свое зелье половником. Этикетки пугали разнообразием, трудно было поверить в совместимость всех задействованных напитков, но синьор Рабини священнодействовал абсолютно невозмутимо.
– Сколько помню, – сказала Нина, – он всегда это готовит.
Заиграла музыка – ровесница молодости почтенного синьора. Хозяин подошел к столику Нины и Кати со стеклянным кувшином, где оранжево плескался его коктейль, который он не без гордости именовал бальзамом.
– Грацци, грацци, – благодарила Нина нежно и застенчиво. – Пей, все равно не отвяжется, – почти не артикулируя, бормотала в сторону Кати, сияя сладчайшей улыбкой, обращенной к итальянцу.
– Не принести ли пирожных? – беспокоился синьор.
– Ах, разумеется! Перфавора… Грацци… – благодарила Нина с таким восхищением, как будто Роберто обещал ей пожизненный пенсион.
– А кто этот молодой человек? – спросила Катя, указав на давно запримеченного ею красавца.
– Вот тебе и раз! Да сын же его, Адриано! Ты что, не знала?
В разгар веселья синьор Рабини, переходивший от столика к столику и, видимо, ослабленный фирменным бальзамом, споткнувшись о ступеньку, растянул ногу. Подперев рукой подбородок, он уселся возле новоявленных подруг, огорченный и рассерженный. Весь вид его, казалось, говорил: «Раз так – делайте что хотите, а мне уже все равно». Нина принялась утешать пострадавшего, то поглаживая по коленке, то нежно касаясь плеча, и видно было, что ее участие небезразлично синьору: досадливое кряхтение смягчилось, Роберто улыбался.
– Ла-ла-ла… – щедро изливала Нина итальянские слова сочувствия. В то же время, почти не меняя выражения лица, по-русски бубнила в сторону Катерины: – Ишь ты, разлакомился, старый котяра, так бы вот нас и проглотил обеих, разбойник.
– Да что ты! – изумлялась та. – А что он говорит?
– Говорит, русские женщины – красавицы… О, грацци, грацци, Роби, – с приятным смущением отвечала на комплименты. – Говорит, приедет зимой в Москву – учить русский язык, – и тут же добавляла сквозь застывшую улыбку: – Каждый год свистит. Хрен он приедет.
Нину позвали знакомые. Роберто уныло отхлебнул коктейль.
– Ту белла донна! – печально произнес итальянец, глядя на Катю, и его обширная лысина задумчиво закачалась.
– Ну, уж и прекрасная! – недоверчиво откликнулась она. – Ком си, ком са… Так себе в общем.
– Но-о! – убежденно опроверг итальянец. – Ту бэлла! Ту голливуд! – Его скуластое, постное лицо выглядело усталым и огорченным.
Кате стало жаль старого синьора. «Угораздило же беднягу упасть!.. А тут еще я, – подумала с неожиданным превосходством, – для него, может, и правда слишком красивая и молодая».
– …А Роби-то наш, между прочим, уже планирует новое мероприятие, – сообщила Нина за завтраком.
Синьор Роберто издали помахал им рукой.
– Ишь ты, машет лапкой, наш котик… шалунишка, – усмехнулась Катя. Она скептически хмыкнула, а Нина продолжала: – Повезет гостей в горы, на виноградники. Ужин в деревенском ресторане. Ой, ой, мой сладкий! – замурлыкала умильно и махнула в ответ. – Жаль, женат, мне бы очень подошел.
– Брось ты, – отмахнулась Катерина. – Нашла тоже жениха!
– Уж поверь, Катюш. Но… – она прищелкнула языком как о деле проигранном, – Роби ни за что не оставит семью. А вот, кстати, и мадам Рабини! – указала на пожилую женщину, вышедшую из кухни. Синьора что-то объясняла, тыча пальцем в меню, муж слушал с суровой деловитостью и коротко кивал. – Так что, видишь, – вздохнула Нина, – тут все серьезно, общий бизнес. Это тебе не любовь-морковь. Придется искать другого итальяшку.
– Но почему именно… итальянца? А наши мужчины что – не подходят?
– Да где ты у нас вообще мужиков-то видела?! Не-ет, – протянула Нина задумчиво, – в Италии совершенно другое отношение к женщине.
– Ну, не знаю, – с сомнением произнесла Катя. – Я лично русских мужчин ценю.
– Сочувствую, – сухо отреагировала Нина, сразу возвращаясь к своим грезам: – На меня, Кать, местные знаешь как западают – не то слово! Но тут весь фокус в том, чтобы подцепить неженатого, понимаешь? Мне ж уже сорок пять, и нужно срочно что-то решать. Роби был бы идеальным вариантом, но он не разведется, нечего и думать.
Катерина издали смотрела на почтенного синьора, завтракающего в обществе сына, и недоумевала: ну какой он вариант? Другое дело – Адриано… Но об этом она не любила думать: молодой человек казался совершенно неприступным.
На следующий день после обеда постояльцы отеля «Рабини» потянулись к микроавтобусам – предстояла обещанная вылазка в горы.
– Катиа! Нина! Прэго! По-жа-лус-та, – празднично воскликнул синьор Рабини, распахивая дверцы собственного авто.
Итальянец хорошо, даже лихо, вел свой «Фольксваген». Дорога широким винтом поднималась в гору.
– Катиа бэлла! – заметил Роберто среди беседы.
– Си, – с удовольствием согласилась добрая Нина. – И правда красавица!
– Кра-са-ви-са, – прилежно повторил Роберто. – Руссо боно… Еду Моска…
Караван поднимался все выше, машины сбросили скорость. Наконец остановились. Покинув автомобили, туристы с наслаждением вдыхали густые сладкие запахи фруктов – Роберто горделиво демонстрировал свои сады и виноградники.
– Си, си, – кивала Катя, с искренним восторгом озирая восходящие плодородные терраски, усаженные деревьями и лозами, и радуясь, что можно сказать приятные слова доброму старому Рабини. – Это чудесно, синьор… это просто чудесно… – Она вдыхала расточительные ароматы богатой средиземноморской природы, закрывая глаза от избытка впечатлений, и от всей души восхищалась опять: – Здесь так замечательно, синьор, так замечательно!
