Десять поколений - Арфуди Белла

Хатуна же, которой через год разрешили наконец выходить из дома одной, обнаружила, что мать была права: шушуканий за спиной было много, а желающих посвататься к ней – ноль. Сначала она была этим пристыжена и ходила, упираясь взглядом в пол. Позже решила, что глупость может совершить каждый и нет смысла до конца дней каяться за несколько походов в кино. В конце концов, ее честь, кто бы что ни думал, была при ней. Значит, найдется тот, кто наплюет на условности и свяжет с ней свою судьбу, несмотря на пустые пересуды и закатывание глаз противных матрон.

Глава XII

Джангир, довольный собой, уперся кулаками в пояс и смотрел на построенный им Дом знаний – так он называл про себя школу, которую он да местный каменщик Григор наспех соорудили из нетесаных камней. Здание представляло собой жалкое зрелище на фоне выжженной солнцем земли. Сплошная пустошь и редкие покосившиеся дома езидов, оказавшихся здесь после побега от резни, которую уже новое турецкое правительство продолжало именовать переселением народов в ходе войны.

Джангир за несколько лет жизни в Армении, ставшей частью новой страны – Советского Союза, свыкся с мыслью о потере жены, сына, родных и старался ни с кем об этом не разговаривать. Пока молчишь, можно делать вид, что ты в порядке. Если же дать мыслям о погибшей семье хотя бы шанс закрасться в голову, то они сведут с ума. Держаться на плаву и не окунуться в пучину отчаяния Джангиру помогала цель – обустроить таким же спасшимся, как и он, новое безопасное место для жизни. Так на территории маленькой Армении на почти бесплодной каменистой земле появилось новое село, практически полностью езидское. Теперь необходимо было соорудить для местных детишек школу, чтобы, обученные грамоте, они могли быть полезны своей общине и новой родине. Директором и проектировщиком здания, его основным строителем и спонсором стал Джангир. Благо, в отличие от большинства других езидов, ему не пришлось с пустыми руками бежать от резни. К моменту трагедии он уже был далеко. И волею судьбы оказался не в эпицентре царившего террора новых властей, желавших ограбить всех, кто владел хоть каким-то имуществом. Эта удачливость, способность к выживанию и умение выстраивать свою жизнь заново раз за разом, куда бы их ни закинула судьба, станут основными чертами будущих поколений семейства Бяли.

– Думаю, парты мы сколотим быстро из тех досок, что у меня остались, – сказал Григор. – Можно будет уже на следующей неделе зазывать ребятишек на уроки.

– Только бы еще документы на школу эту выправить. – Джангир все опасался, что дело может прогореть.

– Ну, это уже вы занимайтесь. – Григор пожал плечами. – Мое дело маленькое, как мог уже помог.

Открыться через неделю не удалось. Не могли найти стулья для школьников. Но к концу сентября школа таки распахнула свои двери для всех желающих. Обучая вперемешку мальчиков и девочек разных возрастов, Джангир сам удивлялся, как ему это удается. Работа шла не без помех, но довольно слаженно. Первые успехи были уже к зиме, когда ученики осилили алфавит и научились читать по слогам. Довольный их успехами, Джангир лишь тогда окончательно поверил в свою затею. Когда еще несколько лет спустя из школы выпорхнул первый выпуск, Джангир с чистой совестью выдохнул и взялся за свое детище с новыми силами. Он был решительно настроен выпускать лучших учеников во всем Союзе, даже если далеко в холодной Москве, где восседали все важные шишки, об этом знать не будут и успехов его подопечных не призна́ют.

Тем временем у Джангира подрастали не только его ученики, но и дети. Спустя пару лет после переезда в Армению из Тбилиси он взял в жены дочь одного из спасшихся езидов. И для Джангира, и для отца девушки было ясно, что сделал он это из желания не дать ей остаться одной. Ее отец, который едва вставал с постели, вот-вот покинет бренный мир, оставив девушку сиротой. Глядя на новоиспеченную жену, Джангир старался не воскрешать в памяти лицо Несрин, хотя еще за месяц до того опасался его совершенно забыть. Теперь же ему казалось неправильным встречаться с Несрин даже во снах, о которых никто, кроме него, не узнает. Женившись на Кявэ, Джангир поклялся быть ей хорошим мужем, не искать в ней изъянов, не сравнивать с погибшей женой и стараться как можно больше делать для будущего общины, которая все еще влачила жалкое существование на отшибе мира.

Кявэ, как и другие езиды армянской земли, мало что знала о Джангире. Он был такой же пришелец, как они, но по воле Ходэ оказался в этом жестоком мире более образованным и стойким. Мужа она не сказать чтобы полюбила, но стала уважать и считала не просто достойным, но однозначно хорошим человеком. В глубине души чувствовала к нему бесконечную благодарность за то, что взял ее в жены и не дал познать участь женщины, оставшейся без покровительства мужчины, но чувств своих, как и любая другая езидка, не выражала. Нежность свою она дарила лишь детям, которых у них с Джангиром родилось аж десять, хотя до школьного возраста дожили только восемь. Четыре мальчика и четыре девочки, в которых был сосредоточен весь ее мир.

Самый старший сын Рзго родился в день весеннего равноденствия и подарил своим появлением надежду на что-то хорошее в будущем – как матери, так и отцу, который с комом в горле взял на руки своего второго сына, мысленно молясь, чтобы судьба к нему оказалась благосклоннее, чем к первенцу. Молитвами ли отца или по случайному стечению обстоятельств Рзго рос на удивление крепким и сообразительным малым. Уже к десяти годам он умел многое из того, что его сверстникам казалось запредельным: складывал в уме огромные числа и решал сложнейшие уравнения.

– У вас в семье растет гений, – шептала Джангиру учительница математики Лусин Тер-Петросян, направленная к ним из ближайшего города.

– Отчего вы говорите так тихо, товарищ Тер-Петросян? – Джангир посмеивался, заливаясь теплом от добрых слов в адрес сына. Он и сам понимал, что мальчик растет необычайно одаренным, но получать подтверждение со стороны было особенно приятно.

– Сама не знаю. – Учительница математики смущенно улыбнулась, слегка прикрывая полуоткрытый рот маленькой пухлой ладонью. – Боюсь сглазить, наверное.

– Нельзя сглазить чужую судьбу, – уверенно заявил Джангир. Уж он-то постарается, чтобы на пути его сына не было никаких препятствий.

Занимаясь с ним дополнительно практически всеми предметами, он безмерно гордился тем, что Рзго без труда справился с экзаменами и поступил в Ереванский университет. Джангир неделю ходил в приподнятом настроении, раздавая ученикам пятерки направо и налево. Оставалась последняя задача примерного езидского отца – женить сына. Пусть знает, что по возвращении его ждет невеста, и не поддается соблазнам большого города.

С невестой Джангир не без помощи Кявэ определился довольно быстро, благо деревня их росла в численности и езидских домов становилось все больше. В жены толковому Рзго, которого отец видел в будущем большим ученым, была определена скромная и неприметная Хедо, которой родители едва разрешили окончить три класса. Однако и Джангир, и Кявэ этому факту были лишь рады, считая, что главная забота женщины – рожать детей и быть опорой мужу, а не стараться затмить его собой или хотя бы быть равной. Советские лозунги о раскрепощении женщин они всерьез не воспринимали и даже знать не хотели, что за ними стоит.

Рзго, родившийся на сломе незыблемых плит, сквозь всю жизнь пронес печать ребенка своего времени, человека, вынужденного постоянно бороться с новыми и более страшными ударами судьбы. Его поколение, заставшее чудовищную войну и последующие изменения, словно выпеклось в жаровне и окончательно лишилось умения выражать свои чувства. Выжженное сердце и холодный разум станут вечными спутниками Рзго в его довольно короткой жизни, оборвавшейся во время правления Брежнева, которого тот именовал не иначе как «Кустистые Брови».

Хедо, ставшая женой Рзго в четырнадцать лет, судьбе своей покорилась сразу и, сказать по правде, даже не предполагала, что может быть иначе. Разве не для того рождается женщина, чтобы однажды выйти замуж и подарить мужу потомство? Вечный цикл жизни, который Ходэ заложил в нас до скончания веков.