Нелли Маратова - Наследницы Белкина
— Я за вами подглядывал тогда, — признался Толян.
— Зачем? — удивился Колян.
А Толян вдруг покраснел и засопел некрасиво в сторону. Колян совсем растерялся.
— Так ей и надо, — вдруг резюмировал Толян, потряс в воздухе «маленькой», а потом звонко расцеловал ее в этикетку.
Колян же, чтобы перевести разговор, предложил:
— Может, Жеку Абрамова позовем?
Ему теперь еще больше не по себе было. Неловко.
— Так это… — Толян замялся, — нет Жеки-то… Того он. В прошлом году. Выпил лишку — и на кладбище.
— Он ведь младше нас!
— На два года.
Колян не знал, что сказать. Санек Прохин, увидев их на пороге с двумя пол-литрами, расцвел:
— Здорово, мужики!
Толян вытащил из карманов хлеб и банку с маринованными грибами. Поставил на стол бутылки. Санек достал стопки.
Санек Прохин был лет на восемь их старше. В детстве он лучше всех плавал, точнее всех кидал ножички и первый начал гулять с девкой. Колян с Толяном мечтали быть похожими на него.
Разлили, выпили.
Санек был бригадиром, а Толян — простым путейцем. Это чувствовалось.
Колян принюхивался к собственному странному амбре гари и дорогого парфюма. Он пользовался Hugo Boss. Ему нравилось название.
Разговор не клеился.
— Что же у вас дорогу никак не отремонтируют? — брякнул Колян, не зная что сказать.
Их деревенские дела его не интересовали. Покосившихся домов, разваливающихся совхозов и леспромхозов, тощих коров ему хватало и в своем районе. Но его район пока держался на плаву. Как писали подневольные журналисты, «благодаря умелому руководству». А на самом деле — выгодной продаже земли. Великонивский район примыкал к областному центру и включал в себя живописный берег озера. Люди, которые провели Коляна в мэры, теперь активно подсовывали ему на подпись документы о продаже земли под дачи, а он послушно их подписывал. Когда передел закончится и район окажется нос к носу со своими тощими коровами, Колян рассчитывал на благодарность покровителей — на перевод куда-нибудь подальше от разгневанных корововодов.
— А правда, что ты — глава Великонивского района? — разомлев после первых двух стопок, спросил Санек, с сомнением глядя на аляповатую китайскую куртку и кирзачи. — А вот Толян говорил…
Колян с нескрываемым недовольством покосился на брата.
Толян потупился:
— Ну… ты в большие люди выбился… — и уже Саньку: — Мой брат — большой человек…
И тут Колян понял всю глупость своей затеи. Что ему было делать с этими людьми? Кто они ему? Такие же точно — вечно пьяные, вечно недовольные, вечно воняющие чем-то, каких в его районе полным-полно. Половина из них — просто сор, нелепость и недоразумение. Убрать бы их, проредить через одного, списать, как низкоудойных коров, — вот тогда, пожалуй, и можно было бы что-то сделать… Он метнул на брата разгневанный взгляд: не хватало, чтобы слухи пошли — ходить в кирзачах ему не по статусу.
— Нет, Санек, соврал я… — выдавил из себя Толян. — Колян… Колян… машины чинит в городе.
— Эх ты, брехло! — бросил Санек, как когда-то в детстве, когда Толян пытался соврать, что уже целовал «одну чувиху», и Прохин, который уже гулял с девками, тут же его уличил.
Толян совсем сник. А Санек стал распинаться про то, что выше головы не прыгнешь, что рожденный ползать летать не может, что мужик везде себя мужиком может чувствовать, и так далее и тому подобное. А Колян смотрел на покосившиеся рамы, печь с треснувшей чугуниной и рядок аккуратных маленьких горшочков и мисочек на кухонном столе. Женщина в этом доме была, а мужика — не было. И на этого Санька он хотел стать похожим?
Между тем допили обе бутылки. Толяна развезло, а Санек с Коляном только в раж вошли. Хотелось бежать куда-то, что-то делать…
— У тебя деньги-то есть? — спросил Санек Коляна.
— Есть, — спокойно ответил Колян, забыв, что он — простой автомеханик.
— Отлично! — потер руки Прохин. — К Верке! Или в гости еще к кому-нибудь забежать… Ты, поди, уже забыл наших…
Вышли на улицу. Смеркалось. Небо окрасилось багрянцем. Розовые медленные облака наполовину застилали горизонт. Деревья в низких солнечных лучах блестели, как в последний раз. Где-то лаяла собака. В воздухе была разлита какая-то необыкновенная красота и чистота. Но никто этого не замечал: мужики думали о водке. Хотя Колян на минутку остановился, как будто хотел вспомнить что-то.
— Че встал столбом? Шагай давай! — скомандовал, как тридцать лет назад, Санек Прохин, и на секунду Коляну показалось, что он, как и тогда, сейчас влепит ему подзатыльник.
Толян, заплетающимся языком, пустился вспоминать, как они когда-то воровали яблоки у каких-то Кузьминых, которых Колян не помнил, а потому он просто шел и смотрел под ноги.
— А может, к Михалычу зайдем? — предложил Прохин.
— Зачем? — удивился Толян, немного обидевшись, что его перебили.
— Так, могет, у него начка есть?..
Проходили как раз мимо дома Михалыча. Дом его Колян помнил: у Михалыча тоже яблоки воровали. Точнее у матери его — она тогда еще жива была.
— А как Михалыч-то? — спросил Колян.
— Ку-ку он. И всегда ку-ку был. Но если есть выпить — уважит. У него и закусь водится.
Толкнули калитку и постучались в дом. Сад за домом, куда и лазали воровать, совсем зарос. И походил скорее на лес, на бурелом какой-то, заросший кругом иван-чаем, который вытянулся за лето выше человеческого роста, а сейчас стоял весь белый, облезлый, как шелудивый кобель.
Михалыч открыл дверь и расплылся в беззубой улыбке:
— Ребятки!..
Санек, как старший, попытался озвучить проблему, но старик — а Михалыч выглядел как настоящий старик — неожиданно прытко выскочил на улицу прямо в тапках и потянул их в этот самый темный гнилой сад, озаренный по макушкам заходящим солнцем.
— Ребятки, — суетился Михалыч, — я так рад, что вы зашли, я вам сейчас такое покажу!..
Мужики переглянулись, но пошли следом.
Михалыч обогнул деревья, протиснулся под низкими ветками кленов и вышел в ту часть насаждений, которую с улицы не видать. Отплевываясь от пуха иван-чая, гости потянулись за ним.
— Вот! — радостно и торжественно провозгласил Михалыч. — Вот…
— Что «вот»? — не понял Санек. — Ты нас зачем сюда притащил?
— Кедры.
— Че?
— Кедры, говорю. Мои кедры. Я сорок лет назад семена привез. Я в Сибири служил — и привез. Посадил. Из пяти три выросло.
Колян первым понял, о чем речь, и задрал голову. Над ним, чуть шевелясь от ветра, уходили ввысь — прямо в розовое небо — три мощных дерева. И такая сила была в распростертых массивных лапах, что у него дух захватило. Толян с Саньком тоже, казалось, что-то поняли и тоже стояли теперь так же — с запрокинутыми головами.
Но Санек так просто не давал себя задурить:
— Ну и че? Мы к тебе по такому делу…
Но Михалыч перебил:
— Шишки у них… В первый раз за сорок лет — шишки… — и тут же застеснялся своего порыва.
Колян пригляделся — шишки и правда были. Маленькие совсем.
— Сорок лет ждал… — сказал Михалыч.
— Чего ждал? — не отрывая взгляда от кедров, спросил Толян, все еще не понимая.
— Шишек.
— Зачем?
Но Михалыч продолжал, почти забыв про людей:
— Шишек ждал. Все думал: будут — не будут. Дождался… Теперь и умереть можно.
Михалыч стоял с задранной головой и улыбался.
Санек молча покрутил пальцем у виска и махнул Коляну с Толяном — пошли, мол, ну его.
Вышли за калитку.
— Нет, ну вы слышали?! — разозлился Санек. — Ни жены, ни детей, ни внуков — шишки у него! Даже бухать с ним расхотелось.
— Да ладно тебе… Шли же к Верке… — попробовал успокоить его Толян.
А Колян подумал: «Посадить себе на даче такие, что ли?» Он раньше не думал, что кедры у них могут прижиться. Да и вообще растительностью на даче заведовала жена. А теперь увидел — и позавидовал: как это у старика-алкаша есть, а у него — мэра — нет?
Верка встретила их на пороге.
— Явились! А ко мне Наталка прибегала. И знаешь, че сказала? — она уперла руки в боки и уставилась на Толяна. — Ежели я тебе еще хоть маленькую продам, она тут же позвонит участковому и заложит меня со всем моим бизнесом. Так что валите отсюдова, пока целы. Я вас не знаю и ничего вам не продавала!
— Да не позвонит она… — хорохорился Толян, приплясывая от нетерпения. — Нашла, кого слушать, — курицу мою.
— Вот и разбирайся сам со своей курицей!
— Верка! Брось дурить! — пригрозил Санек. — По-человечески же просим — продай.
А Колян добавил:
— Я вам в два раза больше заплачу, — и показал купюру.
— Ты че — больной, что ли? — удивилась Верка, глядя на Коляна. — Ничего я вам не продам!
И неожиданно ловко захлопнула дверь прямо перед ними.
— Как же это она? — беспомощно развел руками Толян.
