Ирина Аффи - Минск – Бейрут – неизвестность
Даже первый приезд Ахмеда был уже нежданным на самом деле. За время разлуки Анжела забыла его настоящего и создала некий образ для своего сына, который устно хранился в их семье. Первый год она страдала невыносимо, пока хлопоты с младенцем не приглушили эту тоску. Ей действительно не хватало его реального, с его запахом, манерами, высказываниями. Через год в воспоминаниях уже было много меньше от Ахмеда настоящего. Но ведь любовь ещё была жива, а любить всегда легче что-то прекрасное, поэтому черты реального человека постепенно заменились на черты идеального. Потом прошла тоска и грусть, и статусом остался в её жизни Ахмед. Её легендой. Уже не чувствуя остро любви, она всё равно называла для себя его любимым и, не ожидая его возвращения, подолгу обсуждала с сыном, что будет, когда папа вернётся. И она знала, что поступает правильно ради своего мальчика, ему нужен был отец, хотя бы в варианте легенды. Когда он внезапно первый раз вернулся, она не почувствовала, что сердце ёкнуло, скорее испытала радость от встречи с давним знакомым и страх. Это был совершенно другой человек, даже внешне очень изменившийся. Человек взрослый, знавший себе цену, безусловно, успешный и достойный, но совершенно чужой. Опять-таки подсознательно готовив тоннель из легенд о прекрасном папе она должна была в него войти. И она вошла…
Ей не было и в нём плохо, наоборот, она ощутила комфорт и некоторое благополучие. Она отказалась от дежурств по выходным дням и, наконец, начала отдыхать и отсыпаться. Прибытие Ахмеда на выходные всегда было праздником, дом наполнялся суетой, Имад скакал от радости, а всегдашний сопровождающий Георгий вносил необыкновенный шарм в их веселье. Всё было замечательно и празднично. Но не было будней, тех самых, когда остаёшься один на один с близким человеком, когда возможно взаимопознание и взаимное проникновение в глубинный мир друг друга. Казалось, что они оба понимали, насколько стали далеки, и поэтому выбрали по молчаливому согласию именно эту форму общения – облегчённый вариант семьи, так сказать, семья выходного дня.
Перед их первым расставанием у них не было времени, чтобы яркая и страстная влюблённость переросла в любовь, они просто не успели пережить эту трансформацию. Потом, во время подаренного им судьбой второго шанса, они инстинктивно чувствовали, что слишком многое изменилось. Что-то упорхнула и не догонишь. Наверное, какая-то юношеская лихость и вера в счастье, которая побеждает все преграды.
Ахмед не чувствовал всё так же остро, как Анжела. Он восточный человек и там совсем по-другому понимают семью. Душевная близость и приятное общение не являются смыслом построения брачного союза и если выпал шанс жениться по любви, то это уже огромная удача. А потом совместный быт, рождение и воспитание детей, их образование и прочее, что называется супружескими и родительскими обязанностями. Желательна, но необязательна сексуальная притягательность супругов. Семья – это точный расчет, постоянная работа и контроль. Он тоже понимал, что она изменилась, но особой беды в этом не видел. Женщина должна ждать мужчину, для этого ей Бог дал не такой выраженный темперамент и интеллект, зато очень мощный материнский инстинкт и инстинкт сохранения домашнего очага. Всё нормально, пройдет время и она привыкнет! Возможно, всё так бы и было, и даже, скорее всего, что именно так, если бы не их очередное расставание, которое как оползень покачнуло и начало разрушать хрупкую постройку их недолгой совместной жизни.
Ахмед сначала хотел приехать сразу, как только похоронил Гасана и отправил в Америку Надин. Потом посчитал более разумным остаться ещё на некоторое время, чтобы восстановить разрушенный центр и обеспечить своим родным достойное возвращение на родину. Он знал, что его сын и невеста в порядке и посчитал своим долгом навести порядок и в делах дома. Конечно, реакция Хади напугала его, и если бы он спешно уехал, то у брата появились бы новые причины ненавидеть ещё неизвестную ему Анжелу. Скорее всего, он расценил бы это как двойное предательство. Поэтому он отложил отъезд «до лучших времён», пока бури в сердце брата не улягутся, и он не поймёт, что Ахмед не противопоставляет их друг другу и не стоит перед выбором между ними, а, напротив, отдаёт долг семье, заручившись поддержкой белорусских близких. Только если не спешить и запастись терпением, можно угасить это пламя. Жаль, что Анжеле он не мог объяснить все причины, побудившие его остаться, боясь разворошить раны, нанесённые ей его давним жестоким визитом.
В Минске за него переживали всей семьей, как за близкого человека. Но, чем больше проходило времени, тем чаще Анжела ловила себя на мысли, что никогда у неё не было еще настолько счастливых дней. Дней без усталости и спешки, без нужды. Она впервые почувствовала прелесть выходных с посещением выставок и парков. Нина, с которой они очень сдружились, шутила, что она ведёт размеренную жизнь молодой пенсионерки. Она запретила себе думать о том, что именно заставляет Ахмеда не спешить вернуться к ним, и где-то в глубине души смирилась с засевшей в подсознании мыслью «он не вернётся».
Но Ахмед вернулся через год ненадолго, объяснив ливанским близким это необходимостью переоформить документы о переносе второго года обучения на ещё более длительный срок, ввиду сложных личных обстоятельств. Приезд был внезапным и Анжелин отпуск не совпадал с ним. Как Ахмед не уговаривал её взять отгулы, им пришлось проводить его отдельно, но Имад был безумно счастлив тем, что ему разрешили побыть на летних каникулах с папой. Они поехали в Москву. Там, между оформлением документов и прочими делами, он показал сыну все достопримечательности. А после, с Анжелиного согласия, остался на недельку отдохнуть на даче Георгия, вместе с ним и его беременной невестой Ниной.
Верный и гостеприимный Георгий взял по этому поводу отпуск за свой счёт и был счастлив проводить тёплые летние вечера в компании лучшего друга, любимой женщины, которая была уже в положении, и дочки Инночки, жившей у него во время очередной маминой командировки. Что может быть приятней, особенно когда все дружат. Даже дети удивительно ладили между собой. Двенадцатилетний интеллигентный и домашний Имад, познакомившись с Инной, первый раз в жизни столкнулся с шестилетней девочкой, обладающей мальчишеской дерзостью и кукольной хрупкостью. Он с интересом изучал это чудо и ловил себя на ощущении, что она заражала его жизнелюбием и авантюризмом. Всегда флегматичный и вдумчивый, он начал лазать по крышам, воровать клубнику на соседнем огороде, хотя на своих грядках её было море.
«Но ведь так вкуснее!» – объясняла ему Инна. И это было правдой! Было гораздо вкуснее! Они уезжали кататься на велосипедах за сетку, огораживающую территорию дач в лесу, что было категорически запрещено. И даже купаться на озере. Она научила его делать секреты в земле – закапывать всё что хочешь в маленькую ямку, накрывать прозрачным стёклышком от разбитой бутылки очень плотно, засыпать и оставлять метку. Потом поменяться и искать по меткам секреты друг друга.
Когда шёл дождь, она носилась босиком по лужам, собирала дождевых червей в банку, чтобы напугать брезгливую соседку бабу Машу.
Он совершенно не успевал за ней. Она была сама жизнь!
Однажды Нина, расчёсывая её волосы после купания, сказала восхищенно:
– Какая же ты красивая! И эти волосы чудесные! Вот только коленки все ободраны и ноги исцарапаны. Так нельзя, Инночка, ты же женщина, береги себя!
Имад, присутствовавший при этом разговоре, был поражён совершенно. Она женщина?! Этот чумазый исцарапанный чертёнок превратится когда-нибудь в женщину? Нет, этого не может быть! Просто Нина старается подлизаться к дочке жениха. Он ещё раз взглянул на неё и, не сдержавшись, рассмеялся. Волосы с одной стороны расчесанные, с другой стояли дыбом. Худая, костлявая, наполовину в зелёнке, в какой-то майке и мальчишеских шортах. Женщина…
Нина обернулась, внимательно присмотрелась к Имаду.
– Смеёшься? Зря! Может, ещё сам в неё влюбишься потом.
Кто знал тогда, что эти слова станут пророческими…
Они прекрасно провели неделю вместе и на выходные ждали в гости Анжелу. По этому поводу на субботу были запланированы баня и шашлыки. А накануне вечером, пока Ниночка хлопотала на кухне и с детьми, мужчины устроили себе партию в шахматы на веранде.
– Как-то ты невесел накануне приезда Анжелы. – осторожно завёл разговор Георгий, уже на протяжении недели наблюдавший странности в их отношениях.
– Да ведь и она ко мне сильно не спешит. – грустно заметил Ахмед. – Ведь можно было взять отгулы или отпуск за свой счёт и побыть со мной эти несколько недель? Ты же смог!
Георгий молчал, понимая, что друг прав.
Он сам был почти влюблён в Анжелу, когда только познакомился с ней и, если бы она не была женщиной его друга, то кто знает, как бы всё сложилось. Но при всём очаровании внешней красоты и элегантности, он не знал более закрытого человека, чем она. Такая снежная королева с замороженным сердцем, хотя, возможно, во времена их молодости, до всех испытаний, выпавших на их долю, она была другой. Почти никогда Анжела не давала себе «слабинку» и была всегда на высоте. В шашлычных ли компаниях на дачах друзей или на крупных торжествах она говорила мало, но всегда к месту и с прекрасным чувством юмора. Знала меру во всем. Не позволяла себе ни ошибок, ни глупостей. Георгий всегда думал, что можно будет позавидовать тому, кто раскроет её сердце и уведёт её из мира правильных поступков в мир желаний и чувств. Потому что всё скопившееся за эти годы выплеснется на этого спасителя.
