Ирина Аффи - Минск – Бейрут – неизвестность
Георгий молчал, понимая, что друг прав.
Он сам был почти влюблён в Анжелу, когда только познакомился с ней и, если бы она не была женщиной его друга, то кто знает, как бы всё сложилось. Но при всём очаровании внешней красоты и элегантности, он не знал более закрытого человека, чем она. Такая снежная королева с замороженным сердцем, хотя, возможно, во времена их молодости, до всех испытаний, выпавших на их долю, она была другой. Почти никогда Анжела не давала себе «слабинку» и была всегда на высоте. В шашлычных ли компаниях на дачах друзей или на крупных торжествах она говорила мало, но всегда к месту и с прекрасным чувством юмора. Знала меру во всем. Не позволяла себе ни ошибок, ни глупостей. Георгий всегда думал, что можно будет позавидовать тому, кто раскроет её сердце и уведёт её из мира правильных поступков в мир желаний и чувств. Потому что всё скопившееся за эти годы выплеснется на этого спасителя.
Но ведь когда-то она решилась родить ребёнка от Ахмеда, значит, была открыта и влюблена! И как его друга устраивает жизнь с оболочкой, почему он не стремиться проникнуть глубже, понять её, вернуть её прежнюю? Тем более что он уже попробовал эту глубину. Это как аквалангист, познавший всю красоту и богатство подводного мира, впоследствии перешедший на стиль плавания «собачкой» сугубо по поверхности. Это же невкусная жизнь!
Ахмед и сам понимал, что надо либо самому что-то менять, либо быть готовым к тому, что жизнь всё изменит. Жизнь – серьезная дама, с ней не отсидишься в тени. Или решай сам или молча принимай чужие решения. Да, Анжела изменилась, в ней явно назрела потребность в чем-то большем, вот только с ним или без него – он не знал. Тогда, когда он решил остаться отстроиться, она как будто сломалась, отдалилась. Он-то видел крайнюю необходимость этого и попросил её год подождать, а она почувствовала себя шестнадцатым пунктом его жизненной программы и перестала верить.
Надо бы бороться, может и есть шанс на успех. Но от него прежнего осталось очень мало. Он устал и очерствел за время всех этих несчастий. Он стал бояться своей чувственности и доброты как наиболее уязвимых сторон своей натуры. На войне «око за око, зуб за зуб» в порядке вещей, а вот доброта за доброту и откровенность за откровенность, это сомнительно. Скорее в глаз за доброту. Она приравнивается к глупости. Они дети войны!
Всю утончённость Анжелиной натуры он в глубине души стал считать блажью. Ему иногда казалось, что они несовместимо разные. Он, за год потерявший отца и брата, прошедший огонь, воду и медные трубы, и она… Ахмед даже не мог её охарактеризовать. Он вообще мало вдумывался в неё, принимая её саму и её верность как данность. И, конечно, можно было бы поговорить по душам, попытаться выяснить всё недосказанное, но зачем? Чтобы попробовать взаимно прогнуться, или даже, допустим, взаимно измениться – это уже невозможно в таком возрасте. Она не станет проще, он так и останется восточным человеком, достойным сыном своего отца, гордящимся своими достижениями. Да и стереотип отношений между мужчиной и женщиной на востоке совсем другой. Мужчина должен иметь авторитет, не должен уговаривать женщину быть рядом с собой, но при этом должен делать всё, чтобы ей было хорошо, чтобы она сама держалась его. Да и женщины другие. Они редко получают образование, зато являются академиками в ведении домашнего хозяйства, общении с мужчиной, воспитании детей – в хранении домашнего очага. И часто можно увидеть, как взрослый сын, входя в дом и здороваясь с мамой, благодарно целует ей руку. Не за великие и мудрые нравоучения, а за то, что пережила с ним каждый его шаг, готовила обеды на десять человек из десяти блюд, непременно учитывая интересы каждого, отказалась давно от покупок себе, экономя деньги, чтобы позволить им пощеголять. Родители всегда стараются воспитывать в детях чувство уважения к старшим на собственном примере в отношениях с бабушками и дедушками Научить ведь можно только тому, что сам умеешь, а поделиться только тем, что сам имеешь. И хотя раньше он и думать не мог о невестах, ненавязчиво попадавших в их дом мамиными стараниями, но на данном этапе своей жизни он хотел бы именно этого счастья.
– Э – э – х, была бы она бабой! Простой бабой, которая растает от подарков, будет бояться остаться одна, будет держаться за мужа, подстраиваться. Пусть и не сильно образованной и не сильно умной.
– И не сильно Анжелой, тогда уж. – закончил Георгий. – Ахмед, у тебя на родине большинство женщин такие, судя по твоим рассказам. Может, стоит уж жениться у себя на родине, раз у тебя так изменились приоритеты. Только, правда, подумай сначала, что ты с такой бабой потом делать будешь? Твоя усталость пройдёт, захочется интересной, яркой жизни, умного человека рядом. Ты никогда не был простым, просто сейчас устал. Анжела, конечно, сложная, но очень достойная мать и женщина!
– Да она уже и сама, похоже, не хочет за меня замуж. Я люблю её, как мечту, но она стала мне совсем чужой. А рядом ежедневно мне нужен близкий и любящий человек. Не знаю, всё вообще запуталось!
– Я вижу! Вы так вынужденно обходительны друг с другом, что, кажется, дай вам волю – разбежались бы в разные стороны со всех ног. Но знаешь, страх бабы с подарками остаться одной тоже не всегда можно приравнять к любви.
– Я ей не нужен! Я и сам её боюсь, если честно. Жениться на ней – мой долг. Она замечательная… Но мне так тяжело, Георгий!
– Ну, я думаю, так и надо объясниться. Она женщина, она побоится тебя потерять и раскроется. Да, всё наладиться! Ей просто нужно поверить тебе.
– Я боюсь, что она обрадуется разрыву. Что всё будет кончено непоправимо. Что я потом пожалею и ничего не смогу вернуть. Пусть лучше пока так! Я люблю её, всё-таки!
– Ахмед, но и это не жизнь! Вы себя связали и ни ты, ни она не счастливы.
– Я столько лет хранил её в сердце и привык уже, что хоть всё и сикось-накось, но есть надежда… А ты мне предлагаешь лишить себя надежды? Навсегда?
– Я тебе предлагаю жить начать. И ей дать. Ты ведь не трус?
– Похоже, что трус немного.
– Ну, прости! Может, и правда, само разрешится.
– Мне ведь и на самом деле с бабой будет скучно! Тут надо поднапрячься, чтобы соответствовать, тут надо думать. А там будет всё на расслабоне, но скучно.
– Проблема в том, что вы оба сложные.
– Вообще-то да. Ну, вот скажи мне, я-то могу уехать и завтра жениться, если захочу. Веришь? Завтра! Я богат, а деньги у нас решают почти всё. А она? Зрелая, немолодая уже, прямо скажем, сложная. Она же одна останется! Почему она не боится?!!
– Ну, мне кажется, она изначально выбрала остаться одной, десять лет назад. Этого уж она точно не боится. И потом, ты зря так думаешь. Жизнь непредсказуема. Может, она тоже встретит более доброго и тёплого партнера. Вам, кстати, похожие люди нужны. Просто не такие перфекционисты, как вы и менее критичные.
– Да, я всё это понимаю, только решиться не могу! Ведь говорят, что во всех следующих отношениях мы ищем повторения первой любви. Вот и боюсь, что потом буду искать такую же вторую, сравнивать, тосковать.
На веранде за их спинами стояла Нина, управившаяся с делами, и внимательно слушала разговор. Слёзы текли по обеим щекам этой похорошевшей от беременности женщины. И вдруг она начала тихо цитировать:
–«С любимыми не расставайтесь,
всей кровью прорастайте в них.
И уходя, на век прощайтесь,
когда уходите на миг».
– Ниночка, ты плачешь! – испугался Георгий. – Успокойся, тебе нельзя плакать! Мы просто обсуждаем.
– Гоша, я что, не вижу?! Я что чужая?! Да у меня последнее время ближе Анжелы подруги нет. Мне и её жалко и тебя, Ахмед.
– А что ты думаешь, как её подруга? – осторожно спросил Ахмед.
– Мне кажется, надо поговорить. И мне кажется, не всё потеряно. Вы просто так устали от проблем, что сражаться за любовь у вас обоих уже сил нет. Но надо попытаться! Такая была любовь! Легенда!
– Может, пусть лучше легенда останется легендой, чем станет плохой семьей? – проворчал Ахмед.
– А Имад? Ему каково будет без тебя остаться? – не отступала Ниночка.
– Нет, я не думаю, что это станет препятствием нашему общению. Анжела не такая, она никогда не будет чинить препятствия! – с нескрываемой гордостью проговорил он.
– С ума сойти! Какое может быть расставание?! – Ниночка, в слезах, выразительно жестикулируя, пыталась быть как можно более убедительной. – Какая баба?! Да что ты с ней делать будешь?! Да ты домой не захочешь идти! Ты ведь тоже непростой! Очень! Ты гордишься собой! И по заслугам! И женщина рядом с тобой должна быть соответствующая!
Ахмед внимательно слушал её. Он был напряжён и пытался из советов друзей синтезировать единственно разумный и возможный выход. Он обдумывал, раскладывал по полочкам, и только затаившееся сердце знало всё! Он не будет счастлив без неё, он не сможет любить женщину за блины, ему надо уважать и гордиться ею. И только она со всей её сложностью вызывала в нём глубокое чувство уважения. Но она очень изменилась, в ней много нового, неизвестного ему. В её молчании, взглядах. Как будто вышла на новую орбиту.
