Валерий Пудов - Приключения Трупа
Прервали увещание — организовали совещание.
И разбирали нити событий с такой суетой, будто в сите с водой ковыряли кому-то гной под задней, складнем, ногой тупой иглой — будто в корыте пиявку гоняли метлой.
Потом шепнули:
— Мамуля, умерьте пыл и спешите домой. Принесите справку о смерти: «Почил живьём семейно». Поверьте, с врачом подмахнём келейно. За жалость.
Намеревалась уйти, но по пути задержалась:
— Мертвый бессмертен и впредь не может умереть.
Кивнули мамуле:
— И что же? Не гордый! Прыть ему не возвратить. Почить — не жить: почему не повторить? И не надо даты. Мы не бюрократы. Берем за труды без труперды. И за награду по причине кончины без кутерьмы разведём. Бегом! Ждём!
И побежала неудачная новобрачная под дождём обратно.
Скакала по лужам азартно, промокала и утопала хуже малой шавки и повторяла многократно, у каждой канавки, важные детали справки:
— Живьём подлеца и без даты.
Но — опоздала: забрали мертвеца в солдаты.
8.Армейского наряда супруга не застала и семейственного друга по одеялу потеряла заочно, но прохожие рассказали, что видали сами и, похоже, точно:
— Вначале кричали ртом, потом стучали кулаками, потом сапогами и прикладами, потом задами и снарядами взломали двери, силою взяли твоего милого с его покрывалом, пробурчали, что не звери, а надо, передали объяснительную, что «призвали на действительную», и — умотали от взгляда.
От потери тела и одеяла молодая зарыдала до упада.
А встала — седая: побелела прядка волос.
Едва живая полетела к бюрократам — спела вопрос:
— Вдова я солдата или солдатка?
Встречали всерьёз, а услыхали — захохотали до слёз.
Затем разгоняли печали: поздравляли, целовали.
И отвечали совсем юридически:
— Пропадёт и не придёт год — развод автоматически.
Умирали от смеха над такой семьёй:
— И жене твой — не помеха, и стране — рядовой!
Искали повода для встречи: обнимали за плечи, мяли бока и не отпускали без довода и — пикника.
И вечером в столовой у новой доверчивой крали организовали крючкотворы сборы — проводы призывника.
Пили за бойца, скорбели о теле мертвеца, били бутыли убойно, пели нестройно:
— Супругу — командировку, супругу — наизготовку!
Грассировали, режиссировали, бисировали под балалайку, вальсировали.
А красивую хозяйку — массировали, массировали, массировали и — изнасиловали.
9.БАЙКА ПОД БАЛАЛАЙКУ Любовь со смертью вместе кружат —
Пьют кровь у жертвы на ходу.
Одна жена избила мужа
И так повесила в саду.
«Тут, милый, весело!» — пропела
И зажила как никогда.
Но вот назад пришла и — к телу:
«С тобой — разлад, одной — беда!»
Сняла и — в крик: «Встань, дрянь! Сник было,
Под грушей слушая щегла?»
И жердь взяла, и мужа била,
Пока слегка не прилегла,
На тело харкнув жаркой кровью.
Умело дружат смерть с любовью!
XVII. РЯДОВОЙ НА СТРОЕВОЙ
Война без трупа скупа, как черпак без супа, тропа без уступа и старшина — без пупа.
Славный боевой путь уготован тому, кто ничуть не живой, зато равный по уму, обмундирован с головой и при крике «аврал» встал в строй, как великий герой, исправный собой.
Если ты — прах, не уместен страх, и нечего терять от суеты в любой сече, если заранее изранен и изувечен смертельно, зачах неподдельно или в срок залег в кровать и усоп постельно.
Покойник — такой призывник, какой не сник в лихой миг на бойне и без троп зовет следом за собой: вперед, на штык, в окоп, в сугроб, в сарай, к победам, в неравный, но главный бой, в бедлам к врагам, давай, не отставай, занимай посты, задавай перцу, под песни о чести, доблести и мести без робости мости на пути мосты гордости, шпыняй в сердце, бей скорей по морде и в печень, не забывай поминать при аккорде мать и стрелять картечью, и не разевай рот на тех, кто мрёт, — за то и успех придёт, и орден обеспечен.
Труп на войне бесстрашен, как щуп, и послушен ранжирам, и тем вдвойне люб всем командирам. Не двурушен, служит не нашим и вашим, а приказам и диспозициям. Чуждый сарказмам и амбициям, не спесив и не прихотлив к амуниции. Не соплив в неудачах, не судачит, не тужит на пожарище, дружен с товарищами, последнее отдаст при разделе довольствия, не продаст для отменного удовольствия ни военного секрета, ни продовольствия. И в деле — не балласт, а в атаке усерднее тыловой собаки и крысы. Не бежит ни от свежей ракеты, ни от пули, ни от заезжей прифронтовой игрули — актрисы. От ружей и пистолетов прикроет собою, как щит, и не хуже бронежилетов. Пот у него не льёт, а обиход и мастерство — блюдёт. Не рвёт кому-то стропы у парашюта ради шуток и за старинную обиду. Не подает виду, глядя на минные тропы, шхеры и гниду. Не краснеет от мата офицера и не крадет из ранца у солдата-новобранца. Не уползет, синея, в сортир, если треснет взрыв, не дезертир и в плену не болтлив, не запоёт: «Прости несчастного!»
И почти яснее ясного: без бледного мертвеца войну не довести до победного конца!
2.Взяли его без признаков жизни, но никого не смущали детали: и не таких сяких призраков и слизней брали.
Не секрет для военной прокуратуры, что не клеврет зловредной агентуры, а свой брат, призывник-озорник порой не прочь подорвать боевой заряд, мощь и стать родной комендатуры.
Вместо честной солдатской дружбы и службы отчизне кой-какие лихие и неумытые физии погрязли в неприкрытой штатской коллизии: в маразме, оргазме, пофигизме и онанизме. Не стоят в ряд, а юлят невпопад — норовят от призыва отлынуть: спешат забиться под халат к девице, упиться браги и красиво забыться, смыться за границу, на чужбину и пуститься в передряги, опуститься до бродяги, оступиться на коряге, утопиться в овраге и — сгинуть.
Один повестку получит на подносе, а в отместку сожжёт в куче нечистот, да заревёт, что почтальон — не чин, а хам, а сам — достойный гражданин, а не в поносе убойный скот.
Другой канючит, что он — урод, глуп, как идиот, и на допросе ни в зуб ногой, болезный и бесполезный для строя. Дрожит от горячки, гундосит от гонореи и смердит от геморроя, а поверят — убогий уносит ноги от накачки быстрее зверя.
Третий кретин при ответе изобразит увёртки, нервический стон и сплин.
Четвертый — в спячке: на вид — гранит, а храпит, как конь, — летаргический сон и — не тронь.
У пятого и стыд забыт: вонь первостатейна от муската и портвейна, да и рожей — похожий на дохляка, а не на призывника. Лежит, как не жив, и на груди — записка солдатам и близким: «Не буди к войне хрящи: мне, ребята, призыв — не в жилу, не взыщи — тащи в могилу».
Просится сразу в морг, а глазом на переносицу — морг-морг — косится тайком в немом вопросе: уносят или бросят?
Дело о Трупе решали вкупе с другими такими корешами.
Взяли тело на носилки и сказали:
— Послужит и без бутылки. Видали и похуже обмылки!
— По зубам и — за вымя поднимем в строй. Там — не в постели у крали и не в могильнике: очнётся герой, как миленький.
— Похмелье для полководца — ерунда. Не беда, что опухнет. А не очнется, гад, — в наряд на кухню!
3.Потолковали с чувством — исполняли шустро и по закону: ночью, под утро, заслали нетленного реликта и прочих самолетом, по ротам, в зону военного конфликта.
Посадка по склону прошла гладко.
На перевале, у колеи, в палатках ждали свои.
Чтобы дохляги не удрали, тела подвергали стрижке, обмывали, одевали в робы, равняли под стяги и представляли к присяге — держали под мышки и читали по книжке.
Вызывали с ухмылкой:
— Согласны? Кивни!
Давали по затылку, и они ясно кивали: согласны.
И сразу, по приказу, включали мотор, погружали набор на самосвал и отправляли за перевал на учения пехоты: изображать рать и штурмовать уступ и высоты.
Проезжали в горы без приключения и скоро.
Но вдруг — испуг: кто-то из обмытых стрельнул и закричал, а кто-то, как убитый, упал под самосвал.
И гул встал над местом — что оркестр в сто труб.
Командир — под кузов для грузов: глядь — Труп!
Скандал!
Расстегнул мундир мертвеца, развернул портянки:
— У бойца — гладь: ни ранки.
Стрелок признал обман сразу:
— Не умирал. Был пьян. Палил себе в бок. Промазал!
Командир полка стрелка скрутил:
— Симуляге — срок на губе и — в тир, в тыл.
Отпил из фляги, поскоблил за ухом:
— Потери нам ни к чему. Останки — в строй! Уверен, такой, с духом, вот-вот сам оживет. А пока к нему — денщика и на танке — в овраг, в мой барак. Мухой! И так, чтоб ни враг, ни свой долболоб не разнюхал!
И понеслась мертвецкая служба всласть, как молодецкая дружба — в страсть.
4.До обеда новобранец отведал армейского братства и житейского богатства.
