Дом, которого нет - Трофимчук Елена
Лида Федю подкармливала. Тайком от родителей приносила в хлев почищенную морковку и мисочку с вечерним молоком от тети Али. Федя – высокий, мускулистый, с широкой мордой, выставлял нос в щель деревянной перегородки и громко дышал в Лидину ладошку.
В то утро был первый мороз. Лида из своей комнаты не выходила, сидела на кровати, зажав подушками уши. На дворе отец переговаривался с ветеринаром дядей Гришей, а мать ласково уговаривала Федю, будто убаюкивала. Вечером в доме было шумно и душно. Взрослые долго ужинали, поднимали рюмки, отец говорил громче обычного, мать затягивала и останавливала на полуслове одну и ту же песню.
Лида выскочила из дома незамеченной. Во дворе, там, где недавно висел распятый Федя, стояла черная лужа. Лида хотела закричать, но в горле застыл ком – твердый и липкий. Лида бросилась со двора, добежала до нежилого дома. Остановилась, посмотрела в пустые глазницы окон. Дом тоже посмотрел на Лиду – строго и жалостливо, как младенец Иисус на иконе, перевязанной всегда чистым полотенцем. Ту ночь Лида провела в черном доме. Легла на широкую лавку, руки скрестила на животе да так и лежала, пока ком в горле не растаял, не потек из глаз горячими слезами. Наплакавшись, Лида уснула, и проснулась только с рассветом – бледным, продрогшим, непохожим на рождение нового дня. Лида встала с лавки и услышала шорох. Медленно, как будто еще во сне, обернулась – в углу сидел подросший лисенок и смотрел на Лиду любопытными черными глазами. «Федя», – тихонько позвала Лида, и лисенок бросился к выходу, выскочил на порог, мелькнул и скрылся за молодыми сосенками рыжий, с белым пятнышком, хвост.
Лес отступает назад. Лида идет по знакомой просеке. За голыми соснами вместо черной крыши белые купола. Лида проводит ладонью по глазам. К куполам добавляется домик ярко-оранжевого цвета. Небо за деревьями кажется альбомным листом, на котором художник прямо сейчас пишет новый пейзаж. Лида выходит из леса. На месте старого дома – новенькая церковь. Лида останавливается у деревянного крыльца, зажмуривается на крест, победно рассекающий серые облака. На крыльцо выходит священник – молодой, со свежим, будто только что умытым лицом. В его глазах – радость, чистая, ничем не омраченная. Лида легонько кланяется, священник кланяется в ответ. Лида крестится – неловко, с остановками, и чувствует, как радость пробирается и в ее глаза. Лида поднимает глаза к небу. Купола белеют так празднично, как будто Иисус воскрес, минуя муки, как будто вознесся Христос, минуя смерть.
Морозы в декабре припозднились, не пришли даже к Рождеству. Прозрачным, уже согласившимся с вечной осенью утром Сергей вынес из дома мертвых лисиц. Укутал в мягкую фланель, уложил в коляску мотоцикла и увез в райцентр – по 10 рублей за штуку. Из райцентра вернулся с коробкой елочных игрушек.
Аленка помогает Лиде украшать елку. Вешает на широкие ветки золотистую шишку, деда-мороза с суровым лицом и большой зеленый шар, в котором отражаются диван с деревянными подлокотниками и Лида с распущенными волосами, сидящая на диване. Руки Лида скрестила на животе. Лидин живот такой же, как и раньше, но бабушка Соня сказала, что у Сергея и Лиды будет ребеночек.
Аленка укутывает тонкую елочную шею в стеклянные бусы и заглядывает в зеленый шар. Из шара на Аленку смотрит красивая взрослая дама – в шляпе и обязательно в длинном платье. Рук у дамы не видно, но Аленка знает, что та держит их на животе. На том самом Аленкином животе, в котором прямо сейчас что-то переворачивается ожиданием незнакомой радости. Аленка закрывает глаза и представляет сказочного царевича – того, для которого Крошечка-Хаврошечка сорвала яблоко. Яблоко видится маленьким и сладким – ранетка из бабушкиного сада.
Аленка присаживается на корточки – ищет в коробке рождественскую звезду. До верхушки елки Аленка не дотягивается, и тогда Лида встает с дивана, помогает. Звезда большая, блестящая, Аленка и Лида отходят подальше – любуются. Из соседней комнаты звездой, Аленкой и Лидой любуется Богородица на картонной иконе. И младенец на руках Богородицы тоже любуется.
Желание
А потом все закричали: «Дед Мо-роз! Дед Мо-роз! Дед Мо-роз!» Громче всех зовет Родионовна. Она выкрикивает слова неестественным басом и сильно трясет головой. Из высокой прически Родионовны черной стрелой вылетает шпилька и падает Аленке под ноги. Аленка вместе со всеми не кричит и даже не делает вид, что кричит. Аленка крепко сжала губы и вцепилась руками в серебристый дождик на подоле белого платья.
– Ты чего? – громко шепчет Владик Залевский и толкает Аленку мохнатым локтем. Аленка – Снежинка, Владик – Медведь. Мама Владика – крикливая тетя Аля – ради утренника порезала покрывало – мягкое, плюшевое, всего с одной, маленькой, дырочкой. «Для тебя, дурня, стараюсь», – сказала тетя Аля и мелом нарисовала на покрывале уши. Уши получились длинными и висячими. Когда Владик наклоняет голову, он похож не на медведя, а на Шарика, когда тот просит, чтобы его погладили.
Платье из белой гардины для Аленки сшила мама, строчила всю ночь на швейной машинке. Машинка черная, важная, бубнит строгим чужим голосом. Аленка старалась не уснуть, но уснула, и ей приснилось, что мама ее целует, и скрипит половица, и мягко хлопает дверь. Когда Аленка проснулась, мамы уже не было – она уехала в Минск утренним поездом. «На первый не успела, вторым поехала», – сказала бабушка Соня и покачала головой – волнуется, что мама на работу опоздает и что за это у нее отберут новую комнату в общежитии – 20 метров, с удобствами в блоке. Мама туда еще не заселилась, так и живет на квартире (кровать за занавеской, кухней хозяйской только утром пользоваться можно), но бумажку о том, что комнату ей выделили, мама получила и даже расписалась в той бумажке красивой длинной подписью – буква «К» вырастает из буквы «Я», кудрявится мелкими завитушками и заканчивается скрипичным ключом из учебника по пению. В новую комнату мама пообещала забрать и Аленку.
Платье Снежинки лежало на маминой заправленной кровати. Аленка сразу вспомнила, что заправлять кровать, пока тот, кто на ней спал, в дороге – плохая примета. Еще Аленка вспомнила, что на школьном утреннике будет новый Дед Мороз, и это тоже плохая примета. Аленка натянула через голову прохладное платье, посмотрелась в зеркало на шкафу. Платье получилось красивым. И Аленка в платье получилась красивая и новая – словно кукла, которую только что вынули из коробки. Аленка уткнулась носом в зеркало и поморгала глазами. Новая Аленка близко-близко поморгала в ответ.
– Дед Мо-роз! – кричит Родионовна и машет руками с длинными красными ногтями.
– Заблудился наш дедушка в снегах глубоких да в лесах дремучих. – Снегурочка прижимает руки в голубых варежках к щекам, и кажется, что она сейчас расплачется. Снегурочкой уже третий раз назначают старшеклассницу Люсю Королеву, у нее кудрявые белые волосы и всегда румяные щеки. В следующем году Люся школу закончит, и надо будет назначать новую Снегурочку. Нового Деда Мороза назначила Родионовна. Родионовна раньше училась в зареченской школе, потом закончила институт и стала большим человеком в районе. Настолько большим, что не боится даже директрису – громкоголосую Татьяну Юрьевну, которую немножко боятся все – и дети, и учителя, и родители. На школьный утренник Родионовна пришла из-за шефов. Шефы – высокий мужчина в очках и худенькая девушка в узком платье – привезли пахнущие магазином баскетбольные мячи и красные пластмассовые будильники, в которых лежат конфеты. В прошлый Новый год конфеты были в зеленых шишках, а в этот – в красных будильниках. Будильники будет вручать новый Дед Мороз, потому что старый – хромой и шепелявит.
– У тебя дождик оторвался. – Варька протягивает Аленке кусочек колючей мишуры и поправляет бумажную корону. Варька – Снежная королева. Длинное платье из белых атласных лент Варьке прислала бабушка из Одессы. Еще в прошлом году Аленка тоже захотела бы себе такое платье, а сейчас Аленка хочет, чтобы утренник поскорее закончился и чтобы новый Дед Мороз на него не успел.
