Раздолбай - Лим Юлия

Но ее радость улетучивается, когда она отмечает, что ни Рома, ни Дархан не в обсуждениях не участвуют. Они от всех закрылись. Едва она раскрывает рот, чтобы предложить им высказаться, как к доске самовольно выходит Демьян.

– Все это, конечно, прекрасно, – говорит он, – но разбитые сердца, ссоры с друзьями или родителями – мелочь по сравнению со смертью близкого человека.

Гнетущая удушающая атмосфера затягивает лица учеников мраком. Их выдернули из непринужденной беседы и макнули с ног до головы в не самую приятную реальность.

– Знаете, что на самом деле страшно? – продолжает Демьян. – Я знал Егора, мы почти каждый день проводили вместе, гуляли, играли в игры, делились переживаниями и секретами, но он ни разу не сказал, что ему больно. Он не говорил, что ему настолько больно, что он хочет умереть. Однажды я проснулся и узнал, что от моего друга больше ничего не осталось. Ни-че-го. Понимаете? Те, кому по-настоящему больно, не будут махать руками у вас перед лицом и кричать: «Посмотри на меня, я скоро планирую умереть!»

Храмов поворачивается к Светлане, и она вздрагивает.

– Скажите, Светлана Александровна, как узнать, что твой близкий страдает, если он совсем ничего об этом не говорит?

В ее горле разбухает комок. Внимание учеников обращено на нее. Все ждут ответа, а она готова расплакаться как маленькая девочка. Проморгавшись, Светлана отвечает, поглядывая на Нелю:

– Если люди об этом не говорят, значит, как-то это показывают. Их выдает поведение. Что-то, что кажется вам странным, но вы отмахиваетесь от этого и думаете, будто у ваших друзей «просто появились новые привычки» или у них просто плохое настроение. Никогда ничего не бывает «просто так», ребята.

Покосившись на Демьяна и заметив, как изменилось его лицо при взгляде на Ухтабову, Светлана переводит дух.

Она выдержала напор юношеского максимализма.

Выдержала!

14. Рома

Классный час заканчивается. Рома подходит к Светлане Александровне и отдает ей тетради с заново выполненным заданием. Она спрашивает его о правилах, он с небольшими паузами отвечает.

– Уже лучше, – улыбается учительница. – Ты умный парень, Рома. Не бойся это показывать.

– Умников обычно по шапке бьют, – хмыкает он.

– Светлана Александровна, у меня идея, – к ним подходит Зара. Лисов оглядывается: все давно ушли из класса. – Помните, вы говорили про генеральную уборку? Может, пригласим Рому и на нее?

Он собирается покачать головой, но учительница опережает:

– Отличная мысль, Зара! Рома, приходи. Раз уж тебя временно отстранили от учебы, ты можешь хотя бы попытаться сблизиться с одноклассниками.

– Да че-т не похоже, что они рады меня видеть.

– Они успокоятся, просто нужно время, – мягко говорит учительница. – Лучше расскажите мне, как проходят ваши занятия.

– К сожалению, я редко могу приходить к Роме лично, но мы постоянно общаемся по интернету и я помогаю ему с заданиями.

– Ага, – кивает Лисов, – если бы не Зара, я бы это задание сегодня не принес.

– Спасибо вам, ребята.

– За что? – Они переглядываются.

– За то, что в вас еще осталась человечность. Помогать другому в нелегкое время – достойное дело. – Учительница печально улыбается. – Ладно, я и так вас уже задержала. Идите домой, только аккуратно. Хорошо?

– Хорошо, – отвечает Зара. – До свидания.

Они спускаются по лестнице и выходят на улицу. Уже темно, дорогу освещают редкие фонари. Рома, поразмыслив, предлагает:

– Эй, Зар, давай я тебя до дома провожу? Стремно как-то на улице.

– Почему бы и нет, – соглашается она. – Меня еще никто до дома не провожал, кроме папы.

– А какой он у тебя?

– Папа? Строгий и суровый с теми, кто не оправдывает его ожиданий, но справедливый. Со мной он всегда добрый и ласковый, часто улыбается. Когда я была маленькой, он носил меня на руках и называл маленькой принцессой. Эх, вернуться бы сейчас в то время. – Зара мечтательно улыбается.

– А че он сделал, когда тебя тот дурачок довел?

– Да ничего. Я ему не рассказывала. Если бы папа узнал, что меня кто-то обидел, боюсь, у того мальчика были бы крупные проблемы.

– Так и сдала бы его, че жалеть-то?

– Ну как я могла? Он же мне все равно нравился, даже несмотря на то что растоптал мои чувства.

– У меня с обидчиками всегда короткий разговор: если они что-то вякают про меня, то могу и стерпеть, не всегда же кулаками махать? А если начинают оскорблять семью, то у меня крышу срывает. Поэтому в школе многим от меня и доставалось.

– Это из-за того, что у тебя нет отца?

Они останавливаются на перекрестке. Светофор отбрасывает красный свет на влажный асфальт.

– В детстве в основном из-за этого и дрался. Все считали своим долгом ткнуть меня носом, мол, «безотцовщина». А я не понимал, почему нельзя бить тех, кто делает мне больно. А потом я всех перерос и они просто стали бояться со мной связываться.

– Получается, что ты не такой уж и задира, как все говорят.

– А что говорят?

– Да всякое разное. Болтали про то, что ты расписывал стену школы нецензурными надписями.

– Да-а, было такое, – усмехается Рома. – Но я маленький был, не от большого ума пакостил.

– Еще слышала, что в средних классах из-за тебя девочки подрались.

– Я тогда узнал, что за валентинку можно получить поцелуй, и решил собрать на лице отпечатки губ всех девчонок. Первые две ничего не заметили, потому что целовали в щеки с разных сторон, а другие мою задумку не оценили…

Зара прыскает.

– Видел бы ты себя! Такой довольный, прямо как братец Лис из сказок дядюшки Римуса.

– Ну так это мое тотемное животное. Не знала, что ли?

Посмеиваясь и болтая, Рома не замечает, как они доходят до дома Зары. Прощаясь, она говорит напоследок:

– Я тут подумала… неважно, что было в прошлом. Оно уже написано, его не изменить ни в нашей памяти, ни в памяти людей, которые обидели нас или которых обидели мы. Все, что мы можем, это построить новые воспоминания куда лучше предыдущих.

– Сложно как-то, – поведя бровями, отвечает Рома. – Но мысль хорошая. Ладно, иди, а то папа тебя потеряет.

Когда мама вернулась из очередной командировки, Лисов бродил по дому и бездельничал. Он умел готовить яичницу, омлет и простые блюда вроде макарон или гречки, но когда готовила мама, вкус был совершенно другим, а меню – разнообразнее.

– Давай я с тобой схожу, – предлагает Рома, пока мама собирается в магазин.

– Нет. Ты учись, не отвлекайся. Два года не так много, как кажется. – Мама застегивает куртку, поправляет шапку и треплет сына по щеке. – Я скоро вернусь и проверю, что ты там успеешь сделать.

– Телефон-то возьмешь? – вытащив смартфон из кармана, Лисов протягивает его матери.

– Все время забываю, где он лежит. А может, это ты его специально в кармане прячешь? – с хитрой ухмылкой мама щиплет Рому за бока. Он, посмеиваясь, отмахивается. – Ладно, лисенок. Быстрее уйду, быстрее приду.

– Пока. – Он выглядывает на лестничную площадку, взявшись за дверную ручку, и говорит вслед: – Не таскай тяжести, слышишь?

– Да-да, сама знаю. – Не оборачиваясь, мама машет рукой.

Он идет в гостиную, чтобы сесть за уроки, но звонок в дверь его отвлекает.

– Что-то забыла? – Лисов открывает дверь и натыкается на Яну.

– Привет, Ромка. – Она приветливо улыбается. – Можно зайти?

– Заходи, че. – Пока она снимает обувь и надевает мамины запасные тапки, Рома спрашивает: – Зачем пришла-то?

– Слышала, у тебя проблемы с уроками, а мне одной их скучно делать. Решила прийти и с тобой позаниматься.

Тряхнув светло-розовым рюкзаком, Яна вопросительно смотрит на Лисова. Он проводит ее в гостиную, и они усаживаются за стол.

– Ты же вроде не очень хорошо учишься. – Рома потирает шею.