Раздолбай - Лим Юлия

– Что мне делать? – беспомощно выдавливает она.

– Для начала – рассказать о случившемся родителям, а потом присматривать за девочкой. Я буду время от времени назначать ей осмотры в медпункте. Пока что ничего серьезного не произошло, она не сильно потеряла в весе.

Светлана проводит по лбу подушечками пальцев, убирая проступивший пот. И без того шаткий мирок, едва выстроившийся в ее сознании, рушится, и бежать некуда. Маленькой она мечтала поскорее стать взрослой, теперь же ей хотелось вернуться в детство и задержаться там как можно дольше.

– Не волнуйтесь вы так, – врач ободряюще улыбается. – Если вовремя подкорректировать поведение и помочь девочке решить проблемы, с ней ничего плохого не случится.

– Правда?..

– Конечно. Только обратите внимание, что анорексия чаще всего встречается у тех, у кого проблемы в семье. Поэтому постарайтесь прощупать психологический климат, когда будете общаться с ее родителями.

– Хорошо, – Светлана рассеянно кивает. – А кто помог Неле?

– Храмов – фамилия, имя я забыла. Знаете его?

– Да, знаю. Спасибо вам большое.

Первый звонок родителям ученика как первый поцелуй: никогда не знаешь, каким он будет – приятным или отвратительным. Светлана сидит в учительской и теребит телефон. Номера всех родителей давно сохранены, на каждый класс созданы родительские чаты. Оповещения разрывают экран чуть ли не поминутно, и от каждого всплывающего сообщения сердце уходит в пятки. Кто-то снова что-то натворил? Родители написали на коллегу жалобу в образовательный комитет? Ее оштрафуют и сократят зарплату?

Взглянув на часы и отметив, что до конца перемены мало времени, Светлана жмет на вызов. Гудки нервируют, кишки стягивает узлом. Прижав к животу руку, чтобы хоть как-то приглушить стресс, Светлана вытягивается по струнке, едва на другом конце звучит:

– Алло?

– Здравствуйте, я Светлана Александровна, классный руководитель вашей дочери, – тараторит она.

– Да я знаю, – посмеивается мама Нели. – Вы у меня так в контактах сохранены.

– О… – Светлана подбирает слова. – Неля сегодня потеряла сознание. Сейчас она в медпункте, ее жизни ничего не угрожает.

– Боже мой! А что случилось?

– Врач говорит, что у нее… – Светлана запинается. Современные родители, конечно, многое знают, но расписывать в красках анорексию или расстройство пищевого поведения она не готова. Нужно подобрать что-то более точное. – Она недоедает.

– А, это неудивительно. Последние недели две она постоянно отказывается от пирожков и мяса, все время что-то бормочет про «здоровое питание», – фыркает женщина.

– Она недоедает уже две недели?..

– Ой, да ерунда это все. Просто девочка ломается. Видимо, влюбилась в кого-то и решила похудеть. Она же у нас, хи-хи, пышечка, скажем так, – доверительным тоном сообщает мама Нели.

Светлана прикладывает пальцы к виску и потирает его. «Пышечка»? После таких слов девочки и начинают морить себя голодом, лишь бы соответствовать чьим-то стандартам красоты.

– Будет лучше, если вы сегодня встретите ее после школы, – терпеливо проговаривает Светлана, дивясь собственному самообладанию. – Она очень слаба и…

– Да бросьте! Девчонка уже взрослая кобыла, в десятом классе учится. Раз угрозы жизни нет, то придет домой, и я ее накормлю. Все будет нормально. А теперь извините, у меня дел по горло. Я уж думала, что-то срочное…

Не попрощавшись, мама Нели сбрасывает звонок. Светлана смотрит в потухший экран смартфона и не находит слов, чтобы выразить эмоции.

Если в ее школьные годы перемены казались короткими, то теперь они пролетают мгновенно. Перебегая из кабинета в кабинет, отмечая класс за классом, Светлана уговаривает себя не терять хватку. Да, она работает в школе всего несколько месяцев, да, она никак не может запомнить большую часть учеников по именам, хотя прекрасно помнит их в лицо. Это ведь не говорит о том, что она плохой учитель?

– Храмов, подойди, пожалуйста, – заметив его светлую макушку, Светлана кидается к ученику сквозь толпу других школьников. – Ты знаешь, где живет Неля Ухтабова?

– Эм, да… а что? – По его лицу проскальзывает непонимание.

– Проводи ее домой после уроков.

– Что? Почему я? – Он так искренне удивляется, что она едва не смеется.

– Потому что именно ты помог ей сегодня. Она очень слаба, и ей нужна поддержка.

– Так пусть родители ею занимаются, при чем тут я…

– Родители ее не встретят.

Демьян задумчиво поводит челюстью. Светлана поглядывает на часы – еще немного, и она опоздает на урок. У учителей, конечно, есть определенные преимущества перед учениками, но она не собирается становиться надменной «училкой».

– Ну ладно, – соглашается Храмов.

– Спасибо, Демьян.

Он лениво пожимает плечами, и они со Светланой расходятся. Она торопливо шагает к кабинету и переступает порог за секунду до звонка. На лице возникает облегченная улыбка:

– Здравствуйте, ребята.

Светлана едва успевает спать в будни, а в выходные застает себя за проверкой тетрадей. На отдых и уход за собой времени не остается, и она радуется, что может хотя бы вздремнуть. Ее поражает стойкость коллег, и теперь Светлана не отказывается от чашки кофе, которую по утрам всем предлагает секретарь.

Работать учителем тяжелее, чем она себе представляла. А уж классное руководство и вовсе отнимает оставшиеся крохи свободного времени. Когда кто-то из учеников не приходит, она обзванивает их родителей, боясь услышать, что случилось что-то непоправимое, но большинство, как под копирку, отвечают в духе «я с ним поговорю», «да, я разрешила ей сегодня не ходить в школу».

После случая в медпункте Светлана в любой толпе ищет взглядом Нелю и Демьяна. Она надеялась, что ее просьба поможет им сблизиться, но, похоже, ничего не изменилось: Ухтабова продолжает спать за партой на переменах и уроках, а Храмов либо витает в мыслях, либо смотрит на Самару.

Еще в собственные школьные годы Светлана самой последней узнавала о парочках, образовавшихся в классе. Она настолько глубоко погружалась в учебники, что, когда у других наступала весна и бушевали гормоны, Светлана честно сидела и зубрила правила и формулы, получала пятерки, а потом моргала, и раз – уже лето. Все разъезжались кто куда, а она снова одна: ни подруг, ни парня.

Новичок с восточной внешностью в ее классе держится особняком. Наблюдая за его поведением, Светлана отмечает, что он общается очень редко и только тогда, когда выходит покурить. Чувствует себя увереннее на улице? Не может найти друзей? Или не хочет их заводить, потому что до выпуска всего два года? Но тогда что он вообще забыл в десятом классе? Такие ребята, которым ближе улица, чем образование, обычно уходят после девятого и занимаются своими делами. Но не Кусаинов.

Светлана день за днем разглядывает его, отмечая повадки и манеру речи; его поношенные одежда и обувь беспокоят ее. Однажды Дархан останавливается рядом. Светлана отворачивается, но он продолжает стоять у учительского стола.

– Вы что-то хотели? – спрашивает он тихо.

Замешкавшись, Светлана выдает первое пришедшее на ум:

– Как у тебя дела с классом?

Кусаинов пожимает плечами.

– Я заметила, ты ни с кем не общаешься. У тебя… какие-то проблемы? Тебя не принимают? – осторожно интересуется она.

– А что, мне обязательно нужно с кем-то общаться?

– Ну, я не настаиваю…

– Тогда я пойду, раз это все. И еще, – Дархан чуть склоняется, – перестаньте меня разглядывать. Это слишком заметно.

Он уходит, а Светлана прикладывает ладони к вспыхнувшим щекам. До сегодняшнего дня ей казалось, что дети не замечают, как она за ними поглядывает.