Раздолбай - Лим Юлия

В один из дождливых дней Светлана приходит к Лисову домой. За столом в гостиной уже стоит приготовленный для нее стул.

– Ты сделал задания? – спрашивает Светлана.

– Ага, – с гордой ухмылкой Рома пасьянсом раскладывает перед ней тетради на кольцах. – Проверяйте, сколько влезет.

Она берет тетрадь по русскому языку. Проверять свой предмет проще, чем те, в которых ты не разбираешься. Она прищуривается, читая первые строки задания.

– Расскажи-ка мне, какое правило ты здесь использовал, – Светлана указывает пальцем.

– Ну, эм… – втянув губы, Лисов хмурится, переглядываясь с учительницей, а потом с дурашливой улыбкой качает головой. – Не помню.

– А тут? – Он пожимает плечами. Светлана вздыхает. – Рома, если бы ты на самом деле выполнил эти задания, то легко бы рассказал о правилах. Ты списал.

– Ну да, есть за мной грешок, – признается он. – А как вы хотели? Я не могу из двоечника стать хорошистом вот так, – и щелкает пальцами.

– Вот так, – Светлана щелкает в ответ, – никто никем не становится. Разве что наследником королевской династии при рождении. Учение – такой же труд, как и работа. Только почему-то от работы ты не отлыниваешь.

– Мне, типа, за работу платят. А за эти закорючки в тетради я ниче не получаю.

– С одной стороны, в этом есть доля правды. Но с другой, ты многое упускаешь. Списывая задания с решебников, ты экономишь время, но не вкладываешь усилий в будущее. Неужели тебе хочется быть посмешищем?

Лисов хмурится и скрещивает руки на груди. Попала в точку.

– Представь, что когда-нибудь ты заведешь семью, и твой ребенок подойдет с вопросом, а ты даже не сможешь помочь ему в освоении родного языка. Или, например, у тебя будет возможность занять хорошую вакансию, но из-за резюме, написанного с ошибками, возьмут кого-то менее опытного, зато грамотного. Ты этого хочешь, Лисов? Хочешь всегда всем проигрывать только из-за собственной лени?

Рома сжимает челюсти и закатывает глаза. Нервно качает ногой, отчего стол начинает трястись.

– Нет, – после долгой паузы отвечает Рома, – я не хочу быть позорищем… посмешищем. Я просто… не могу все сразу освоить, потому что много лет ничего не делал.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Я не всегда смогу навещать тебя, но обещаю помочь всем, чем смогу. Когда у тебя возникнут вопросы, пиши мне на почту или в мессенджерах. Я постараюсь ответить.

– Знаете… – Рома облизывает сухие губы. – Я попросил Зару позаниматься со мной. Она согласилась.

– Это здорово! Она хорошая девушка.

– Вы действительно думаете, что из такого раздолбая, как я, еще может получиться человек?

Улыбнувшись, Светлана отвечает:

– Я не думаю, я в это верю. Приходи на классный час в пятницу. Для тебя выбранная тема тоже будет полезна.

В прошлый раз Светлана позволила себе угрозой подстегнуть ребят писать письма в анонимный ящик. Проверив его перед классным часом, она лишь убедилась, что ее не слушаются. Как послушная отличница в школе и педвузе, она все равно подготовилась. Запугивание в работе с подростками – не лучший вариант.

Несколько ночей подряд Светлана листала учебники по психологии, читала различные статьи о профилактике суицида, чтобы как можно мягче подвести учеников к теме первого терапевтического классного часа. Она выписала много полезной информации, составила чек-листы и распечатала для каждого, но страх никуда не делся.

И хоть многие ее коллеги уверяли, будто большинству подростков нет дела до слов учителей, Светлана помнила свои молодые годы и точно знала: дети всегда всё слушают. Они могут притворяться, уважать или не уважать кого-то из учителей, но то, что резонирует со струнами их души, они всегда замечают.

Стоя у доски, Светлана дожидается звонка. Ученики общаются, смеются, сидят в смартфонах. Явной усталости после уроков на лицах нет. Наткнувшись на пристальный взгляд Дархана, она смущается и отворачивается, все еще чувствуя, как он на нее смотрит.

Когда в дверях появляется Лисов, по классу проходит гул возмущений: «Как он посмел сюда припереться?», «Да кем он себя возомнил?», «Блин, а я только начала жить спокойной жизнью».

– Ребята, я позвала Рому, чтобы он тоже присутствовал на классном часе, – торопливо вмешивается Светлана.

– Может, он наконец расскажет, почему Егор прыгнул? – тут же вскидывается Демьян.

Рома не отвечает и занимает последнюю парту. Рядом с ним садится Яна. Звенит звонок. Светлана успокаивает себя тем, что на сегодняшнем классном часе она не опозорится перед коллегами.

– Итак, ребята, сегодня мы с вами поговорим о чувствительной теме…

– О, неужели о сексе? – громко восклицает кто-то из мальчишек. – А нам раздадут презервативы, как в фильмах?

– Ну, – Светлана задумчиво постукивает пальцем по подбородку, – в некотором роде твой вопрос подводит нас к теме сегодняшнего классного часа.

Она поворачивается и выводит мелом на доске: «Ценность жизни».

– И как к этому относятся презервативы? – фыркает ученик.

– Они не дают жизни появиться на свет, – едва сдержав усмешку, отвечает Светлана. Зато ученики, прочувствовавшие ее сарказм, ухмыляются и посмеиваются. – Итак, кто-то из вас хочет высказаться по теме?

Никто не поднимает руку. Большинство лиц покрывает маска скуки. Кто-то громко и не прикрываясь зевает. Как же их расшевелить?

– Хорошо. Тогда я задам другой вопрос. – Светлана переводит дух, собираясь принять всевозможные последствия. Но если она не скажет этого, вряд ли коллеги коснутся этой темы. – Поднимите руку, кто когда-нибудь думал о том, чтобы покончить с собой?

И снова ни одной руки, однако ни зевков, ни усмешек больше нет. Подростки буравят ее взглядами: кто агрессивными, кто настороженными, кто заинтересованными. И тогда она первая поднимает руку.

– Когда мне было пятнадцать, я хотела уйти из жизни. Причина, возможно, покажется вам понятной. – Она нервно сглатывает, смачивая вмиг пересохшее горло слюной. – Меня бросил парень.

– Э-эй, да кто ж из-за такого выпиливается? – отмахивается девочка с задних рядов. – Подумаешь, парень, их же так много!

Под невеселые смешки ребят Светлана кивает:

– Верно. Их много. Но тогда мне казалось, что небо рухнуло. Раз мой единственный меня не любит, значит не полюбит никто. Я часами плакала, грустила и все чаще думала о своей ненужности. Потому что меня никто не понимал. Потому что окружающие смеялись над моей проблемой и говорили, что «он меня недостоин». Кто-нибудь из вас сталкивался с чем-то подобным?

Ученики с любопытством переглядываются, высматривая смельчака, который первым обнажится перед другими. И вот наконец поднимается рука.

– Если хочешь поделиться, можешь выйти к доске или рассказать прямо с места, – предлагает Светлана.

Кивнув, Зара выходит из-за парты и поворачивается к классу. Светлана садится за учительский стол и едва не выдыхает от облегчения. Уставшие ноги гудят и ноют.

– В тринадцать лет я подарила одному мальчику валентинку. Я делала ее сама, очень старалась и легла поздно, из-за чего на следующий день не выспалась. И по глупости вместо того, чтобы бросить валентинку в ящик, как делали все, я отдала ее прямо мальчику в руки. Он высмеял меня перед классом, порвал открытку и выкинул в урну. Мне хотелось умереть со стыда. Я просила у мамы разрешения прогулять несколько дней, но она была непреклонна, и мне пришлось ходить в школу и каждый день терпеть насмешки.

Когда она замолкает, Яна бросается к Заре. Не успевает Светлана подскочить, как Соболева, рыдая, обнимает одноклассницу:

– Да как он посмел?!

– Ой, да ладно, я уже все забыла… – теряется Сухудян.

Когда ученицы занимают свои места, руки поднимаются одна за другой. Ребята рассказывают о безответной любви, о наказаниях от родителей и ссорах с друзьями. Оживленные разговоры наполняют класс энергией молодости. Светлана наблюдает за подростками, радуясь, что они нашли в себе силы высказаться. Что теперь им больше не придется жить с плохими воспоминаниями наедине.