Катрин Панколь - Звезда в оранжевом комбинезоне
Двое мужчин подошли, понурившись. Тюрке подволакивал ногу, он явно был в ярости и сдерживал себя изо всех сил.
– Ну что, вы изменили свое решение? – спросила Стелла, глядя на фермера.
– Вот как-то так…
Она ждала продолжения. Вместо ответа он покосился куда-то в сторону, нервно теребя молнию своего комбинезона. В левом кармане на груди у него торчал большой плотницкий карандаш. Тюрке со злобным видом изучал носы своих ботинок.
– А я тоже изменила решение. – сказала Стелла. Достала из бардачка накладную, шариковую ручку, нацарапала две цифры «40, 60» и протянула бумагу фермеру.
– Шестьдесят процентов Куртуа, сорок тебе. Это послужит тебе уроком. В следующий раз будешь держать свое слово. И вот что я забыла: заплатят тебе, когда груз будет взвешен. Иногда получается, что там меньше, чем заявлено.
– Или больше, – ввернул мужчина, который пытался сохранить лицо, хотя бы пошутив.
– И не мечтай!
Фермер, опустив голову, подписал бумагу.
– И верни мою ручку! – приказала Стелла. – Ты больше, надеюсь, не станешь устраивать нам подобный цирк. У Куртуа, представь, не дураки работают. Мы тоже не лыком шиты, не хуже остальных. Усвой это раз и навсегда.
Тюрке отступил на шаг, в ярости расшвыривая мерзлые комья земли. Он плевал сквозь зубы оскорбления: «Сука, ну я тебя поимею, сучка такая, шкуру с тебя сдеру, вот уже погоди, думаешь, тебе удастся легко отделаться?»
– Что-то не так, мсье Тюрке?
– Нечего изгаляться. Я тебе это припомню. Я тебя поимею, сука, да так, что мало не покажется. Корячиться будешь от боли.
– А ну возьми свои слова назад!
Стелла тихонько сказала «фас» Медку, и тот бросился на Тюрке, схватил его за лодыжку, за ним кинулись и другие псы, сбили Тюрке с ног, повалили.
Тюрке, валяясь на земле, орал: «Сука, гадина, отзови своих собак!» Стелла сложила бумажку, полученную от фермера, положила в нагрудный карман комбинезона. Подошла к Тюрке, поставила ногу ему на грудь, велела собакам отпустить его. Собаки отошли на шаг, не сводя при этом глаз с лежащего. Они тихо рычали, готовые броситься на него, если он попытается пошевелиться.
– Ты больше никогда не посмеешь со мной так разговаривать, понял? Никогда. А знаешь почему?
Тюрке сделал попытку высвободиться, потом вывернулся, отвернул от нее лицо. Она мыском ботинка повернула ему голову обратно и посмотрела прямо в глаза.
– Потому что я – принцесса. Ты не знал? Ну, теперь знаешь. И ты мне это скажешь немедленно, глядя в глаза, подонок.
– Да пошла ты куда подальше!
– О, ты хочешь, чтобы я шепнула волшебное слово моим песикам? Одно маленькое словечко?
Собаки явно только и ждали знака от хозяйки. Их глаза перебегали со Стеллы на Тюрке и обратно, подстерегая момент, когда хозяйка решит и можно будет наконец броситься на врага. Она надавила ногой ему на грудь, он задохнулся, закашлялся, сплюнул.
– Я отомщу. Вот увидишь…
– Умираю от страха. Ну так что? Я жду.
– Пошла в задницу, грязная шлюха!
– Медок, Силач, Полкан!
Собаки, обнажив клыки и рыча, прыгнули на Тюрке. Фермер в ужасе наблюдал за этой сценой.
– Останови же их! Останови! – закричал он, воздевая в ужасе руки.
– Если бы он согласился произнести всего два слова, все было бы иначе, – вздохнула Стелла.
– Ты принцесса! Ты принцесса! – завопил Тюрке, отбиваясь от собак.
Стелла свистнула псам, которые подбежали и легли у ее ног. Она подождала, пока Тюрке встанет, и показала рукой, куда ему идти.
– Ты сейчас возвращаешься в город. А я поеду на грузовике прямо к товару.
Мужчина встал, отряхнулся, направился прямо к машине. Стелла заметила, что на земле валяется его мобильный. Она наступила на него, повернула ногой, как будто тушила сигаретный окурок, – раздавленный мобильник хрустнул.
– Кассе это недорого обойдется, – сказала она, улыбаясь.
Фермер пробормотал в оцепенении:
– Мне-то что делать?
– Ты едешь впереди, а я – за тобой…
Она залезла в грузовик, завела его. Позвонила Жюли.
– Дело улажено. Все расскажу при встрече. Он подписал. Шестьдесят процентов нам, сорок ему. И обещаю тебе, что он больше никогда не будет вставлять нам палки в колеса и при этом еще всех об этом оповестит.
– Да не может быть! – воскликнула Жюли. – Ты это сделала? Правда? Ты королева!
– Ничего особенного. Я просто принцесса…
Она положила трубку, повела машину за фермером. Мобильник снова зазвонил. Она так и подскочила. Мелодия из фильма «Хороший, плохой, злой». Это звонок с телефона Адриана. Стелла судорожно вцепилась в руль.
Она не ответила. Хотела сохранить силы на случай, если фермер вдруг начнет сопротивляться. Раздался новый звонок: Адриан оставил сообщение.
Она прослушает его потом, когда загрузит товар.
* * *Некоторое время спустя она припарковалась возле заброшенного завода. Прежде он принадлежал фирме «Шартье», здесь производилась мебель для офисов. Столы, этажерки, шкафы и даже школьные парты и лавки. На заводике работали человек пятьдесят. В обеденный перерыв все доставали свертки с едой, слышались шутки и смех. И звук открываемых бутылок с сидром.
Теперь у завода больше нет имени. Буквы на старой вывеске «Предприятие Шартье» смыло дождями, сдуло ветрами, и на фоне облупившейся зеленой краски едва угадываются буквы. А в народе это место теперь называется «заброшенный завод».
Сегодня здесь можно найти только старые шины, остовы шкафов и этажерок, покореженные металлические столы, бесформенные куски металла, разрезанного газовой горелкой, да ржавые балки, которые Жюли еще не успела отсюда вывезти, они валяются во дворе на потрескавшейся земле. Стекла все побиты, гофрированные двери в гаражи подняты.
Стелла остановила машину и упала головой на руль.
Она не дрогнула, не сдалась Тюрке.
Миссия выполнена.
Наконец она прослушала сообщение Адриана.
Слова Адриана:
«Принцесса моя, я кручусь-верчусь, ищу тебя повсюду, мне необходимо коснуться тебя, так больше не может продолжаться, я схожу с ума, я глупею на глазах. Я скучаю по твоей коже, по твоим волчьим глазам, по твоим рукам, мне нужен твой запах, я прижимаю тебя к себе, поцелуй меня».
Ее голова запрокинулась назад, она вообразила дыхание любимого у себя на шее, его руку у себя на затылке, его губы, шепчущие нежные слова на языке, которого она не знает, шершавые слова, губы Адриана пробегают по ее коже, руки Адриана пробегают по ее животу, ногам… И кровь ее пульсирует мощными толчками. Взгляд ее ждет, уходит в сторону, взгляд отталкивает мужчину, чтобы она смогла остаться сильной, чтобы не сдалась, взгляд ее почти враждебен, хотя она всем существом стремится к одному – отдать ему все. И его голос звучит постоянно в ней: «Я умру, ты слышишь меня, я умру, если когда-нибудь ты посмотришь на другого этим взглядом, полным страсти». Он угрожает ей, и она знает, что эта угроза сладостна для нее. Она означает, что везде, где бы он ни скрывался, чтобы избежать опасности, он ждет только одного – вернуться на ферму и сжать ее в своих объятиях.
Иногда он приезжает к ней.
Проходит тайным подземным ходом и остается с ней на целую ночь. Потом рано утром уезжает, и она не знает, когда увидит его в следующий раз.
Она уже привыкла к такой жизни.
Как линия пунктиром.
Образ одного мужчины перевернул всю ее жизнь.
Когда придет время обеда, она заедет к Тому. Даст ему прослушать конец сообщения. Адриан никогда не забывал несколько слов для Тома. «А вот что я хочу сказать неустрашимому Тому…» Или «благородному Тому».
Они усядутся в кабине грузовика, снимут обувь, завернутся в пледы, достанут из пакета сэндвичи. Включат по радио передачу «Игра на тысячу евро». Морща брови от напряжения, будут пытаться отгадать ответы, выкрикивая их с набитым ртом.
Том сыграет на гармонике «Hey Jude». Она запишет и отправит Адриану. Том скажет: «Ну, у меня прогресс, да, Стелла? Ты думаешь, ему понравится?»
Потом она проводит его до дверей школы. «Я не ребенок, – возмутится он, – останови грузовик чуть дальше».
Она наклонится и прошепчет ему в ухо: «До вечера, мой родной, приеду за тобой в пять часов, ты подождешь меня внутри, не будешь выходить, обещаешь?»
И она уедет, а в животе клубком свернется страх.
Она не дрогнула перед Тюрке.
В пять часов она подъехала к школе.
В кузове грузовика теснились каркасы машин, чаны с шоколадной фабрики и старый плуг, купленный у фермера на обратной дороге. Удачный день.
Она приказала собакам оставаться на месте и зашла в школу. Поискала глазами Тома. Пучок светлых волос, синевато-стальные глаза, гармоника у губ.
Его нигде не было видно.
Ужас пригвоздил ее к земле. Лицо запылало, она представила себе жестокую расплату. Взгляд ее помутился, она ничего не видела вокруг.
