Катрин Панколь - Звезда в оранжевом комбинезоне
«Может, это и есть любовь, – думала Стелла, глядя на отца и мать. – Поцелуи на людях и избиения в собственной спальне. И желто-фиолетовые синяки наутро».
Это объяснение ее не слишком-то удовлетворило. Чем больше она старалась хоть что-то понять, тем меньше общего находила у пары, обнявшейся в кафе, с теми криками и ударами посреди ночи. Что-то было не так, что-то не срасталось в рассуждениях и оттого тревожило. Она трясла головой: нет, нет, люди же все-таки не ослы.
И тогда-то она заметила взгляд отца Жюли. Темный, яростный взгляд отца Жюли, который при виде этого пылкого поцелуя отвернулся и плюнул на пол. Он не аплодировал, не поднимал стакан, не кричал виват, он стоял в уголке со своей женой, опершись на стойку бара. В стороне от общего торжества. И он плюнул на землю. Значит, он тоже чувствовал: что-то не так. И значит, она была права и люди все-таки не ослы.
А затем отец Жюли глубоко вздохнул, поднял глаза, его взгляд вновь пробежал по залу, и он заметил недоуменное выражение на лице у Стеллы. Разгневанный мужчина посмотрел на маленькую дрожащую белокурую девочку, стоящую напротив, и улыбнулся ей. Улыбка у него была грустная и усталая, она говорила: «Я знаю, я все знаю, бедная моя малышка, все знаю про удары и слезы, про повседневную, будничную жестокость, и я злюсь, потому что ничего не могу с этим поделать, но любовь совсем не такая, запомни это, и береги себя, девочка моя, не дай себя раздавить, ни в коем случае не дай себя раздавить».
Вот что она прочла в глазах этого молчаливого, коренастого человека с сильными трудовыми руками, черными от работы ногтями, одетого в выцветшую спецовку. Во взгляде его читалась мольба, и она ответила глазами: «Да, да, обещаю вам, что мне он не причинит зла, я буду защищаться».
Он улыбнулся ей. По-настоящему. Как взрослой. От его улыбки она почувствовала ответственность. Нельзя обмануть надежд, которые он на нее возлагает.
Месье Куртуа доверяет ей.
Впервые в жизни взрослый человек поддержал ее. Впервые взрослый человек фактически сказал ей: «Да, ты права, любовь – вовсе не такая, не поцелуи в губы на людях и избиения по ночам. У каждого свой способ любить, тут нет каких-то четких правил, но в любом случае этот отвратительный спектакль к любви не имеет никакого отношения. Ты правильно все понимаешь, Стелла, – говорили его глаза. – Будь осторожна, прошу тебя».
Все это говорили глаза месье Куртуа.
С двенадцати лет она всегда помнила этот взгляд.
Даже сейчас, когда ей тридцать четыре, достаточно было двух простых слов на листке бумаги – Тополиная ферма, – и весь фильм ее детства прокрутился перед глазами.
Она только собиралась припарковаться на обочине, как зазвонил телефон. Она заметила в поле двух мужчин. Они смотрели на грузовик, но с места не трогались, словно у них там были еще какие-то дела. Стелла взяла трубку. Это была Жюли. Она спрашивала, может ли Стелла заехать в гараж Гомона, там бесхозный лом, останки двух сгоревших на автостраде машин. Она сказала еще, что про папашу Гризье надо забыть, поскольку он уже ничего продавать не хочет. Стелла сказала, что все поняла. Мужчины в поле разговаривали, бурно жестикулируя. Она залезла в бардачок и достала бинокль. Направила его на тех двоих.
– Погоди, Жюли, тут в поле два каких-то типа. Разговаривают.
– Кто это?
– Один – фермер, а второго я не могу разглядеть. Он спиной стоит. Погоди еще немного…
Она отрегулировала бинокль. Направила его на губы говорящих и начала считывать слова, которые они произносят.
– Ну так что?
– Они как раз обсуждают, что собираются нас поиметь.
– Как конкретно?
– Они хотят, чтобы мы забрали материал, но не желают отдавать нам половину денег. Только десять процентов, чтобы скандала не вышло.
– А кто командует парадом?
– Я узнала его! Это Тюрке, он из мэрии.
– А, приятель твоего папаши?
– Да. Тот еще гад.
– Черт подери! С какой стати вся эта заваруха? Ничто вроде не предвещало. Фермер не предупредил, что явится с кем-то еще.
– Так, а что делаем-то?
– Ой, не знаю, Стелла, пока не знаю.
– Думаю, мне нужно развернуться и уехать, пусть так и торчат здесь со своей грудой старых железяк, которые некому увезти.
– Так они позовут парней из Осера…
– И кинут их, как собираются кинуть нас? Боюсь, вряд ли получится. Гийома на мякине не проведешь. Нас-то они знают и надеются провернуть свою аферу. Ну а другие будут защищаться. Начнется свара. Они это прекрасно понимают. У них нет выбора, я уверена в этом!
– Ну, ты преувеличиваешь…
– Да я их знаю, ребят из Осера или из Монтро, ты по сравнению с ними девушка из церковного хора. И эти подонки в курсе.
– Ты точно уверена? В общем-то даже десять процентов…
– С ума ты сошла, Жюли! Если мы прогнемся в этот раз, так и останемся на всю жизнь. Давай я сама все сделаю, о’кей?
Жюли не ответила, замялась, а Стелла увидела, как парочка направляется в сторону грузовика.
– Давай уже решай, они идут сюда.
– Ладно. Даю тебе карт-бланш.
– Спасибо.
Стелла нажала отбой, вышла из грузовика, свистнула собак, которые сгрудились вокруг нее. Верные стражи, с ними она чувствует себя спокойно. «Вы держитесь возле меня, ребята, никуда не отходите. Медок, прыгаешь на него, как только я дам команду – понял – и за тело не кусай, только за ноги!» Она поворошила пожухлую траву под снегом. Ощутила у левой ноги теплый бок Полкана, у правой – Силача, возглавлял колонну Медок, он нес свой золотистый хвост как флаг. Крайне возбужденный, он пыхтел как вентилятор.
Она пошла навстречу. Подошла, мельком заметила в глазах у обоих насмешливые огоньки.
– Привет!
– Привет!
– Ну, где ваш товар? – спросила Стелла.
– Там, в лесу, – кивком показал фермер.
– Ну, пошли грузить? Все, как вы договорились с Жюли?
– Ну вот только, – смутившись, начал фермер, – мы хотим немного изменить условия сделки…
– Вот как? И каким же образом изменить? Надеюсь, в нашу пользу?
Оба мужчины хмыкнули и обменялись насмешливыми взглядами.
– Ох уж эти женщины, всегда чем-то да повеселят, – сказал тип из мэрии.
– В общем, мы тут подумали, – продолжал фермер. – В конце концов, ваше участие в деле ничтожное. Я нашел товар, я позвал представителя мэрии, который посоветовал обратиться к вам. Но представитель мэрии тоже в деле, у него есть свой интерес. И он хочет свою долю. Мы заплатим вам за транспортировку да маленькие отступные, и хватит с вас, мы так думаем.
– Пятьдесят процентов за транспортировку груза.
– Нет, – вмешался представитель мэрии Тюрке, – мы дадим вам десять процентов, и точка.
Стелла посмотрела на него так, словно раздела догола. Словно взглядом срезала пуговицы с его куртки, пуговицы с брюк, и он стоит перед ней в чем мать родила.
– Ну, ты размечтался, дядя!
– Эй ты, девчонка, что ты о себе возомнила?
– Договорились пятьдесят на пятьдесят, значит, и будет пятьдесят на пятьдесят. А иначе я вас обоих здесь оставлю, и обращайтесь к другим…
Она выдержала паузу, ожидая, пока информация дойдет до их отупевших мозгов.
– Да вот только другие не будут такими же сговорчивыми, как мы. Ох, я удивлюсь, если их удовлетворят такие вот «небольшие изменения условия сделки». Парни из Осера, к примеру… бывают весьма нелюбезны. Хочешь, расскажу, как все будет, дядя?
Она обращалась к Тюрке, и было это так, словно она держала нож у горла Рэя Валенти.
– Они даже с места не двинутся. Или же заберут у вас бесплатно весь товар, все бумаги, накромсают ваши яйца в салат и заставят съесть. И правда, кто знает, кому принадлежат все эти железки? Они скажут, что они сами их здесь положили, а теперь забрали свое имущество, все по справедливости. А вы будете в заднице.
Мужчины незаметно переглянулись. Они не ожидали, что девка полезет на рожон.
– Так что выбирайте… Десять минут вам на размышление. Как раз я дойду до грузовика, заведусь. А там поеду на погрузку или же обратно, вам решать.
Она коснулась указательным пальцем полей шляпы, слегка поклонилась и пошла назад. Свистнула собакам, чтобы не разбегались и шли рядом, сейчас им нужно держаться вместе. «А ты, Силач, следи за ними одним глазком, я им не доверяю».
Едва она поставила ногу на подножку грузовика и открыла дверь, как услышала голос:
– Стелла! Стой!
Она обернулась. Изобразила на лице удивление.
Они махнули ей рукой, призывая подойти. Она не тронулась с места. Если хотят поговорить, пусть тащатся сюда сами. Она ждала их, опершись на грузовик и сунув руки в карманы оранжевого комбинезона. Бросила собакам горсть галет, те поймали их на лету, сталкнувшись в воздухе и возбужденно лая.
Двое мужчин подошли, понурившись. Тюрке подволакивал ногу, он явно был в ярости и сдерживал себя изо всех сил.
