Вильям Козлов - Поцелуй сатаны
Если Геннадий сидит на лодке спокойно, пуская изо рта вонючий сигаретный дым, то Николай вертится, длинной ногой чертит на влажном песке поперечные линии, то взглянет на чаек, покачивающихся на плесе, то, сощурившись, вглядывается в узкую багровую полоску над бором. Красиво очерченные губы то и дело трогает задумчивая улыбка. Николай улыбается чаще брата, и улыбка у него светлая, белозубая.
Когда мать во второй раз вышла замуж, Геннадию было десять лет. Он остался с отцом Снеговым в Новгороде, а мать переехала к мужу в Ленинград, там и родился Николай. Старший брат после восьмого класса поступил в ПТУ, затем окончил техникум. Два года заочно учился в электротехническом институте, но пьянка не дала закончить.
Николай близко сошелся со старшим братом, когда проходил двухмесячную практику в Новгороде, он жил на квартире у Геннадия. Ему казалось, что у брата все хорошо: симпатичная жена, ребенок, отдельная квартира. А потом все рухнуло и Геннадий остался один. Жена его вышла замуж за артиллерийского капитана и уехала из Новгорода в Закавказье. С тех пор Геннадий ни разу не видел своего ребенка, алименты у него исправно высчитывали из зарплаты — об этом жена позаботилась. Даже из ЛТП по исполнительному листу высылали ей деньги. Геннадий одно время часто приезжал к Улановым в Ленинград, шлялся по пивным и кабакам, два раза попадал в медвытрезвитель, и Николай исправно вносил за него штраф. Бабушка ворчала, но терпела. Все это было в годы безобразной пьянки, а сейчас братишка держится. Хочется верить, что он покончил с этим страшным пороком навсегда. Для Николая выпивка никогда не была помехой в жизни. Пил он редко, неохотно, а если, случалось, перебирал, то потом надолго испытывал стойкое отвращение к спиртному. Николаю скучно было в пьяных компаниях: знакомые на глазах глупели, несли всякую чушь, задирались, возбуждались, начинали при женщинах материться — все это угнетало Николая. Особенно досаждали доброхоты, которые уговаривали выпить, мол, живем однова, гуляй, пока молод да красив…
Наверное, поэтому Николай стал избегать компаний, застолий. Начавшуюся к середине восьмидесятых годов борьбу с пьянством приветствовал, по нему, хоть бы ввели в России сухой закон. Его раздражали длинные очереди в винные магазины, разговоры о водке и вине: где, что и когда выкинули в продажу… Может, потому и друзей у него было мало.
В 1986 году в автомобильной катастрофе погибли мать и отец. Они поехали на «Жигулях» в отпуск к знакомым в Пярну. Неподалеку от этого курортного городка в них врезался тяжелый грузовик. Отец погиб сразу, а мать с тяжкими переломами и ушибами умерла в больнице.
Через год после этой трагедии умер дед-железнодорожник и Николай остался в двухкомнатной квартире вдвоем с семидесятилетней бабушкой Лидией Владимировной. Старая ленинградка, она пережила здесь блокаду, до 65 лет работала гримершей в Пушкинском театре. На всю жизнь осталась фанатичной театралкой. Не пропускала ни одной премьеры, на некоторые спектакли ходила по нескольку раз. В ее комнате были развешаны портреты известных артистов с размашистыми дарственными надписями, афиши, театральные программки, где указывалась и фамилия бабушки. К ней на чай, а Лидия Владимировна готовила замечательный чай, заглядывали театральные работники: гримеры, парикмахеры, бутафоры и старые актрисы. Бабушка считалась специалистом в своей области и иногда ее на неделю — две приглашали в театр поработать. Даже один раз взяли на гастроли в Чехословакию. Для нее это был праздник.
К внуку Лидия Владимировна относилась хорошо, не раз говорила, что с его внешностью надо было поступать не в педагогический институт, а в театральный. Глядишь, стал бы уже знаменитым артистом! Профессию артиста бабушка считала самой значительной в наш век. Никого так народ хорошо не знает, как своих любимых артистов. И никто такого сильного воздействия не оказывает на народ, как артист. Телевидение, кино сделали эту профессию самой престижной в мире. Не случайно же американцы на два срока избрали своим президентом бывшего голливудского артиста Рейгана.
Николай так не считал, но с бабушкой не спорил. Кстати, заядлым театралом он не стал, ходил, конечно, на самые популярные спектакли. Бабушка могла достать билет или контрамарку на любой спектакль. На трезвый взгляд Уланова, театр в Ленинграде переживает кризис: мало хороших пьес, а конъюнктурные постановки теперь привлекают разве что приезжих, ленинградцы остыли к своим театрам. И артисты хорошие, имена громкие, а спектакли слабые, примитивные… Однако с бабушкой спорить на эту тему было бесполезно: театр — ее последнее прибежище в этой сложной и беспокойной жизни.
Над головой раздался тонкий свист — низко пролетели три крупных утки. Смаху приводнились за спутанной стеной камышей, послышались кряканье, плеск.
Осыпавшиеся камышовые шишки закивали лысыми длинными головами, просыпая в тихую воду остатки коричневого пуха. Багровая полоса над бором все ширилась, узкие облака окрасились в желтый цвет, изумрудно засветились вершины сосен и елей, сиреневый туман уже до половины окутал остров. К вечеру стало прохладнее, а ночью вполне возможен небольшой мороз. Теплая, дождливая в этом году зима мстит холодом ранней весне. На плесе тяжело бултыхнуло, наверняка ударила щука. А может, и красавец судак. Брат пока в этом году еще не опробовал на Гладком свои снасти. Недавно лед сошел, даже цвет воды был холодно-леденистый. Без зелени-осоки, камышей и кувшинок — озеро кажется голым, холодным. Ни одна морщина не потревожит зеркало, каждое облако рельефно отражается в нем.
— И все-таки лучше, если бы ты до осени не связывался с издательским кооперативом, — произнес Геннадий. — Скоро все тут оживет, зазеленеет, скворцы прилетят, ласточки, трясогузки… А в городе гарь и газы… Я бы не выдержал долго в городе.
— Выдерживал же в Новгороде.
— Новгород — это не Ленинград, — возразил брат — У нас нет такой загазованности. Теперь у вас даже и радиационный уровень в городе объявляют.
— Съезжу в Ленинград, потолкую с председателем кооператива, а там видно будет… — ответил Николай, подумав, что и впрямь не худо бы остаться тут на все лето, помочь брату привести хозяйство в порядок: в доме нужно перегородку убрать, выбросить с чердака накопившийся хлам, разобрать хлев, а на его место поставить гараж с мастерской, не помешала бы на пригорке у забора летняя кухня. Дел, конечно, невпроворот.
— Завтра утром отчаливаю, — сказал Николай, — Составь список, что в Ленинграде купить. У меня еще триста рублей осталось…
— Я тебя разбужу, — поднимаясь с лодки, сказал Геннадий. — Небось, в городе привык поздно вставать, а я в семь вскакиваю, как штык!
