Фред Стюарт - Век
— Нет, ты уже мне это показал тем, что отделался от Гроссмана. — Она обняла его и поцеловала. — Спасибо, любимый, — сказала она, — ты удивительный человек.
В каталоге этой модели был присвоен номер 23–14, и она стала классикой. Когда платья этой модели в августе появились в магазинах, да еще пяти разных цветов и по цене 19,95 доллара, их мгновенно расхватали. «Саммит» едва успевал выполнять повторные заказы: модель 23–14 была волшебной. Ее милая простота привлекала девушек, обновлявших свой гардероб для колледжа. И в памятный день 23 августа 1950 года от восточного до западного побережья Штатов было продано восемнадцать тысяч семьсот сорок три платья этой модели. По мнению Эйба, это была модель, которая пользовалась самым большим спросом за всю историю «Саммита», и чтобы отблагодарить свою жену, он купил ей бриллиантовую брошь от Картье.
Кроме того, он устроил коктейль, чтобы отметить не только успех новой модели, но и открытие своего пентхауза, обставленного мебелью по эскизам Габриэллы, куда она, Ник и он переехали в июле того же года. Эйб предоставил ей карт-бланш, и она истратила целое состояние на оборудование нового жилища. Когда же в тот сентябрьский вечер гости толпой обрушились на пентхауз, жадно разглядывая картины, ткани, произведения античного искусства, каждый из них отметил, что деньги были вложены с умом.
— Это сказочно, — сказала Милли Декстер, взяв «мартини» с подноса у одного из дюжины нанятых официантов. — Но мне интересно, почему она решила нас пригласить?
— Видимо, для того, чтобы утереть мне нос своими достижениями, — сказал Дрю Декстер, который за шестнадцать лет ни разу не встретился и не поговорил со своей племянницей.
— У нее есть много таких достижений, которыми можно утереть нос, — ответила его жена. — Кто бы мог подумать, что та толстая маленькая девочка станет самой «Габриэллой»? Тебе завидно?
Дрю метнул на нее быстрый взгляд:
— Думаешь, я опущусь до этого?
— Я знаю, каков ты на самом деле.
— Ошибаешься. И, ради Бога, не напивайся. Мне бы меньше всего хотелось, чтобы она видела тебя пьяной.
— О-о, заткнись!
Габриэлла была ослепительна в своем черно-белом платье для коктейлей с новой бриллиантовой брошью. Встречая гостей, она подумала: «Я — сумасшедшая или я самая счастливая женщина в мире? Нет, я не сошла с ума. Я на самом деле самая счастливая женщина в мире. У меня есть любимый человек, мужчина, которого я люблю, сын, которого я люблю, работа, которую я люблю…»
В мыслях она перенеслась на десять лет назад. Ник, ее первая любовь, был ее мучительным воспоминанием, но таким, которое постепенно, со временем стирается. «Такой и должна быть жизнь, — думала она. — Каждый человек, который приходит в твою жизнь, оставляет о себе или хорошую память, как Ник, или плохую, как дядя Дрю… и разве он не завидует? Отлично! Пусть проглотит пилюлю… Поколения сменяются, и каждое оставляет своим детям наследие, как дед оставил свое моей матери, как мама оставила мне, и теперь я оставлю Нику… Все катится и катится, целый океан времени, жизни и смерти, любви и ненависти, войны и мира, успеха и неудач… Но самое лучшее — это любовь; и как я люблю Эйба! И как теперь смешно вспомнить, что я чуть не ударила его, когда встретила впервые».
— Чему ты улыбаешься? — спросил джентльмен, о котором она думала, подходя к ней и целуя ее. — Ты выглядишь прямо как Чеширский кот.
— Я как раз думала о тебе. А это всегда доставляет мне удовольствие и заставляет улыбаться. Все довольны?
— Все. Они прохаживаются по подносам с закусками. У нас хватит закусок?
— Вполне достаточно, но я все же пойду проверю.
Она направилась в кухню, а он вышел на террасу. Молодой официант, носивший поднос с шариками из мяса крабов, постоянно поглядывал на Эйба, так же, как и тот на него. «Пока нет, еще не время», — думал официант.
Габриэлла превратила террасу в фантастический сад под открытым небом с деревьями, кустами и цветами в горшках, расставленными повсюду, с белой кованой мебелью, с небольшим фонтанчиком и со всем остальным, как бы завернутым в подарочную обертку самого красивого в мире вида на город. Сейчас терраса была переполнена гостями. Эйб кружил между ними, поддерживая разговор на общие темы с людьми, не связанными с бизнесом, и обсуждая деловые вопросы с коллегами. «Король и королева Седьмой авеню, — думал он. — Я и Габриэлла, король и королева…»
Официанта звали Рокко Сантуцци. Его дед эмигрировал из Неаполя в 1903 году. Рокко вырос в Бруклине, и свой первый тюремный срок за кражу автомобиля он получил, когда ему было всего четырнадцать. Теперь ему было двадцать семь, и он отсидел еще четыре года за вооруженное ограбление. Рокко в мафии был известным человеком. Его одолжили Джерри Гроссману для выполнения этого дела. «Пока нет, еще не время, — думал он, чувствуя возбуждение от ожидания, которое всегда возникало у него перед совершением насилия. — После, когда гости уйдут… Все должно выглядеть как несчастный случай…»
В приглашении на коктейль было указано: с шести до восьми, но последние гости оставались почти до восьми тридцати. Когда официанты закончили уборку грязной посуды, Габриэлла рухнула на стул со словами:
— Слава Богу, все закончилось!
— Только что мне пришло в голову, — сказал Эйб, — что я ненавижу большие приемы с коктейлями.
— Ты мне говоришь об этом теперь? Но мне кажется, все прошло неплохо… Черт, кто-то пролил вино на ковер.
Она поднялась, чтобы проверить пятно на ковре. Когда она опустилась на колени, чтобы протереть загрязненное место, Эйб неторопливо направился на террасу. В комнате оставалось двое официантов. Один из них — Рокко Сантуцци — следил за дверью на террасу.
— Я думаю, что это виски, — сказала Габриэлла. — Я принесу какой-нибудь шампунь для ковров…
Она вышла на кухню. Другой официант, Билл, ставил посуду на поднос.
— Тони, — обратился он к Рокко, — ты не заберешь остальные бокалы?
— Йеа, я их принесу.
Билл тоже отправился на кухню, оставив Рокко одного. Тот положил свой поднос на стол, подошел к террасе и выглянул. Стемнело, и Центральный парк заманчиво мигал огнями. Эйб стоял у кирпичного парапета спиной к Рокко и курил сигарету.
Рокко тихо подошел к нему. Он был в полуметре от Эйба, когда тот оглянулся и посмотрел на официанта в упор.
— Какого черта тебе надо?
— Я принес послание от Джерри Гроссмана. — И он, как бык, толкнул Эйба в грудь обеими руками и всей своей массой мышц в девяносто килограммов. Падая на цементную облицовку парапета, Эйб закричал, будучи захваченным врасплох. Рокко одной рукой прижимал его животом к ограждению, а другой схватил его ноги и поднял их. Насмерть перепуганный Эйб взглянул вниз, на Пятую авеню, с высоты пятнадцати этажей, когда Рокко стал поднимать его над парапетом. Завывающему Эйбу удалось обхватить Рокко за шею. В полном отчаянии он сжал шею Рокко, когда итальянец толкнул его с парапета и отпустил его ноги. Теперь Эйб висел над улицей, и жизнь его зависела от того, насколько крепко он держался за шею Рокко, но Рокко пытался разжать его руки. «Не смотреть вниз!» — в панике думал Эйб, когда его ноги искали опору на каменном карнизе, который — он знал это — находился как раз под террасой. Он чувствовал, как руки Рокко разжимали его кисти. Он слышал внизу свисток швейцара, подзывавшего такси. Его мозг, охваченный паникой, представил картину падения, падения, падения… и темноту после удара. Его правая нога наконец нащупала карниз, который на десять сантиметров выступал из стены здания и на который он мог опереться, находясь в воздухе. Затем и другая нога нащупала карниз, давая ему некоторый выигрыш в силе, но Рокко уже почти разжал его руки. Несмотря на то что он стоял на карнизе, у Эйба не было возможности держать равновесие и не было ничего такого, за что можно было бы ухватиться, если Рокко разожмет его руки. «Бороться с ним! — подумал он. — Бороться…» Его лицо было всего на несколько сантиметров ниже лица Рокко, который тоже свисал с парапета, тяжело дыша. Внезапно Эйб почувствовал, как две руки схватили его правую руку чуть ниже плеча. Одновременно что-то ударило Рокко по черепу у него над головой. Он слышал, как тот хрюкнул, и почувствовал, что его хватка ослабела. Он услышал, как Габриэлла повторяла: «Мы тебя держим, мы держим…»
Теперь он чувствовал, как еще две руки схватили его левую руку. Габриэлла и Билл, официант, медленно перетащили его через парапет. Когда он свалился на пол террасы, он лежал неподвижно с закрытыми глазами. Только его тело подрагивало от пережитого ужаса. Он услышал, как Габриэлла приказала официанту вызвать полицию. Потом она опустилась на колени рядом, обнимая его.
— Слава Богу! Слава Богу! — повторяла она, целуя его.
Когда она помогла ему подняться, он взглянул на лежащего на террасе Рокко. Тот все еще был без сознания от удара бутылкой виски, которую Габриэлла разбила об его череп.
