Эмэ Бээкман - Возможность выбора
Сулли не отрываясь смотрела на Маркуса. Вдруг она взорвалась:
— Убирайся же! Поезжай! Ты что, не слышишь, трубы зовут, разинув золотые пасти!
Сулли повернулась на каблуках и ушла в соседнюю комнату. Щелкнул ключ в дверях.
Бедная глупая Сулли! Она боялась высказать то, что думала. Она, конечно, уверена, что Маркус проводит все вечера с какими-то женщинами. Но достаточно было замаскированного упрека, чтобы вывести пассивного Маркуса из равновесия. Какое она имеет право намекать на его неверность! Разве Маркус хоть раз упрекнул ее Эвальтом Рауном? Неопределенный намек Сулли прозвучал для Маркуса как прямое оскорбление, которое посмели кинуть ему в лицо. Поэтому внутри у Маркуса все забушевало еще сильнее.
К черту эту Сулли! Она должна быть благодарна, что ее муж никому не выдал семейной тайны и никогда не кичился своим великодушием — не каждый подберет брюхатую бабу!
Ладно, решил Маркус, немного успокоившись, он пойдет. Немедленно. Сулли еще пожалеет, что заставила его уйти. На бракоразводном процессе Маркус сможет сказать: моя жена много раз выгоняла меня на улицу. Хороший хозяин в такую погоду и собаку не выпустит, метель завывает, а Маркус — убирайся и раньше полуночи не смей показываться!
Неужели Сулли действительно думала, что Маркус может иметь какие-то дела с женщинами легкого поведения!
Где-то там, на грани небытия, парит девушка по имени Орви. Не человек, а светлый ангел. Временами Маркус старался забыть ее, теперь же Сулли насильно толкает мужа к Орви.
Рассерженный Маркус находил себе всевозможные оправдания. Может быть, уезжая по вечерам, чтобы в одиночестве подумать обо всем, он просто искал душевного покоя и нащупывал пути возврата к Сулли и детям?
Сулли и не стремится понять Маркуса. Разве не могла она предложить какое-то решение? Она никогда не обращала внимания на страдания своего мужа, ведь мальчишку, наконец, можно было бы и определить куда-нибудь.
Маркус сам себе хозяин, гордость не позволит ему долго оставаться здесь. Пусть Сулли бродит по квартире, держа детей за руки, пусть разглядывает толстых голых женщин и тучных быков на дядюшкиных картинах, прислушивается к тиканью часов и догадывается, что ее время истекло — никто уже ее не пожелает. Даже Эвальт Раун, злорадствовал Маркус.
Когда Маркус выехал за город, гнев его утих.
По шоссе плясала поземка, Маркус ехал прямо на нее. Ветер задувал временами в бок машины с такой силой, что трудно было удержать руль.
Снегопад все усиливался.
Свет фар едва пробивался сквозь белую пелену; придорожные сугробы, казалось, вздымались, как волны, словно хотели затопить дорогу.
Маркус прибавил скорости. Мотор взревел. Маркусу стало не по себе, надо бы повернуть назад, но не видно подходящего места. Он старался ехать как можно быстрее, чтобы колеса не застревали в снегу, — не хватало еще начать разгребать лопатой сугробы!
Тьма и метель разыгрались вовсю. Плотная белая стена скрывала километровые столбы и дорожные знаки. Маркус не имел ни малейшего представления, где он находится. Он ехал не очень долго и не мог быть слишком далеко от города.
В такую бурю лишь одинокие машины попадались навстречу. Они неожиданно возникали на дороге, казалось, их на мгновение выбрасывало вместе со снегом. Сверкнут два глаза — и вот уже снежный вихрь уносит их черт знает куда.
Маркус пригнулся к рулю, его взгляд пытался проникнуть сквозь надвигающиеся сугробы. Надо было найти место, где можно развернуться. Но все перекрестки казались безнадежно занесенными снегом, да и от шоссе осталась лишь жалкая борозда, по дну которой вилял красный БМВ.
Неожиданно в снежной пелене Маркус заметил человеческую фигуру. В следующее мгновение навстречу красному БМВ выскочил огромный грузовик, свет его фар метнулся высоко над головой. Маркусу показалось, что он сейчас окажется под брюхом этой громадины и ее огни проплывут над расплющенным БМВ. Но свет фар мгновенно метнулся влево. В вое метели послышался крик.
Маркус не мог пошевельнуть ногой; сведенная судорогой, она еще сильнее давила на педаль. Рука сама потянулась к выключателю, и красный БМВ покинул место происшествия с потушенными фарами.
Справа возникла черная стена.
Маркус выключил мотор. Открыв дверь, он упал в снег на четвереньки. Руки моментально промокли до локтей, в брючины густо набился снег, сапоги проваливались все глубже и глубже, казалось, сугроб не имеет дна.
Маркус барахтался, как утопающий, наконец он кое-как поднялся и поплелся к лесу. Он пытался укрыться за вековыми елями, затем обнаружил дерево, густые ветви которого доходили почти до земли. Головой вперед Маркус нырнул в темноту; здесь его вдруг оглушила тишина, снега под ногами было совсем мало. Он оперся спиной о дерево и сполз на землю. Карманы смялись, их отверстия казались зашитыми, застывшие пальцы никак не могли нащупать сигареты и спички. Маркус снова встал. Он был молод и силен, но почувствовал себя вдруг совсем немощным, словно крик на дороге перерезал ему мышцы. Закуривая, Маркус проявил осторожность, он повернулся лицом к стволу и сложил ладони лодочкой. Как только сигарета задымилась, Маркус пальцами потушил спичку. Одеревеневшие пальцы не почувствовали боли от ожога.
Маркус пытался трезво оценить обстановку. Смешно маскировать пламя, ведь ему все равно некуда бежать. Рано или поздно шофера БМВ, виновного в несчастном случае, извлекут на свет божий. Только сейчас Маркус сообразил, что он ехал по самой середине дороги. Из-за метели шофер грузовика не заметил прохожего; сворачивая в сторону, чтобы не столкнуться с БМВ, он наехал на человека.
Когда сигарета догорела до половины, у Маркуса вдруг задрожали ноги. Только теперь судорога прошла окончательно. Ведь еще совсем недавно ногу свело настолько, что он не смог сдвинуть ее с педали. Позднее никто уже не станет вдаваться в подробности, просто скажут, что он сбежал с места аварии.
От ужаса его словно пронзило болью. Маркус не мог оставаться на месте. Он раздвинул еловые лапы, швырнул в снег окурок и направился к машине, оставленной у обочины шоссе. Он не думал, что возле подозрительно покинутой машины могут собраться люди, поджидающие, когда преступник выйдет из леса. Маркуса подгоняла лишь одна мысль: побыстрее добраться до места аварии!
Торопливо распахнув дверцу, Маркус взгромоздился на сиденье, втащив за собой кучу снега. Заведя мотор, он принялся переключать скорости, чтобы вытянуть застрявшую машину. С большим трудом это ему удалось.
Но чтобы вернуться на место аварии, надо было прежде всего проехать вперед. Маркус выжал газ до отказа, машина, подпрыгивая, ползла по правой стороне дороги, время от времени задевая боком за сугробы. Мотор ревел, кашлял и чихал, но все-таки не сдавался и тянул.
Перекресток!
Разворачивая машину, Маркус едва не наехал на маневрирующий грейдер.
Маркус спешил. С момента аварии не могло пройти много времени. Маркус не смотрел на часы, из-за метели и шума ветра он потерял чувство времени.
Маркус узнал темную стену леса. Он уменьшил скорость и принялся напряженно смотреть вправо.
Навстречу неслась вереница грохочущих грузовиков. Каждая машина, словно выбрасываемая из глубины сугроба и сверкавшая навстречу Маркусу волчьими глазами фар, казалась злобно ревущим преследователем. Конечно же, шоферы гнались за красным автомобилем, чтобы раздавить его в лепешку. Маркус не сомневался, что именно жажда мести гнала людей на ночь глядя в метель, но у него не возникало никакой вражды к ним. Естественно, преступник должен понести наказание. Только они не знали, что Маркус уже едет в обратную сторону. Преследователи привыкли к тому, что преступник убегает прямо вперед и никогда не кидается добровольно в руки преследователей.
Показались огни города. Маркус испугался, выключил мотор. Машина заехала колесом в сугроб и остановилась. Он так внимательно искал место аварии, почему же оно не было отмечено толпой людей и сгрудившимися машинами?
Маркус представлял себе несчастные случаи по-своему. Тяжелое происшествие должно оставить свой след, и время с момента трагедии должно двигаться замедленно, словно плыть. Именно так было, когда умер отец Маркуса: покойник лежал несколько дней на помосте в амбаре, затем появились дальние и близкие родственники и знакомые. Никто никуда не спешил. Они простаивали там часами, сложив руки крест-накрест на животе, молчали или негромко переговаривались. Маркусу тогда казалось, что они пробыли у них во дворе хутора и в доме несколько недель.
Метель кончилась.
Маркус направил свой красный БМВ к дому. Снежные сугробы сверкали в лунном свете, как будто вокруг распростерлось застывшее во время шторма море. Может быть, метель занесла и машину и человека, и все мчались мимо неправдоподобно высокого сугроба, не обращая на него внимания.
