Таня Валько - Арабская жена
— Приветствую, приветствую вас. — Доктор лично открывает нам дверь кабинета. — Доктор Малика звонила, я в курсе.
— Спасибо, что нашли для нас время. — Мы играем в соблюдение условностей, но у нас нет другого выхода. Я улыбаюсь, хотя едва стою на ногах. Хочется, чтобы он предложил мне стул.
— Может, вы отдохнете, вижу, что малышка вам дает прикурить, — сочувственно произносит доктор.
— Так ужасно плачет, не знаем, что и делать, — жалуюсь я слабым голосом.
— Судя по описанию Малики, это типичный случай, ничего не бойтесь, мы тщательно осмотрим нашу маленькую пациентку.
Как назло, Дарья спит себе сладко и только время от времени издает тихие звуки. Можно подумать, что идеальный ребенок.
Исследование длится почти час. Все малыши, особенно новорожденные, не могут быть настолько терпеливыми. Из-за двери доносится вначале тихое хныканье Дарьи, позже плач, а под конец — рев.
— Что они с ней делают? — У меня сердце вырывается из груди.
— Поверь мне, конечно, не обижают, — успокаивает меня Ахмед.
Вижу, что он вспотел. На лбу и под носом собрались капельки пота. Он хрустит пальцами рук, что всегда ужасно меня раздражает, но сейчас я не обращаю на это никакого внимания. Хожу туда-сюда, как зверь в клетке. Мучат моего ребенка!
— Как там? — Малика машет нам рукой в знак приветствия. — Глядя на вас, можно предположить наихудшее. — Ведь это всего лишь детские недомогания.
Она прижимается ко мне и похлопывает меня по плечам.
— Дот, ты вся мокрая, успокойся. — В ее взгляде читается искреннее беспокойство.
— Это уже слишком долго длится. Там что-то не так, — выражаю я свои опасения.
— Колики у детей случаются даже в самой заботливой семье, необходимо это пережить. Через два-три месяца вы обо всем напрочь забудете. — Она задумывается и крутит головой во все стороны.
— Муаид через это не проходил, но я до сих пор помню тот период как самый страшный из кошмаров. Я была близка к сумасшествию, считала это наказанием за грехи. Но вы, мои любимые, вместе, вы вдвоем…
— Даже втроем. — Ахмед косится на меня и заговорщически мне подмигивает.
— Видите, как хорошо, справитесь. — Малика взрывается смехом. — Иду разбираться.
Без стука, как будто она входит к себе, отворяет дверь в кабинет педиатра.
— Ну, она и безбашенная. — говорит Ахмед. — Временами я ей завидую.
— Это называется боевая, — поправляю я мужа. — Я тоже хотела бы такой быть.
— Не дай бог, Дот! Я бы этого не перенес. — Он пробует улыбнуться.
— Прошу к себе. — Доктор с красными пятнами на лице появляется перед нами. — Извините, что так долго, но мы старались как можно лучше и тщательнее обследовать вашу малышку.
— Да, конечно, — отвечаю я, про себя отметив в его словах явное влияние Малики.
Дарья лежит уже спокойная в объятиях Малики. Тетка, держа ее на руках, выглядит очень довольной. Она что-то ей говорит, сюсюкая, и дотрагивается до ее носика. Совершенно другая женщина. У каждого внутри есть запасы сентиментальности, только временами они глубоко скрыты.
— Прошу садиться, осталось только ознакомить вас с диагнозом. Мы здесь имеем дело с обычной газовой коликой, а не серьезной болезнью вроде язвы желудка.
— Слава богу! — говорим мы одновременно: я — по-польски, Ахмед — по-арабски. Смотрим друг на друга, едва сдерживая смех.
— Конечно, надо радоваться, но, если уж вы пришли, вообще-то говоря, радоваться нечему, потому что симптомы эти временами сложно выдержать. Важнее всего выявить причину чрезмерного образования газов и попробовать нейтрализовать последствия.
— А я с вами попрощаюсь. — Малика успокоилась и не хочет больше тратить время на выслушивание вздора, который уже двадцать лет тому назад слышала от другого доктора. — Увидимся на обеде, подумаем о народных методах.
— Доктор Малика, я не приверженец…
— Народной медицины? — резко осадила она его. — Вы меня удивляете, коллега, — говорит она покровительственным тоном. — Никто не собирается совершать ритуалы, но сейчас весь мир поворачивается в сторону использования даров природы. В следующем месяце я еду в США на конференцию, посвященную этой теме. Вы разве нет?
— Нет, — признается он сокрушенно.
— А это ошибка. Даже если вы не поддерживаете народную медицину, вам не мешало бы знать, что она предлагает. — Малика отворачивается от него и уходит.
Доктор уже не смотрит на нас. Он чувствует себя униженным, к тому же женщиной, что для араба наибольший позор. В глазах Ахмеда этот мужчина уже никто. Но я-то хорошо знаю, что Малика — непревзойденный мастер интриг и персональных уколов. И у нее такой острый язык!
Выходя из кабинета, мы знаем столько же, сколько перед тем, как прийти сюда. Это можно было прочитать в каждой энциклопедии здоровья ребенка, справочнике для молодых матерей и в Интернете. Единственная польза от этого визита заключается в том, что мы внутренне успокоились и совесть наша чиста. Иначе моя мать задолбала бы нас насмерть.
— На прощание нужно сказать, что хорошо было бы — на некоторое время, конечно, — наладить связь с детским кардиологом. Он может вовремя что-то спрогнозировать, я отчетливо слышал шумы в сердечке маленькой. Мне также не нравится ее пульс. Может, это следствие, обычная случайность, которая возникает от постоянного крика, бессонницы и общей слабости, но считаю, как старый практик и традиционалист, что береженого Бог бережет. Со здоровьем не шутят.
— Хорошо, хорошо, — пренебрежительно говорит Ахмед, уже серьезно не воспринимая ни доктора, ни его слов.
Падение двух башен
Время летит очень быстро. Мы все очень переживали, пока Даринке не исполнилось три месяца, и это, надо сказать был самый тяжелый период в моей жизни. Я думала, что после очередной бессонной ночи не переживу следующего дня, но как-то все миновало. Из-за волнений за младшую дочь я довольно быстро вернулась к своему прежнему весу. Это было единственным положительным моментом во время того ада, через который мне довелось пройти.
Мама обвыклась, чувствует себя как дома, мы же, наоборот, все чаще раздражаемся от ее присутствия. Она, как всегда, бескомпромиссна и настаивает на своем, а ее норов я постоянно испытываю на себе. Ахмед, который выезжает утром и возвращается поздним вечером, общается с ней довольно редко.
Вечерами мы прячемся в спальне, так как это единственное место, где мы с мужем и детьми можем быть одни. До поздней ночи мы играем в нашем оазисе с Марысей и Дарьей, прыгаем весело на кровати, а потом у нас «тихие» дни с мамой, которая утверждает, что мы избегаем ее.
