Сергей Крутилин - Грехи наши тяжкие
— Милый, ведь эта вещица наверняка теперь стоит бешеных денег? — наконец спросила жена.
— А что деньги, — отмахнулся Косульников. — Бронзу сейчас не купишь ни за какие деньги. Считай, что мне повезло. Такую вещь отхватил.
— Пожалуй, ты прав.
— Давай подарим Марине на свадьбу. Им будет память на всю жизнь. У нас и без того много хороших вещей, — и Косульников обвел взглядом гостиную.
Большая комната — чуть-чуть продолговатая, с двумя окнами, выходящими во двор — мало напоминала жилье. Она была обставлена старинной антикварной мебелью с резными ножками, с инкрустацией. Мебель была, может, чуть-чуть громоздка; и стол, и стулья с дорогой обивкой — все говорило о состоятельности хозяев. В старинном буфете, под стеклом, украшенным гравировкой стоял уже один светильник с цветным абажуром и такой же модной бронзовой подставкой.
— Кстати, Марина еще не приходила? — спросил Косульников, устало опускаясь в кресло.
— Побежала в кино.
— Одна или с Гошей?
— Скажешь тоже — одна! Их с Гошей водой не разольешь. У них уже все решено. Как бы мы раньше времени не стали бабушкой и дедушкой, — пошутила жена.
— Тогда надо готовить свадьбу.
— Они хотят прежде сдать государственные экзамены, тогда уж сыграть свадьбу.
Жена посмотрела, как Косульников устало сидел в кресле, участливо спросила:
— Устал? Вымой руки. Сейчас приготовлю обед.
— Чертовски измочалили! — воскликнул Косульников. — Эти праздники всегда нам выходят боком. Все сошлось: планерка, требования на материалы. А клиентов, словно плотину прорвало, — звонят и звонят! Звонили Долгов, Варгин — в один голос требуют денег.
— Подождут, — спокойно ответила жена. — Ну, я пошла. Пожарить тебе мяса или отварить рыбу? У меня для тебя припасена осетрина.
— Отвари рыбу, — сказал он безразлично.
10
Жена ушла на кухню. Косульников какое-то время все еще продолжал сидеть; потом он закурил и задумался…
Он хоть и сослался на усталость, но причиной подавленного настроения, из которого не вывела даже покупка, была вещь более серьезная.
Месяца полтора назад в их отделе появился новый человек. Начальник отдела кадров, который привел молодого инженера, представил его. Сказал, что инженер этот — инструктор по новым методам труда и чтобы ему, молодому специалисту помогали, оказывали внимание.
В заводоуправлении было много инженеров, которые работали спустя рукава, и поэтому Косульников ухом не повел: привели — пусть сидит. Его это мало волновало. У него был свой кабинет и свой участок работы: он отвечал за обеспечение цехов металлом. Однако помимо этого у него был большой круг, как он выражался, клиентуры в колхозах. И в связи с этим случались частые встречи, звонки по телефону и прочее.
Нового инженера устроили в соседней комнате. Он занял стол, который пустовал более месяца, владелец его ушел на пенсию. С той поры молодой человек и сидел тут, как сидели все в заводоуправлении: чем-то занимался, просматривал бумаги, подписывал их, ездил вместе со всеми в подшефный колхоз выбирать картошку из буртов. Иногда он заходил к Косульникову: то у него кончились сигареты, то не оказалось в кармане спичек.
Косульников привык к парню, не стеснялся его. Разговаривал при нем по телефону. Случалось свободное время — они играли «блиц»: новый инженер, как и Косульников, был заядлым шахматистом. В нарушение своих правил — не приглашать домой посторонних — он не раз зазывал молодого инженера к себе; они выпивали по рюмочке, сидя в кабинете Косульникова, и играли в шахматы. Случалось, засиживались допоздна.
А сегодня утром — Косульников не помнит уже, по какому поводу, — он заглянул к инженеру. Но его не оказалось на месте. На столе лежали бумаги. Косульникову они показались знакомыми. Он подошел поближе к столу, глянул на них, и на лбу у него выступила испарина: это были прошлогодние накладные на металл.
Косульников торопливо полистал подшивку накладных — да, они! Подписанные всеми: им, самим Косульниковым, начальников отдела, заместителем директора. Аркадий опрометью выскочил из комнаты. Пошел к себе, сел за стол. Но сидеть не мог — встал, заходил взад-вперед. «Кому нужны прошлогодние накладные?» — думал он. Значит, за ним установлена слежка. Значит, парень копается в документах больше месяца! А он в шахматишки с ним играет! «Шляпа! Дурак!» — обругал себя Косульников. Мысли одна другой поспешнее проносились у него в голове. «Да, хорошо ругать себя за прошлую оплошность. Но что делать теперь?» Косульников решил сначала поговорить с начальником отдела. Они давно работают вместе. К тому же начальник наверняка знает кое-что об инженере. «Как бы там ни было, но надо действовать, — решил Косульников. — Иначе попадешь к ним в лапы».
Он твердо решил поговорить с начальником отдела и уже придумал, как поведет разговор, но в это время позвонил продавец из комиссионного магазина и сообщил, что есть хорошая вещица.
«Оценена, но я попридержу до вас, — сообщил он. — Если вы не возьмете, продадим».
Знакомый продавец никогда не звонил понапрасну. Значит, вещица и правда того стоит. Косульников бросил все дела и побежал к машине.
И вот он купил светильник и любуется им…
Однако казнить себя мысленно и бездействовать было не в его натуре. «Надо спешить, пока еще не поздно, — решил Косульников. — Надо позвонить своим компаньонам, на места, в колхозы. Сказать, что возможен перерыв в поставках металла. Надо убрать деньги и все лишнее из квартиры».
Косульников встал, прошел в кабинет. Он снял пиджак и, пока вешал его в гардероб, подумал: сколько тут висит одних его костюмов! А жены? и все хорошие, дорогие. С письменного стола, рассуждал он, надо убрать часы. Часы были с золотыми стрелками и в малахитовой оправе. Они нелегко ему достались. Знатоки уверяли, что часы принадлежали самому генерал-губернатору, князю Борятинскому. Да и картины Саврасова, Айвазовского, которые висели на стенах кабинета, надо убрать. На худой конец, жена продаст их. Как-нибудь проживут.
Косульников постоял, думая над тем, кому бы переправить эти вещи. Лучше всего отвезти сестре. Но с сестрой он был не в ладах. Не поехал даже на свадьбу племянника — и плохо сделал.
Теперь глаз Аркадия натыкался на дорогие и ненужные вещи, которыми квартира была буквально забита. В передней висели еще одни часы с боем. Загораживая проход, стоял туалетный столик резной работы, висели неуклюжие канделябры, картины…
«Черт знает что! — выругался Аркадий. — Целую неделю убирать надо!»
На кухне Косульников приободрился.
— Проголодался, мать! — проговорил он нарочито бодро. — Когда же ты будешь кормить свой рабочий класс? Гегемон голоден.
— Все готово, дорогой, — сказала жена, ставя тарелки. — Садись, мой гегемон. Марина придет — пообедает.
Косульников сел и несколько мгновений рассеянно следил за женой, которая суетилась возле плиты. Она стремилась нравиться ему. Переодевалась, когда он приходил с работы, подкрашивалась. Поэтому она всегда казалась свежей, легкой, веселой. Жена не работала, а занималась только квартирой, хозяйством. И всегда вникала в его дела по службе, и это ему было приятно.
— Что у нас нового? — спросила она теперь, кладя ему на тарелку кусок рыбы.
— Ничего, все по-старому, — беря вилку, сказал он.
Косульников думал о том, как ей получше обо всем рассказать — и об «инженере», который был гостем в их доме, и о своих накладных на металл, и о том, что из квартиры надо убрать все дорогое, лишнее. Пока он думал, жена положила еду и себе и села напротив.
— Аркаша, — заговорила она. — Я думала про твою покупку. Знаешь, пока Марине не будем говорить про подарок. Жалко расставаться с хорошей вещью. Еще неизвестно, где будут жить молодые. Если у родителей Гоши — это одно. У них квартира ничего, есть где поставить светильник. А если мы им выхлопочем кооперативную квартиру, то смешно, право, в железобетонку ставить такую вещь. Правда?
— Как хочешь, дорогая, — отозвался Косульников. Он ел без всякого аппетита даже свою любимую рыбу. — Можно я выпью рюмку? А то бронза заржавеет.
— А нужно ли? Вечером обмоем. Ты ведь на машине?
— А я поеду без машины. Пусть постоит. Я скоро вернусь.
— Как знаешь.
Он встал, открыл буфет. На полках буфета стояло несколько коньячных бутылок — и со свинченными пробками, и совсем нетронутых. Бывает, забегают гости, приезжают клиенты из провинции.
Косульников взял пузатую бутылку «Плиски», поставил ее на стол. Жена — умница — тем временем уже успела приготовить рюмки ему и себе, и он не спеша наполнил их коньяком.
— За удачную покупку, — Аркадий чокнулся с женой. — За твое здоровье, дорогая!
Выпив, Косульников повеселел, и аппетит у него появился. Во всяком случае Ю он не заметил, как расправился с рыбой.
